Он потчевал меня многочисленными способами смерти, имевшимися в Филлидельфии. Одним из самых неприятных была работа в карьерах, которые я видела по пути сюда.

— Но к счастью, — сказал он, — их берегут для пони, которые пытались бежать или даже хуже — саботировать работу Красного Глаза.

— А что в них?

— У Филлидельфии есть небольшая проблема с параспрайтами, — сказал пони, доедая остатки моей жижи. — Очевидно, было какое-то массовое заражение может быть за три или четыре десятилетия до мегазаклинаний. Предположительно, его побороли, но параспрайты очень живучи.

Он стал вылизывать миску, пока я пыталась сдержать рвоту.

— Пару лет назад ребята Красного Глаза пробивались в одно из Стоил, располагавшееся довольно близко к Кратеру, и открыли карман, набитый проклятыми тварями — все облучённые до чёрта и мерзкие как никогда.

— Блотспрайты? — спросила я, но он покачал головой.

— Не, блотспрайты — это то, что получается из параспрайтов, которые подхватывают порчу. Большие и злобные, но не склонные размножаться. И это благо, уж поверь мне. — Он серьёзно посмотрел на меня. — А эти мелкие паршивцы облучены. Большая разница.

— Так... что они делают?

— То же, что и всегда. Едят и выплёвывают таких же, — сказал он и пристально посмотрел на меня. — Только теперь они плотоядны.

Они едят... пони? О, Селестия!

— А те дымоходы?

Жеребец опустил голову.

— Ну, там мы сжигаем гнёзда, которые они находят. Единственный способ убедиться, что они больше не размножаются, это убить их огнём. — Он нахмурился. — Проблема в том, что иногда остаётся несколько глубоко в гнезде, которые как следует не прожариваются истребителями. Они просыпаются после жары, вылетают... сетка над карьерами нужна для того, чтобы они не успевали улететь далеко, а один из охранников всегда вооружён огнемётом. Особенно после того случая, как одной кобылице мелкий паршивец залетел в глотку. Они потом cгрызли её изнутри.

Полный кошмар. Мне было искренне жаль, что я не могла разуслышать этого.

Но как бы ни было это плохо, на вершине его списка способов смерти стояло Единство.

— Я знаю, что этот ублюдок Красный Глаз говорит, но я знал множество пони, которые пошли добровольцами в Единство, но ни один из них так и не вернулся, — признался он мне. — Как говорят некоторые пони, Богиня, чем бы она там ни была, превращает их в этих больших аликорнов, которых мы иногда видим поблизости. Но если бы это было правдой, то я полагаю, что их должно было бы быть больше. И мне думается, что хоть кто-то из них потрудился бы вернуться и поздороваться со старыми друзьями, раз уж они могут летать.

Я не посчитала полезным говорить ему, что их, вероятно, было больше, чем он думал. Мой разум уже обрабатывал другую информацию. У псевдобогинь не было кьюти-марок, и их по крайней мере направляли при помощи телепатии. Мои мысли крутились вокруг той возможности, что трансформация начисто удаляла их индивидуальность и чувство себя. Сделать такое с пони было... хуже убийства!

* * *

Ночь была холодной, и у меня не было одеяла. Я лежала на погрызенном крысами старом коврике, который до меня был кроватью рабов, большинство из которых, вероятно, ныне мертвы. Коврик был настолько изношенным, что на нём лежать было, возможно, неприятнее, чем на бетонном полу под ним, и таким заляпанным, что мне действительно не хотелось к нему прикасаться. Но это было всё, что я имела.

Моё тело было покрыто синяками и всё ещё было трудно дышать. Мои рёбра дали трещину, но, к счастью, не были сломаны. Я всем сердцем старалась игнорировать ещё худшую боль снизу. Часть меня хотела убить Нарца, настолько мучительно и жестоко, насколько это возможно. Часть хотела свернуться калачиком и плакать. Я боролась с обеими этими частями. Учитывая, что я сделала и пригрозила сделать с ублюдком цвета мочи, думаю, часть меня хотела бы показать, что я могу взять то блюдо, что ему предложила. Хотя бы потому, что я сказала ему, что он мог бы сохранить лицо, и сколько бы я его ни ненавидела, должна признать, именно это он и сделал.

Небо над нами было чёрным и отражало легкие оттенки оранжевого и красного. С наступлением ночи все кузницы, печи и другие ярко светящиеся объекты стали видны более отчётливо, придавая Филлидельфийским Руинам адский вид. Хуже всего была тонкая красная тень в воздухе которая стала люминесцентным заревом над огромной ямой, куда ударило мегазаклинание, пропустив обширные промышленные районы города, чтобы попасть в самое сердце городских жилищных построек. Тьма никогда полностью не окутывала центр Филлидельфийского Кратера.

Порыв ветра принёс глубокий холод и вместе с ним удушающий, едкий запах откуда-то из глуби Филлидельфии. Некоторые рабы закашлялись во сне, я вздрогнула и попыталась дышать, не вдыхая.

Я скучала по своим друзьям. Я задалась вопросом, были ли они в порядке. В голове я начала проигрывать все ошибки, которые я допустила, все пути моего плана, которые могли бы пойти не так...

Где-то невдалеке я заметила вспышку зелёного пламени.

Встав, я тихонько скользнула наружу и включила Локатор Ушки-на-Макушке, чтобы он помог мне обнаружить жар-феникса. Моё сердце наполнилось благодарностью за компанию, когда я увидела, как она уселась на табличку в виде улыбающейся Пинки Пай с поднятым копытом. ("Вы должны быть такого роста, чтобы кататься на Колесе Фермы Развлечений") За ней железная громада колеса возвышалась над парком, словно злобно взирающий на нас механический глаз.

Паерлайт музыкально крикнула мне.

— Спасибо, — сказала я ей искренне. Не думаю, что я могла бы пройти через это испытание в одиночку.

Я подумывала засыпать её вопросами, попросить передать Вельвет Ремеди сообщение, или ещё с полдюжины других вещей. Вместо этого я решила просто сидеть, положив голову на двумерную Пинки Пай, и наслаждаться её компанией.

* * *

— Ну, давай выберем тебе работу, — сказал Мистер Шайни, глядя на меня. Мистер Шайни был пони-рабовладельцем, отвечающим за назначение новых рабов на работу, и он обладал обманчиво-ласковым голосом. — Я вижу, у тебя есть ПипБак, и ты должна бы быть помечена для визита к Доктору Слаутеру, но я думаю, мы можем не торопиться с этим. — Он одарил меня улыбкой, которая казалась доброжелательной, но не было в ней никакого реального тепла. — Что скажешь, если мы вместо того, чтобы снять, используем это?

У меня всё ещё всё ужасно болело, я немного хромала, но он этого не замечал, или, по крайней мере, его это не волновало. Я была уверена, что он назначал на работу пони и в гораздо худшем состоянии.

— Что я должна делать?

— Так, в городе есть здание, которое кишит параспрайтами. Но на этот раз мы не можем просто зайти туда с огнемётами. Поэтому мы могли бы использовать пони с Пипбаком, — объяснял Мистер Шайни. — Эта вещица может находить для тебя мишени, так? Мы отправим тебя туда в экологическом снаряжении и с маломощной энергомагической винтовкой. Стреляй по чёртовым штукам, пока они не станут горстками пепла.

— Сколько... сколько их там? — Назойливые кошмары предыдущей ночи снова пронеслись у меня в голове.

— Не должно быть больше пятидесяти. У них не было ничего, что можно было бы съесть, с тех пор, как гнездо было обнаружено. Бедный Вайттэйл.

В течении получаса он выдал мне всё снаряжение. Кроме боеприпасов. Я получу их, когда попаду в здание. Они протолкнут их через отверстие для почты.

* * *

Воздух пронзили лучи яркой пурпурно-красной энергии, метнувшиеся в мою сторону от охранной турели на потолке в холле. Один из лучей попал по моему экологическому костюму, проплавив дыру размером с копыто немного пониже моей кьютимарки и оставив ожог. Когда я прыгнула за стол, я подумала, вот бы не остался шрам, как на моей шее.

Терминал на столе мягко светился этим тошнотным светло-зелёным цветом, каким почти все они светятся. Я спряталась за ним и взялась за взлом системы. Это заняло всего секунду; защита терминала была жалкой. А мне повезло! Терминал мог выключить турели.