Она кивнула и присвистнула.

— Я заметила.

Я перевернулась на спину, пытаясь шевелить ногами как можно меньше.

— Но, если честно, мне понравилось больше, когда были только ты и я. Это же чувствовалось более, как если я мастурбировала, а ты смотрела. Это просто было... слишком искусственно.

Она накрыла коробку крышкой и сунула под кровать.

— Ладно, — вздохнула она. — Спасибо, что согласилась действительно испытать это, и я обещаю, что больше не буду предлагать это тебе. — Она подползла и поцеловала меня в щёку. — Разве что в мой день рождения.

Я вздохнула, левитировала персик из миски и спокойно ела его несколько минут. Персик помог успокоить меня и вернуть из истощения. Мысль появилась у меня, когда я восстановилась.

— Итак, время для интервью с госпожой Пон3, — сказала я, стараясь казаться прохладной со спорным успехом.

— Ну, довольно честно — поменяться ролями, — сказала она, уткнувшись лицом в мою шею.

— Так что же уважаемый помощник диджея нашёл в ремонтнице тостеров вроде меня? — спросила я, наполовину смеясь над её шуткой.

Она не смеялась. Она села и повернулась ко мне лицом. Все эмоции исчезли с её лица.

— Ты действительно хочешь знать?

— Ну да, почему нет? — Я начала нервничать, может быть, я и не хотела бы знать, если это мой вопрос на неё так повлиял.

— Потому что ты герой, — сказала она без каких-либо следов издевательства.

Я бы покраснела, если бы моё лицо уже не горело от серии оргазмов.

— Не в этот р...

— Дай мне закончить, — отрезала она. — Ты спросила, и теперь должна выслушать ответ, независимо от того, каким бы горьким он ни был.

Мне стало страшно.

— Я видела всё, что можно, будучи диджеем Пон3, и даже до того — когда была в Пустошах. Я видела ужасы, которые, уверена, ты тоже видела.

Я лишь кивнула, думая о вскрытых и искорёженных трупах, используемых в качестве декора. В голове всплыл образ Каламити, стреляющего в того молодого жеребёнка-рейдера.

— Но я также слышала и видела героев. — Она звучала задумчиво, когда рассказывала. — Пони, которые помогали всем вокруг и боролись против всех, кто смел угрожать другим пони. Я любила их. Я жила ради того, чтобы видеть и слышать о них. Они давали мне небольшую надежду, что мы всё-таки не совсем безнадёжны. Что есть ещё свет в конце этого ёбаного тоннеля, в который мы зарылись.

Я уже собиралась высказать своё согласие, когда она продолжила:

— И потом я видела их головы на штырях за пределами рейдерских лагерей. — Она твёрдо посмотрела на меня. — Ты герой, Литлпип, и это означает, что ты умрёшь очень скоро, потому что ты болезнь на Пустоши. Они убьют тебя, потому что "это правильно" и ты не вписываешься в этот мир. И я буду той, кто сообщит об этом после.

Я встала и вышла из постели. Я думала о смерти и раньше, знала, что это нечто, которое может случиться так легко со мной здесь. Но чтобы это было сказано с такой чёртовой уверенностью...

— Или же ты сдашься. Я видела и это тоже. Герои, которые помогали народу только для того, чтобы тех убила какая-нибудь другая угроза или хуже, чтобы те, кого они спасали, сами начинали творить зверства "во имя выживания". Эти герои просто складывали свои ружья и забивались в какие-нибудь чёртовы дыры, чтобы упиться там вусмерть.

Я осела.

— Ты хорошая пони, Литлпип. Честная, чертовски добрая героиня. Я хотела бы знать тебя, держать тебя, любить тебя, прежде чем ты зайдёшь слишком далеко.

Что-то сломалось внутри меня. Нет. Не что-то. Моё сердце. Моё сердце треснуло. Я искала, сражалась, чуть не погибла во имя того, во что я верила, что считала правильным. Я нашла кого-то, кто делал то же самое, и она только что сказала мне, что на самом же деле в конечном итоге ничего из этого не имеет значения.

Я видела Пустошь, но не как какое-то место, но как гигантского зверя с когтями-бритвами, который пожирает пони десятками. Я видела себя, доблестно атакующую этого монстра и разбитую им даже не глядя. Я видела свою линию вместе с каждым из атакующих его и, даже не замедляя пиршество монстра, умирающих.

Я видела пылающую новую Эплузу, городские пони все мертвы или их уводят в цепях вместе со всеми рабами, ради свободы которых я так тяжело боролась. Я видела Когтей, со смехом бросающих жеребят Монтерея Джека вниз с неба. Я видела Гауду с её маленькой армией, атакующую конвой снабжения и не оставляющую никого в живых.

Я видела себя, идущую к Сильвер Белл, настолько сломленной, как она никогда не была, стоящей напротив могил своей семьи. Она подбежала ко мне и прижалась к моей груди, плача и прося, чтобы я сказала ей, что всё будет хорошо. Я видела, как я взвожу Малый Макинтош и прижимаю к её голове. Я говорю ей, что всё будет хорошо, и нажимаю на спуск.

Я хотела кричать, но я знала, что меня бы просто стошнило, открой я рот. Я чувствовала, что мои передние ноги не могут держать меня больше.

Мне нужно что-то. Хоть что-нибудь, во что я могла бы верить. Я пыталась думать о Селестии и Луне, но они были лишь тенями сейчас для меня.

Я думала о Сильвер Белл снова, но я думала о том, что на самом деле произошло. Я видела, как Вельвет привела её к Дитзи Ду. Дитзи Ду. Мои мысли остановились на ней.

Я попыталась представить себе Дитзи до войны. Я не могла точно представить, какого цвета была её шкурка, но по редким волосам, что сохранились, я знала, что её грива была соломенного цвета. На мой взгляд, она была красива тогда. Должна была быть. Она пролетала мимо, и все пони улыбались ей. Представленным мною, неясным, словно затухающее эхо, голосом, она извинилась за отсутствие какой-либо почты для них сегодня.

Дитзи повернулась и посмотрела на Клаудсдейл с расстояния. Он взорвался. Я видела, как огонь настиг её. Видела, как она горела. Она пыталась броситься на защиту ближайших пони, но их не стало. Я видела, как она упала на землю уже тем, чем она является теперь. Я видела, как она очнулась в новообразованной Пустоши. Она шла, шокированно глядя на останки её мира.

Тут она услышала шум. Плач жеребёнка. Она помчалась на звук. Жеребёнку было слишком больно ходить, но он закричал и пытался бежать, когда увидел её. Дитзи ободряюще улыбнулась, отчего крик стал только хуже. Затем она закатила глаза независимо друг от друга, и жеребёнок перестал плакать от удивления. Дитзи усадила жеребёнка к себе на спину и пошла дальше.

На пути встретилось ещё больше плачущих, и все из них — жеребята. Она остановилась, чтобы собрать их всех до единого. Наконец, она добралась до кучки хижин. Тамошние пони застрелили Дитзи на месте. Жеребята собрались вокруг неё и кричали, что она помогла им, что она хорошая пони. Пони залатали её раны и взяли жеребят себе. Дитзи слышит отдалённые крики и уходит в их направлении.

Я вижу её гораздо позже. Копыта работорговца находятся на её шее, на противоположной стороне комнаты другой работорговец навис над молодой кобылкой. Дитзи кричит:

— Не причиняйте ей боль, она же всего лишь жеребёнок! Пожалуйста, я всё сделаю, только не делайте ей больно! Вы же не хотите делать это!

Работорговец над кобылкой кричит тому, что прижал шею Дитзи:

— Заткни эту зомби-суку! Она мне стояк убивает!

Стоящий на шее Дитзи единорог хватает с соседнего столика нож.

— О, я заставлю её замолчать.

Я вижу Дитзи на полу, кровь вытекает из её рта. Два работорговца стоят в другом конце комнаты, смеясь, спиной к ней. Она поднимается на ноги, две из которых сломаны, берёт кусок трубы в рот...

Я вижу её с кобылкой, что она спасла, в Новой Эплузе. Та помогает Дитзи писать. Я вижу, как Дитзи начинает писать книгу, она назвала её "Копытоводство по выживанию в Пустоши".

Я вижу, как Дитзи доставляет посылку мимо Понивилля и слышит крики кобылки.

Я вижу её сейчас, как увидела тогда, целую жизнь назад. Она избита, она в клетке, она уверена, что умрёт, как только её похитители решат, как. Она обняла жеребёнка, пытаясь помочь ему перестать плакать. Я освободила её, я думала, что она монстр. Я вижу её снова, безоружную, она вот-вот будет убита, потому что другая кобылка страдала.