— Не смейте разговаривать в таком тоне с моим мужем! — вступилась за него женщина, не отрывая взгляда от моего лица. — Это ваша вина, молодой человек. Вам меня не запугать!

Время подпирало. Я не мог обменяться адресами с этой парой. Оставалось только одно. Я включил первую передачу, вывернул руль и нажал на педаль газа.

Маленькая машина Одетт задрожала от напряжения, затем раздался скрежет, и оторванный бампер упал на землю. Не задерживаясь, я поехал дальше.

— Запиши его номер, Герберт! — донесся до меня крик женщины.

В дальнем конце стоянки я нашел свободное место, поставил туда машину и выскочил из кабины. Перчатки я надел заранее, поэтому мне не пришлось протирать руль. Я оглянулся.

Женщина смотрела мне вслед. Мужчина наклонился над бампером.

Выезд со стоянки находился прямо передо мной. Я побежал к шоссе. Обратятся ли они в полицию? В аварии я не виноват. Скорее всего, они не решатся, успокаивал я себя. Иначе выяснится, что «Т.Р.» принадлежит Одетт. И полиция захочет знать, что за мужчина сидел за рулем.

И, подбегая к «паккарду», я с ужасом осознал, что мой тщательно разработанный сценарий похищения рушится, как карточный домик. Сначала пьяница, теперь авария. Что еще ждало нас впереди?

На следующее утро сквозь тяжелый сои до меня донесся телефонный звонок.

Еще окончательно не проснувшись, я сел и взглянул на часы. Без двадцати восемь.

Я услышал, что Нина с кем-то разговаривает, и упал на подушку. Затем потянулся к пачке сигарет на ночном столике.

Я глубоко затянулся, и тут же мне вспомнились события прошлой ночи. Я отвез Одетт в аэропорт, не сказав ни слова о происшествии на автомобильной стоянке в бухте Одиночества, чтобы не расстраивать ее. Хватило и того, что мои нервы были на пределе. Одетт улетела в хорошем настроении. Юности свойственна жизнерадостность. По дороге в аэропорт я убедил Одетт, что пьяница оклемается, и она тут же забыла и думать о нем. Мне это не удалось. Не мог я забыть и про аварию.

Расставшись с Одетт, я пытался убедить себя, что все будет нормально. Пьяница, которого я ударил по голове, никому ничего не расскажет, опасаясь того, что его обвинят в попытке нападения на Одетт. Мужчина и женщина, чья машина врезалась в «Т.Р.», скорее всего, не станут жаловаться в полицию, так как столкновение произошло из-за них.

Въехав в Палм-Сити, я зашел в бар на тихой улочке. Посетителей было много: люди прятались от дождя. Никто не обращал на меня никакого внимания.

Плотно прикрыв за собой дверь телефонной будки, я набрал номер Марло.

Я ждал, частые удары сердца гулко отдавались в голове. Наконец я услышал голос дворецкого.

— Позови мистера Марло, — прорычал я. — Его дочь просила передать ему несколько слов.

— Простите, с кем я говорю?

— Делай, что тебе велено, — рявкнул я. — Зови Марло к телефону.

— Одну минуту. — Я поймал нотку изумления в голосе дворецкого.

Я ждал, чувствуя, как на лице выступает пот. Сквозь стекло я оглядел заполненный посетителями бар. Никто не смотрел в мою сторону.

— Марло слушает, — раздался в трубке ровный, спокойный голос. — Кто говорит?

По крайней мере. Рея не обманула меня. Она обещала заставить его подойти к телефону, и он действительно взял трубку.

— Слушай внимательно, приятель. — Я отчетливо выговаривал каждое слово, чтобы он ничего не упустил. — Мы похитили твою дочь. Нам нужно пятьсот тысяч зелененьких. Слышишь меня? Пятьсот тысяч в мелких купюрах. Если ты не заплатишь, то больше не увидишь ее, это мы тебе обещаем. И не вздумай кликнуть полицию, ясно? Вот так-то. Если хочешь, чтобы она вернулась, делай то, что я тебе скажу.

Последовала короткая пауза.

— Я все понял. Разумеется, я заплачу. Как мне передать деньги, и когда вернется моя дочь?

Говорил он спокойно и уверенно, словно выступал на благотворительном банкете.

— Я позвоню в понедельник. Как скоро ты добудешь деньги? Шевелись побыстрее, это в интересах твоей дочери.

— Они будут у меня завтра.

— Завтра воскресенье.

— Деньги будут у меня завтра.

— Хорошо. Я позвоню в понедельник утром и скажу, куда их привезти. И помни, одно слово полиции — и дочери тебе не видать. Ее тело ты найдешь в придорожной канаве, а перед этим мы с ней позабавимся.

Я положил трубку и пошел к «паккарду».

Я не мог гордиться тем, что сделал, но работа есть работа. Слишком велики были ставки, чтобы думать о гордости. Когда я приехал домой, Нина уже спала. А мне удалось забыться лишь под утро.

Я внимательно прислушивался к голосу Нины. Затем в коридорчике раздались торопливые шаги, дверь распахнулась.

— Гарри… это Джон. Он хочет поговорить с тобой. По срочному делу.

Я отбросил простыню и облачился в поданный Ниной халат.

— В чем срочность? — спросил я. — Он сказал тебе?

— Нет. Ему нужен ты.

Я прошел в холл и взял трубку.

— Джон? Это Гарри.

— Привет, старик. — Голос Реника вибрировал от возбуждения. — Теперь слушай. С твоей работой полный порядок. К тому же тебе в руки, возможно, плывет сенсационный материал. Я хочу, чтобы ты немедленно приехал сюда. Я звоню тебе от окружного прокурора. Чтобы ублажить тебя, они согласились на сто пятьдесят долларов в неделю плюс расходы. Но это не главное, Гарри. Кажется, нас ждет сенсационное дело. Ты слышал о Феликсе Марло, французе-миллиардере? Похоже, его дочь похитили. Если это так… ты представляешь, что здесь начнется? Какое поле деятельности откроется для тебя! Приезжай немедленно. Окружной прокурор хочет поговорить с тобой.

Чьи-то ледяные пальцы сжали мое сердце.

— Подожди, подожди. — Мой голос дрогнул. — Я еще не дал согласия работать на городскую администрацию.

— Ради Бога. Гарри! — воскликнул Реник. — Если ее действительно похитили, это будет самое громкое дело в истории Палм-Сити. Неужели ты не хочешь принять в нем участие?

Я чувствовал на себе взгляд Нины. От пота ладонь стала такой скользкой, что трубка едва не выпала у меня из руки. Значит, каша уже заварилась. «Похоже, его дочь похитили». Работая у окружного прокурора, я был бы в курсе действий полиции.

Прошло не больше трех секунд, прежде чем я ответил.

— Уже еду, Джон.

— Отлично, отлично. Я тебя жду.

Я положил трубку.

— Что случаюсь, Гарри? — спросила Нина.

— Я не знаю. Он чем-то взволнован. Хочет, чтобы я приехал. К окружному прокурору. Они будут платить сто пятьдесят долларов в неделю, и я не могу отказаться от такого предложения.

— О Гарри! — Нина бросилась мне на шею. — Я так рада. Сто пятьдесят долларов! — Она поцеловала меня. — Я знала, что все будет хорошо. Я знала!

Мне было не до любовных ласк. Я похлопал ее по спине и мягко отстранил.

— Джон просит приехать немедленно.

Я вернулся в спальню и переоделся. Сердце буквально рвалось из груди, мешая дышать. Значит, Рея переоценила свои возможности. Марло обратился в полицию. Что ж, я проиграл. Пятидесяти тысяч я не получу, придется жить на сто пятьдесят долларов в неделю.

Моя рука, завязывающая галстук, застыла на полпути.

Возьмут ли меня на работу?

Если выяснится, что я замешан в этой а4)ере с похищением, меня тут же вышибут. Возможно, те две пленки уберегут меня от тюрьмы, но окружной прокурор обязательно укажет мне на дверь.

В прокуратуру я приехал в пять минут десятого. Какая-то девушка сразу провела меня в кабинет Реника.

— Заходи, Гарри. — Тот поднялся из-за массивного стола и крепко пожал мне руку. — Я рад, что ты решил присоединиться к нам. Окружной прокурор уже выехал. Он будет здесь с минуты на минуту.

Я присел на ручку кресла и взял предложенную Реником сигарету.

— Чем вызвана вся эта суета, Джон? — ненавязчиво спросил я. — Что-то случилось с дочерью Марло?

Раздался стук в дверь, и тут же в кабинет заглянула уже знакомая мне девушка.

— Мистер Реник, приехал мистер Мидоус.

Реник встал.

— Пойдем-ка познакомимся с Мидоусом. Будь с ним повежливее, — поучал меня Реник, пока мы шли по длинному коридору. — Он хороший парень, но очень обидчивый. Он все о тебе знает и в восторге от того, что тебе удалось сделать. Если все его поручения будут выполняться, у вас не возникнет никаких трении. — Он остановился перед дверью, постучал и вошел.