Чувство вины понемногу притуплялось. Прошлым вечером, по дороге домой, я давал себе слово, что при наших последующих встречах ничего такого больше не повторится, но утром в голову полезли иные мысли.

Теперь я говорил себе, что Нины не убудет от моего романа с Одетт. Надо было останавливаться сразу. А так… какая разница, один раз или два? Сделанного уже не вернешь. Я даже сумел внушить себе, что мне понравились неуклюжие объятия Одетт, и уже с нетерпением ждал следующего вечера.

А пока я сходил в банк, положил вторую кассету рядом с первой и провел остаток дня на пляже, купаясь и загорая…

— Что ты решил ответить Джону? — спросила Нина за завтраком.

— Пока не знаю. Я все еще думаю.

Она смотрела мне прямо в глаза, и мне пришлось отвести взгляд.

— Ну, пока ты думаешь, у нас не оплачены три счета. Денег у меня нет. — Она бросила счета на стол. — Хозяин гаража не даст нам горючего, пока мы не вернем долг. Если не заплатить за электричество, нам отключат свет. Да и бакалейщик больше не хочет отпускать товар в кредит.

У меня оставалось еще шестьдесят долларов из сотни, полученной от Реи. По крайней мере, я мог заплатить за бакалею и электричество.

— По этим счетам я все улажу, а хозяину гаража придется подождать. У нас много горючего?

— Примерно полбака.

— Будем по возможности пользоваться автобусом.

— Мне завтра надо отдать четыре вазы. Я не могу везти их на автобусе. — В голосе Нины проскочила нотка раздражения.

Ее глаза почернели от злости.

Рассердился и я.

— Я не говорил, что ты не можешь взять машину. Я лишь сказал, что по возможности нам надо пользоваться автобусом.

— Я тебя слышала.

— Вот и отлично.

Нина замялась. Ей хотелось сказать что-то еще, по вместо этого она развернулась и вышла из комнаты.

На душе у меня остался неприятный осадок. Впервые мы вплотную приблизились к ссоре. Из бунгало я направился к автобусной остановке. На оплату счетов ушли сорок пять долларов. В конце недели мне предстояло рассчитаться с Биллом Холденом за аренду кабинки, но к тому времени, при удаче, я надеялся стать богаче на пятьдесят тысяч.

Потом я поехал на пляж, загорал, купался и постоянно поглядывал на часы, с нетерпением ожидая, когда же Одетт появится на ступеньках веранды.

К половине девятого пляж, как обычно, опустел. Я сидел на веранде, волнуясь, словно школьник, пришедший на первое свидание.

Она возникла из темноты в начале десятого. Увидев Одетт, я с гулко бьющимся сердцем вылетел из кресла. Когда девушка поднялась по ступенькам, я схватил ее за руки, потянул на себя.

Она уперлась руками мне в грудь и с силой оттолкнула меня.

— Убери лапы. — От ее голоса веяло могильным холодом. — Если я захочу, чтобы ты обнимал меня, то скажу об этом. — И она прошла в кабинку.

Меня словно окатили ведром ледяной воды. Я чувствовал себя полнейшим ничтожеством. Постояв, я поплелся следом за Одетт и закрыл дверь.

В этот вечер она пришла в брючках зеленовато-голубого цвета и белой плиссированной блузке. Ее черные волосы были забраны белой лентой. Свернувшись калачиком на софе, она выглядела очень соблазнительно.

— Ты слишком торопишься с выводами, — улыбнулась Одетт. — Женщины непостоянны. Вчера ты забавлял меня, сегодня — нет.

Кипя от ярости, я сел, дрожащей рукой зажег сигарету.

— Как хорошо, что я не твой отец, — сказал я. — Слава богу, что я не твой отец.

Одетт хихикнула, глубоко затянулась, выпустила через нос две струйки дыма.

— При чем тут мой отец? Ты злишься, потому что я оказалась не столь доступной, как тебе хотелось бы. Мужчины все одинаковы: глупые и сексуально озабоченные. — Она пригладила волосы и надменно усмехнулась. — Теперь, раз мы поняли друг друга, давай перейдем к Делу.

Как же я ненавидел ее в те минуты!

С трудом мне удалось открыть «дипломат» и достать приготовленный вопросник.

— Я буду задавать вопросы, — едва сдерживаясь, процедил я, — а ты — отвечать.

— Не расстраивайся, — хмыкнула Одетт. — Тебе же хорошо заплатят.

— Заткнись! — рявкнул я. — Оставь при себе эти глупые шуточки. Как вы попали в «Пиратскую хижину»? Опишите комнату, в которой вас держали. Как выглядела женщина, которая приносила вам еду? Видели ли вы на ферме кого-то еще, кроме этой женщины? — И так далее, и так далее.

Ее ответы были кратки и точны. Ни разу она не запнулась и не ошиблась.

Допрос продолжался два часа. Она с честью выдержала его.

Наконец, я сдался.

— Все хорошо. Если ты не отойдешь от этой версии и будешь избегать ловушек, они нас не поймают.

Она улыбнулась:

— Я постараюсь… Гарри.

— Ладно, считаем, что к субботе мы готовы. Я буду в «Пиратской хижине» в четверть десятого. Ты помнишь, что надо делать?

Она слезла с софы.

— Да, я все помню.

Мы посмотрели друг на друга, затем она улыбнулась и шагнула ко мне.

— Бедняжка. Обними меня, если хочешь. Я не возражаю.

Я подождал, пока она подойдет, а затем влепил ей крепкую затрещину. Ее голова дернулась. Тогда я ударил снова.

Она отступила назад, ее лицо зарделось, глаза зло сверкнули.

— Мерзавец! — взвизгнула она. — Я тебе это припомню. Мерзавец!

— Убирайся! — рявкнул я. — Пока я тебя не прибил.

Она двинулась к двери, нарочито виляя бедрами. На пороге она обернулась.

— Как хорошо, что я не твоя жена. Слава Богу, что я не твоя жена. — Она хихикнула и сбежала по ступенькам.

Когда я проснулся в субботу утром, в воздухе чувствовалось приближение дождя. Я нервничал. В голову лезли нехорошие мысли. Меня сдерживали лишь обещанные пятьдесят тысяч.

— Я вернусь поздно, — предупредил я Нину за завтраком. — Сегодня последняя ночь по учету транспорта.

Она озабоченно взглянула на меня.

— Ты собираешься заглянуть к Джону?

— Я заеду к нему в понедельник. Он бы позвонил, если б мог сказать что-нибудь новенькое.

— Ты согласишься на эту работу? — помявшись, спросила она.

— Думаю, что да. Все будет зависеть от того, сколько они будут платить.

— Джон обещал, что жалование будет высоким. — Нина улыбнулась. — Я так рада. Я очень волновалась из-за тебя.

— Я волновался сам, — мягко ответил я. — Вечером я возьму машину. Похоже, пойдет дождь.

— Бензина совсем мало, Гарри.

— Ничего страшного. Я позабочусь об этом.

После завтрака я отправился на пляж. Едва я надел плавки, как на пороге кабинки возник Билл Холден.

— Привет, мистер Барбер. Вы оставляете кабинку еще на неделю?

— Пожалуй, — кивнул я. — Возможно, не на всю неделю, но, по меньшей мере, до вторника.

— Не могли бы вы рассчитаться за эту неделю?

— Я заплачу завтра. Оставил бумажник дома.

— Хорошо, мистер Барбер, завтра так завтра.

Я оглядел серое, затянутое тяжелыми облаками небо.

— Похоже, сейчас хлынет. Успеть бы искупаться до дождя.

Холден уверил меня, что времени мне хватит, но ошибся. Тяжелые капли забарабанили по песку, как только я вышел из моря.

Я устроился на софе с книгой. На пляже никого не было.

Вот и хорошо, подумал я, пусть льет до вечера.

В час дня я съездил в ресторан, съел гамбургер, выпил пива и вернулся в кабинку. Тут же зазвонил телефон.

— Слушаю?

— Все в порядке? — раздался в трубке озабоченный голос Реи.

— С моей стороны — да, — ответил я. — У меня все готово. Остальное зависит от Одетт.

— Вы можете положиться на нее.

— Отлично. Без четверти девять начинаю действовать.

— Я позвоню вам завтра в одиннадцать утра.

— Мне нужны деньги, — заметил я. — Надо оплатить аренду кабинки. Может, вам лучше прийти сюда? Я буду вас ждать.

— Я приду, — коротко ответила она и положила трубку.

До вечера я просидел в кабинке. Дождь не прекращался. Море посерело. Я попытался сосредоточиться на содержании книги, но буквы прыгали у меня перед глазами. Наконец, я поднялся с софы и принялся мерить гостиную шагами, останавливаясь лишь для того, чтобы бросить окурок в пепельницу и зажечь новую сигарету.