Вторые были постарше, лет двадцати-двадцати пяти. Эти девицы были еще хуже, еще наглее и бессовестнее. Их опыт общения с мужчинами успел сделать из них маленьких циничных лгуний. Они придумывали длинные душещипательные истории про свою несчастную жизнь, половина из которых была враньем. Каждый вечер Марина покупала к себе в номер местную газету и с интересом читала криминальные сводки. Судя по всему, Паттайя была просто бандитским гангстерским центром, в котором всегда, каждую ночь что-то происходило. Паттайя нулевых напоминала Чикаго 20-х: такой же беспредел! В Чикаго официально действовал «сухой закон», но ребята пили и делали на этом деньги. В Паттайе тоже наркотики считались смертным грехом и, конечно, уголовно наказуемым преступлением, но все проститутки приходили на свидания, приняв наркотик.
Криминальная хроника пестрела сообщениями, написанными точно под копирку: австриец (немец, американец, бельгиец и др.) купил дешевый виски (вино, коньяк и др.) и вызвал в номер проститутку. Спросите, какую? Дешевую, конечно. Пришла девушка лет 25. Через полчаса девушка уже выходит из номера. А еще через полчаса австриец (немец, американец, бельгиец и др.) начинает вызывать полицию. Оказывается, после того, как мужчина с девушкой выпили по бокалу алкоголя, мужчина тут же уснул, а когда проснулся – девушки уже не было, не было также и всех его денег (вещей, видеотехнкики, украшений). Полиция, давно ко всему привыкшая, девиц, как правило, не искала. Хотя бы потому, что это был устоявшийся стиль жизни в Паттае, на нем держался баланс добра и зла этого странного города. Этот хрупкий миропорядок напоминал барабан с калейдоскопом, где пазлы (и «плохие», и «хорошие»), если барабан хорошо перемешать, все равно укладывались в цельную картину.
Впрочем, не все мужчины отделывались легким испугом. Один датчанин, директор крупной фирмы, тоже снял дешевый номер гостиницы, купил две бутылки дешевого виски, и тоже пригласил дешевую двадцатипятилетнюю профи. Девушка пришла к нему минут на пятнадцать, не известно, чем они занимались. Она очень быстро ушла. Утром датчанина нашли мертвым. Заметка про несчастного курортника, то есть секс-туриста заканчивалась фразой: «так ярко жил, так много сделал – и кончил пошло и дешево…» В данном случае игра в пазлы пошла не по правилам и полиции пришлось вмешаться в инцидент.
Прочтя эту заметку, Марина загрустила. Она впала в некое философское настроение, но ей не хватало знания теории Эйнштейна: она думала, случайным ли был конец этого высокопоставленного датчанина или закономерным? Портил ли этот конец его портфолио, некролог, историю жизни и др.? Запутавшись в своих исканиях, Марина вышла в соседний магазин, купила себе вино под названием «Полная луна», хороший кофе, шоколад и вернулась в свой блеклый номер. Надо было все-таки выпить за эту заблудшую душу.
Кого она встретила по пути? Как обычно, профи разного калибра. На Паттайя – бич стояли рядком девицы, ярко одетые и ярко накрашенные. “You are beautiful!» – зачем-то сказала Марина девицам. Это была наглая ложь, но Марина хотела с ними поболтать, задать несколько вопросов, однако девицы разлетелись от нее в разные стороны, как от наркоконтроля. Да и что она могла у них спросить: какой порошок они подмешивают в вино богатым лохам, любят ли они своих клиентов (которых обирают и иногда убивают)?
Одним словом, Марина вернулась в номер, так ничего и не узнав, выпила «Полную луну», кофе, съела шоколад. Вино, хотя и было некрепким, ударило в голову. Наверное, потому что пошел неожиданно быстрый сильный тайский дождь – давление поменялось. Неожиданно Марина смахнула бокал и красное вино разлилось по простыне, ко всему прочему она еще и задела чашку кофе и кофе тоже добавил свой импрессионистский мазок в общую картину. Еще бы мазнуть немножко шоколада, и это был бы настоящий натюрморт.
– Кошмар! – воскликнула Марина. – Завтра меня выселят с этого отеля. Придется снимать дешевые почасовые номера в районе знаменитой Walking street. В этих номерах проживали, на взгляд Марины, проститутки самого низшего пошиба. Она видела, как в вонючие тараканьи номера заходила одна плоскогрудая тонконогая тайка, и за нею следом – пять-шесть мужчин. Эти любители группового секса действовали также открыто, как и все другие. – Вот и мне придется, наверное, маяться в этих дешевых съемных комнатухах, до конца отпуска, за нарушение гостиничного режима. И тут, как назло, в памяти возникла неприятная картинка из прошлого: в одной провинциальной гостиничке Марина как-то принимала сауну, и на белом полотенце остались линии от ее медно-красных волос, всего лишь три всполоха, но администраторы такой с нее «срубили» штраф и такой концерт закатили, что теперь она не останавливается в провинциальных отелях, обходит их стороной, да и в столичные, даже в Москву прихватывает свои полотенца.
Марине стало еще страшнее от этих воспоминаний, она не вытерпела, спустилась в рецепцию. Дождь хлестал, было свежо. И даже небо было подсвечено какими–то лучами. Ей повезло – за столом сидела толстая добрая негритянка. Она была ладно одета, и улыбка шла к ее лицу. Марина рассказала ей про вино, кофе, простыню и глубокое чувство раскаянья. Негритянка расхохоталась: она сказала, что в этой гавани греха Марина совершила самое «дерзкое и отвратительное преступление, особенно на фоне всех остальных…». Марине все не верилось, но кажется, эта полная приятная тетка говорила искренне. Простыню негритянка вызвалась перестирать самолично. Она посоветовала Марине спокойно лечь спать, а если не спится сходить на Walking Street – “оценить масштаб бедствия».
И Марина направилась на знаменитую Уолкин стрит. На дворе был час ночи. Улица была оживленной как будто это был час дня. Реклама назойливо зазывала зайти в бары, рестораны, сообщался прейскурант цен. Проститутки стояли рядком у входа в свои клубы, причем, в корпоративной форме: у одних, к примеру, были голубые чулки с пажиками и голубые юбки, которые эти пажики, конечно, приоткрывали, а у других пажики, чулки и юбки были красными. Одна из девиц в каждой корпоративной группе держала табличку с прейскурантом сексуальных услуг. Мужчины внимательно изучали меню и даже подсчитывали что-то на калькуляторе. А Марина смотрела на девушек, танцующих высоко, в окнах. Это единственное, что показалось ей изысканно сексуальным в этой гавани греха, все остальное было пародией на сексуальность, то есть это было просто порнографией. Толпы моряков разных национальностей веселыми компаниями бродили по Уолкин стрит. Они считали себя хозяевами этой улицы, известной во всем мире.
Марина подошла к знаменитому клубу Galaxy. Каждая ступенька высокой лестницы, ведущей в апартаменты Публичного дома, ярко сверкала. Наверху, в окнах также танцевали девушки в сверкающих одеждах. Из дверей клуба вышла красивая высокая дама в облегающем черном платье, украшенном стразами Сваровского, с крупными бриллиантами на руках и стала приглашать мужчин зайти в Публичный дом, который назвала самым дорогим и престижным в Патайе. Может быть, это и был дорогой Публичный дом, судя по дизайну и оформлению, но яркий дорогой наряд девиц все равно ничего не менял в мутно-грязной картине всеобщего разврата. Вполне возможно, что в этом Galaxy устраивались такие оргии, которые и не снились тараканьим номерам.
Устав бродить по тесной улице и спотыкаться о пьяных матросов и солдат, Марина зашла в рок-бар Utopia, который был как раз напротив Galaxy. Она выпила кофе, послушала вполне сносный рок, в зале сидели европейцы, которые никуда не спешили. В этом проститутском городишке вообще были неплохие рок-клубы: например, Hard rok café, в котором играла сиамская группа Afterdark, была рок-забегаловка «Немецкое пиво», клубы байкеров и др. Рок-клубы были единственными местами, где Марина могла отдохнуть душою. Когда она вернулась в свой «Sawasdee, Siam», добрая негритянка взволнованно спросила, где она так задержалась.
На следующий день Марина уехала в Бангкок – по Сухумвит-роад, самой длинной дороге в Юго-Восточной Азии. Дорога шла до Бангкока и, кажется, дальше до Сингапура. Дорога была ровной и удобной. Мари ехала одна в этот город бетона, небоскребов, хайвэев, большого количества многоуровневых развилок. Говорят, в этом азиатском городе лучше всех было организовано дорожное движение, почти что не бывало пробок. Марина ехала одна без русской группы, потому что наши соотечественники иногда за границей вели себя не слишком адекватно: то бывали излишне высокомерны, то мрачно молчаливы, то вообще впадали в истерию и т.д. А наедине с самой собой, прильнув к окну, Мари было комфортно.
