Короткая сцена намертво впечаталась в память. Девушка как сейчас видела его глаза, то, как он на нее смотрел, как голос его дрожал. Она думала о нем чаще, чем о Яром, вспоминала тот взгляд каждый раз, когда сталкивалась с Рональдом в доме, когда видела его из окна, когда он спрашивал, не желает ли она чего-нибудь, когда выносил зонтик или плед. И Лиза знала, что достаточно всего лишь извиниться, подойти, сказать два простых слова, и все наладится; и несколько раз она пыталась, и подходила, и раскрывала рот — но так и не решилась. Это оказалось очень сложно. Каждый раз внутри Лизы поднимался бунт, от противоречий разрывало, она чувствовала себя выше, смотрела на паутину-метку и не могла выдавить те самые слова. Но, чем дольше девушка тянула, тем сильнее ее грызла совесть.

И она решилась. Дождалась удобного момента, когда Рональд остался один во дворе, вышла из дома, подошла к нему. Он сидел на земле и пересаживал цветы.

— Рональд… — несмело начала Лиза.

— Вы что-то от меня хотите? — спросил учтиво. Отложил лопату, встал на ноги. Так, как положено. При разговоре невольникам не полагалось сидеть. Вроде бы, мелочь, но Лиза сильно расстроилась, и настроение ее упало.

— Я… нет, ничего. А что ты делаешь?

— Луковицы хочу пересадить. Тюльпаны красные оказались, а здесь лиловые оттенки. Я их посажу туда, — рукой указал на другую пеструю клумбу и замолчал.

Лиза вздохнула. Слова опять не шли. Не шли. Не шли!

— Простите, что-нибудь еще?

— Нет, нет, нет, не извиняйся. Это ты меня… меня… прости, — выдохнула Лиза.

— Что?

Глаза Рональда так сильно округлились, что девушка не смогла не улыбнуться. Чтобы только подольше насладиться его ошеломленным видом, она еще раз сказала:

— Прости меня. Прости, прости, прости, — и слова давались на удивление легко. — Я назвала тебя шавкой, я много чего наговорила, обидного. Мне очень жаль. Я не хотела. Ты вовсе не такой. Прости меня.

— Вы не должны так говорить! Я не обиделся, конечно, — он испугался еще больше.

— Обманываешь. Зачем же ты тогда ведешь себя со мной не так, как с Грэгором? Я же все слышу. Ты с ним нормально говоришь, а мне — «Как скажете, а что хотите». Мне же обидно.

— Я вас обидел? Простите меня, пожалуйста, я правда думал, что вам так больше нравится. Ну, что вы только так привыкли. Я как вам удобнее хотел. Я больше так не буду.

— Да нет же, Рональд, это я прощение прошу. Хватит извиняться и прощай меня!

— Как скажете. Ой, то есть, простите. Ар-р-р! — запустил он грязные пальцы в волосы и затряс головой, полностью растерявшись. — Я вас прощаю.

— А теперь скажи, что отныне будешь со мной общаться так же, как с Грэгором. Нормально то есть.

— Вы правда этого хотите?

— Хочу, конечно.

— Как скажете, да, ладно, хорошо. Простите, можно я пойду? — Рональд схватился за ведро. Лиза заметила, как на его спине выступили капельки пота. — У меня… дела, там, дома. Срочные. Оч-чень.

Не дожидаясь реакции Лизы, Рональд выронил ведро, быстро взбежал по ступенькам крыльца и спрятался от девушки в доме; а она стояла, смотрела ему вслед, и улыбалась во весь рот. Внутри все пело, стало легко, свободно; залитый солнцем двор жизнерадостно заиграл красками. Да если бы она раньше знала, что извиняться так приятно, то извинялась бы почаще, хоть каждый день. Девушка подумать не могла, что вгонит Рональда в такой сильный ступор, что он бросит наполовину выкопанный цветок и спешно убежит куда-то. Настроение взлетело до небес. И, чем больше Лиза думала о Роне, накручивая на палец вечно спадающую прядь, тем сильнее понимала, что чувства он у нее вызывает отнюдь не дружеские.

Совсем не дружеские.

За ужином Лиза обнаружила, что свисающий край скатерти очень увлекательный, и неотрывно смотрела на него, иногда задумчиво перебирая пальцами. Голубые, хаотично разбросанные горошки на белом фоне, торчащие ниточки по краю полотна. Рон по другую сторону стола сделал точно такое же открытие, и занимался ровно тем же, пока не вспомнил внезапно, что забыл набрать воды из колодца — хотя никогда заранее ее не набирал — и, с грохотом отодвинув стул, поспешно вышел. Грэгор проводил его взглядом и сомнительно покачал головой; Лиза смутилась и поперхнулась чаем. А Ярый, про существование которого она напрочь забыла, потому что думала совсем не о том, поднялся из-за стола и протянул девушке руку.

Лиза не сразу поняла, что происходит. Она скосила глаза на замершую перед глазами ладонь; перефокусировалась на безучастное лицо Ярого и медленно поставила чашку с недопитым чаем на стол.

— Идем, девочка, — сказал он, глядя в глаза.

Девушка, переборов волнение, уверенно схватилась за протянутую ладонь и встала.

Ярый довольно быстро шел по лесной тропе. Лиза судорожно вцепилась в его руку и шла практически на ощупь, в темноте она не видела ничего, и постоянно спотыкалась о торчащие из земли узловатые корни. Сердце волнительно колотилось, в голове раз за разом прокручивались слова Грэгора, оброненные перед тем, как они вышли из дома — «Не бойтесь. В первый раз это довольно странно…». Заряда уверенности от его слов хватило ровно на две минуты; сейчас же стало не по себе.

Что — это? Какой такой — первый раз? Что он имел в виду?!

Она несколько раз успела пожалеть, что согласилась пойти. Ей очень хотелось стряхнуть с себя руку Ярого — шершавую, грубую; развернуться и убежать домой, закрыться в комнате и спрятаться под одеялом. Но он цепко держал ее и уверенно тянул вперед, и девушке ничего не оставалось, кроме как перебирать ногами и прищуриваться во тьме.

— Не тяните так, мне страшно… — робко всхлипнула она, в очередной раз запутавшись в корнях.

— Не бойся. Девочка, — за все время пути Ярый соизволил обернуться. Он немного сбавил темп ходьбы.

— А что там? Куда вы меня ведете? — осмелела она.

— Здесь трудно. Говорить. Там, внутри, легче.

— Внутри чего?

— Увидишь.

Ярый замолчал и больше не отвечал на вопросы. Но то, что он хоть и ненадолго, но все-таки вышел на контакт, успокоило девушку. Сиюминутно сбежать ей расхотелось, былое любопытство разожглось. Она ждала этого разговора несколько дней, и явно не для того, чтобы так просто бросить все и убежать.

Снаружи смеркалось, солнце скрылось за горизонтом, на небе выплыла холодная луна. Лес в ее свете казался зачарованным и таинственным. Вокруг стояла непривычная тишина, только под ногами шуршали листья да ветки потрескивали на ветру. Девушка еще ни разу не забиралась в лес настолько глубоко, и ей казалось, что она попала в совершенно новый и неизведанный мир.

Судя по всему, Ярый превосходно видел в полутьме. Он точно и уверенно двигался вперед, уклонялся от тонких ветвей и тянул девушку за руку вниз, когда ее могло задеть препятствие сверху; выставлял перед ней ладонь, когда на тропе попадался большой камень или поваленное дерево, которые она могла не заметить. Такие незначительные, но о многом говорящие мелочи вызывали доверие.

Идти пришлось недолго. Прямая тропинка быстро вывела их к небольшому домику, совсем новому, прочно сколоченному из светлых досок, с очень высоким дверным проемом. Ярый прошел вовнутрь, увлекая Лизу за собой. Несмело она перешагнула порог и осмотрелась.

Внутри было мрачно, ни единого окна, и только через приоткрытую дверь пробивался слабый лунный свет. В темноте девушка разглядела плед, лежащий на полу, и несколько полок вдоль стен, заставленных всякой всячиной, а в углу стоял чемоданчик, такой же, как у Грэгора. Самая обычная комната, не примечательная ничем.

Ярый подхватил с полки пузырек и протянул Лизе.

— Выпей. До дна.

— Что это?

— Успокоит.

Девушка не стала упорствовать и послушно выпила отвратительную на вкус жидкость. Пока Лиза глотала, ей стало не по себе. Ведь она находится посреди леса, в темноте, наедине с не очень человеком, который возвышается над ней, как гора, и смотрит сверху вниз. Он непонятен, он силён, он поит ее какой-то дрянью. Здесь его стихия. Здесь она полностью в его власти. И должна делать то, что он говорит, и не бояться. Должна довериться ему. Совсем.