— Давай сюда этого, — сказал Сип, продолжая доброжелательно улыбаться и не повышая голоса.
Через минуту еще один тип, похожий на первого телохранителя на манер близнеца, вплоть до кофейного цвета кожи, и отличающийся только цветом шевелюры с сединой, тяжело прошагал по куче мусора у входа, волоча за собой избитого до неузнаваемости человека. Я скорее догадался, чем понял, кто это.
— Он это! — захрипел тот, когда подняли голову за волосы, посадив напротив. — Хотокон. Он виноват!
Первая половина загадки открылась достаточно просто. Ребята ожидаемо зарвались, попытавшись взять лишнее, хотя я предупреждал. У склада оказалась солидная «крыша», и их нашли.
Боевик посмотрел на начальника, тот небрежно кивнул, и в следующее мгновение пленнику резанули по горлу ножом. Почти минуту все молча смотрели, как под телом расплывается лужа крови.
— Итак, — сказал франт, — ты показал этому ублюдку дорогу в мой склад. Он с приятелями пробрался внутрь и убил сторожа. На языке законников твои действия подпадают под графу «соучастие» и должны быть наказаны по всей строгости.
Чего-то ему надо, и достаточно сильно, понял я. Сам заявился и разговаривает, а не сразу кивает, чтобы отчекрыжили башку. Выходит, можно и поторговаться. Драться бессмысленно, не в той я категории, чтобы завалить без оружия двух опытных мордоворотов. По слухам, Сип и сам был очень не промах, и прямо вызвать на поединок желающих не находилось достаточно давно. Последнего порезал на ленточки в поединке при множестве свидетелей. А урка был непрост, иначе бы не кинул вызов.
— Возьми в возмещение, — показал я в угол, где лежал распиленный на части бивень. В приличном квартале за него дадут неплохие деньги. Резчики охотно берут на амулеты и для оформления различных изделий.
— Ты предлагаешь то, что и так уже принадлежит мне? — улыбнулся щеголь одними губами, глаза оставались холодными. Ну да, посулить сегодняшнюю добычу и вовсе неуместно. Принесенное Микки он уже прибрал, а остальное у Психа.
— Я верну утраченное, — сказал я, — и мы будем в расчете. Готов заплатить убытки, пусть и нанесенные мной без умысла.
Последнее сказано с намеком и с целью проверить, что конкретно выбили из влипших воров. Я с ними не ходил, только дорогу показал. Не хотел, но иногда приходилось идти на компромиссы. В одиночку отбиться от контролирующей квартал банды еще ни у кого не получалось. Невозможно вечно сидеть под землей, а снаружи меня или Микки рано или поздно достали бы.
Поскольку Сип не удивился и не переспросил, наверняка в курсе дела. Только ему без разницы. Свое гнет и не остановится. Смягчающие вину обстоятельства в расчет не принимаются.
— А больше у меня все равно нечего предложить, — разводя руками, показательно удивился я и напрягся, готовый к удару. Самое время приняться физически воспитывать для размягчения. Хорошо отделать — и любой сговорчивее станет.
— У тебя есть ты, достаточно сообразительный, умеющий оставаться невидимым и наводить полезные контакты. Выжить на Дне, освоив катакомбы, придя из деревни. И говорить с каждым на своем языке.
Опа… Действительно, в ответ на отсутствие жаргона я попытался подстроиться в тон, и зря. Неприятно засветился. Ему нужен Псих? Плохо. Очень плохо. Водить вокруг да около долго не удастся, поймут. Сдавать не стану: кто наведет на его убежище — дедуля вычислит быстро. И тогда мне уже не спускаться в подземелья — рано или поздно дорожки пересекутся.
— Говорят, ты неплохо знаешь катакомбы.
Кто говорит, очень хотелось спросить, но сейчас предпочтительней помолчать.
— Выполнишь поручение — и станешь жить на моей территории свободно. В качестве личного тойона.
По-здешнему это вроде помощника. Не бугор, имеющий свой участок, но и не сявка. Нечто среднее. Еще и приближенный к пахану. Ну, до определенной степени. Не советник.
— Устраивает? — Это было определенно сказано с иронией.
Каждый на Дне, услышав столь щедрое предложение, просто обязан воскликнуть «да». Маленькая проблема: я родился в другом мире, и то, что для местных предел мечтаний, наводило на неприятные подозрения. С чего вдруг такая щедрость? Обещания — это слова, и неизвестно, будут ли выполнены. Хотя обычно Сип слово держал, это давало надежду. С другой стороны, легкой прогулки не выйдет, раз такие интересные заходы. Как бы не закончилось смертью, и на том свете стребовать обещанного не удастся.
— А она? — показал я на Микки.
— Вот честно, не представляю, зачем она тебе сдалась, даже для постели рановато…
И очень хорошо, что не знает. Такие вещи полезно держать в тайне, и до сих пор мы не прокололись всерьез.
— Она моя сестра, — заявил я без раздумья, игнорируя широко раскрытые глаза девочки. Хорошо тряпка во рту и от изумления не вскрикнет. Объяснение не хуже любого.
Сип посмотрел с комичным удивлением, играя поднявшимися бровями. Микки не черная, но примесь южной крови в ней хорошо заметна.
— Сводная, — пожимаю плечами. — Отец имел наложницу.
Здесь такие вещи никого не удивляют, и нет брезгливого отношения к незаконнорожденным. Большак в своем праве. Вот прямое насилие в семье (в широком смысле в нее и слуги входят) осуждается. Рабыня в таком случае может получить даже свободу, а вольная — возмещение немалое. Но это в теории. На практике хозяину не откажешь. Бить не требуется — и так при желании сгноит.
И самое забавное, что я чистую правду поведал. Имелась такая. Мы с настоящей сестрой особо не дружили, все же разные интересы, да и по всем понятиям она ниже меня по положению. Ну а что звали Гили — это мелочь. Практически каждый имеет домашнее имя или кличку.
— Тем более полезно иметь в качестве заложницы, гарантирующей выполнение соглашения. До твоего возвращения поживет в моем доме на правах бедной родственницы. Никто не обидит, но и сидеть просто так не станет. Пищу положено отработать.
Ну это не самый худший вариант.
— У меня ведь нет выбора?
Франт усмехнулся.
— Тогда, если не вернусь, она вольна делать что угодно. Остаться или уйти.
— Вернешься, — легко сказал Сип, — но для уверенности получишь амулет «в дорожку».
Это было вполне справедливо. Вещь достаточно распространенная и удобная. Обычно используется родственниками при уходе на войну или в длительное путешествие и оповещает о гибели. Амулет «умирает» после гибели владельца, сигнализируя парному. Обмануть его, просто выкинув или сломав, нельзя. Тоже пойдет сигнал, правда иной. И соглядатай при таком довеске ни к чему. Полная свобода, да идти некуда. Ну не в деревню же землю пахать. Кому я там сдался, кроме как в батраки. Спасибо, мог и прежде, без нажима.
Но главное — похоже, Псих его не интересует. Более того, старик, видимо, заранее знал о «предложении» и почти открыто высказался о дальней дороге. Вот скотина, мог предупредить…
Кстати, и шанс не сгинуть имелся: приглашение Психа на будущее прозвучало не зря.
— И что я должен сделать?
— Мне нужен лаз на Лысую гору.
Город наверху делился на несколько районов с достаточно четкими границами. В названном блоке жили даже не чиновники и воины, а их аристократическая верхушка. Правда, уровнем пониже имеющих особняки вокруг Крепости, но тоже люди непростые. Соваться туда сэммин было не просто глупо — опасно до крайности. Чужаков вне сословия могли зарубить без разговоров.
— Благородный господин изволит шутить?
Сип мысленно ухмыльнулся, внешне сохраняя невозмутимый вид. Кажется, он не ошибся. Если бы парень сразу согласился, можно было сразу отправлять на мясо. Попасть в Новый город достаточно сложно, но в данную часть катакомб совались исключительно ненормальные. Слишком часто там исчезали люди, и по слухам, не нужно было даже спускаться на нижние ярусы, чтобы угодить на зуб специально выведенным охранным тварям. Никто добровольно туда не полез бы. А еще парень умный. Четко провел линию, демонстрируя независимость без подобострастия.
Для обращения к каждому существовали определенные формы. «Благородным мужем» называли человека из сословия воинов, а «господином» обращались к незнакомым людям либо при внезапном охлаждении или обострении отношений. Если бы хотел показать уважение — поименовал бы «милостивым господином». А так вроде польстил, подняв выше реального. Наличие серьезной банды за спиной отнюдь не избавляло от официального статуса сэммина, с соответствующим отношением.
