– Ну да, – с сарказмом заявил Аркадий Васильевич, – так Шибков и Марков его и послушались.

Юлия Евгеньевна гневно посмотрела на обижающих её деток математика:

– Аркадий Васильевич, не судите всех учеников по своему лекалу! Вы думаете, им всем понадобится ваша математика?

– Почему это – «ваша»? – Баранов нервно заморгал. – Что же вы обижаете «царицу наук»? Ломоносов вообще в своё время сказал, что математику уже затем учить следует, что она ум в порядок приводит…

– Знаем, знаем, – Юлия Евгеньевна продолжала напирать, глаза за толстыми роговыми стёклами очков недобро покраснели, – это у вас в кабинете на стене написано. Так вот, если всего не знаете, не упрекайте ребят в тупости. Математика не всем легко даётся – так им и не надо. Игорь, который, как вы говорите, беспрестанно бренчит на гитаре, планирует поступать в музыкальное училище, мечтает создать свою рок-группу.

– Ещё чего не хватало, – вскинула руками Бомм.

– Не бойтесь, Жанна Викторовна, в школе он ничего создавать не будет, в крайнем случае – в нашем дворце культуры. Сейчас ребята все помешаны на группах «Кино», «Наутилус-Помпилиус»…

– Кино? – отозвалась с места пожилая глуховатая учительница черчения Артемида Павловна. – Кино – это хорошо, оно развивает пространственное воображение. А вот Помпилиус – это что?

По кабинету прошёл нервный смешок. Директриса продолжила учительское собрание.

– Как нехорошо, Юлия Евгеньевна, подействуйте на них! Рок-музыка – это недопустимо! А вы, Артемида Павловна, останьтесь после педсовета, я вам расскажу о каком кино здесь идёт речь, и послушать даже дам, только боюсь, как бы у вас уши не отвалились после такой какофонии.

– Ни на кого воздействовать я не собираюсь. – Шанская заметно нервничала. – О какой какофонии вы вообще здесь говорите? Рок-музыка сейчас безумно популярна. В стране перестройка, дети ищут своих новых героев. Время всё само выровняет, когда посчитает нужным. Так вот, закончим разговор о моей троице. Максим Марков тоже не глупый парень, просто пока ищет себя. Это в его юном возрасте позволительно. Между прочим, ему неплохо даётся английский язык, да и компьютерами мальчик интересуется.

Учителя истории и географии тоже встали на защиту Маркова, заявив со своих мест, что мальчик демонстрирует способности по их предметам.

– Ну хорошо, – Баранов поднял вверх руки, – раз эти ребята, оказывается, такие способные, то я умываю руки. Математика не должна никого насильно втягивать в свои ряды.

– И, товарищи, не забывайте, папа Максима работает начальником цеха на заводе и уже много раз помогал нам по хозяйственной части. Буквально на той неделе прислал целый мешок болтов. Парты и стулья разваливаются, без метизов нынче никак. Не вы же, Аркадий Васильевич, будете всё это дело ремонтировать.

Баранов снисходительно улыбнулся:

– Считайте, что у Маркова за четверть уже стоит пятёрка! Метизы в наше время важней теорем и уравнений – спорить не буду. Ломоносов и Лобачевский нервно курят в сторонке.

Жанна Викторовна ценила понимание во вверенном ей коллективе. Педсовет завершился. Надо было готовить грамоты для завтрашней линейки.

– Сегодня мы подводим итоги общественно значимой акции, проведённой в нашей школе. – Жанна Викторовна, держащая в руках кипу почётных грамот, выступала перед стоящими рядами учеников в спортзале. – Благодаря вашим усилиям, тонны собранного металлолома пойдут на переплавку, и страна получит новые станки, машины и комбайны. Тонны собранной макулатуры превратятся в новые газеты, тетради и книги…

Дети слушали эту директорскую лабуду с пресным выражением лица, едва сдерживая зевоту. Всем не терпелось пойти домой: собрание проводилось после уроков. Они вяло хлопали своим товарищам, отличившимся на сборе вторсырья для нужд промышленности.

– Рекордное количество металлолома собрали на этой неделе ученики 8 «Г» класса Руслан Сафиуллин, Максим Марков и Артём Шибков. Ребята постарались на славу. В канун дня рождения комсомольской организации это особенно актуально. Поэтому администрация школы пришла к решению перевести пионеров Маркова, Сафиуллина и Шибкова в комсомольцы без положенной в таких случаях процедуры.

В этот раз аплодисменты раздались чуть более оживлённые: любой ученик бывает безумно рад такой школьной халяве – когда освобождают от контрольной, сдачи экзамена и т.п.

Под бравурные ноты марша «Взвейтесь кострами», несущиеся из стоящей у стены радиолы, отличившиеся собиратели металлолома, зардевшиеся от гордости кумачовым знаменем, получили блестящие картоночки почётных грамот.

Пластинка с пионерской песенкой приятно потрескивала, крутясь на видавшей виды радиоле. Мелодия закончилась. В спортзале повисло неловкое безмолвие, даже никто по привычке не шушукался. Линейка закончилась, все ученики ждали отмашку расходиться по домам. Физрук подошёл было к радиоле, чтобы запустить марш по новому кругу…

Но не успел.

В спортзал ворвался крупный краснолицый мужчина лет пятидесяти в зелёной строительной спецовке и резиновых сапогах, покрытых пятнами засохшего цементного раствора. За рукав спецовки человека пыталась удержать школьная вахтёрша баба Фира, но силы были явно неравны.

– Собрались, значит, оглоеды, – краснолицый нервно теребил в руках белую строительную каску.

– Кто вы такой? – директриса упёрла руки в боки, не понимая цель визитёра. – Почему вы врываетесь на школьное мероприятие? Фира, куда вы смотрите?

Баба Фира лишь молча развела руками: мол, как я могу задержать на входе такого амбала.

– Мероприятие у них! – злобно процедил человек в грязных сапогах. – Грамотки они получают за сбор металлолома. Оглоеды!

Мужчина широким шагом подошёл к импровизированной трибуне, бросил на рядом стоящий стол каску и, тяжело выдохнув, продолжил:

– Кто я такой, спрашиваете? Прохоров я, Иван Кузьмич, прораб с близлежащей стройки.

– И это повод врываться на школьную линейку? – Жанна Викторовна не выходила из воинственной позиции, но шестым чувством понимала, что неспроста прораб сюда явился: дело явно пахнет керосином.

– Дом мы строим, девятиэтажку. На той неделе завезли на площадку целый КамАЗ с прицепом чугунных батарей, складировали в уголке. А сегодня смотрим – всё, тю-тю!

– Что – тю-тю?! Мы-то здесь при чём?!

– У нас на стройплощадке в заборе дырка есть. Это, конечно, наш недогляд, я не отрицаю. Но где это видано, чтобы пионеры со стройки батареи таскали, для того чтобы потом сдать их в металлолом, а? Разве этому нас партия учит? А, юные ленинцы?!

– Как – своровали?! – Жанна Викторовна испепеляюще посмотрела на отличившуюся «подвигом» троицу.

Ребята стояли, опустив глаза в пол, и даже казалось, что они стали ниже ростом. Сгорать от стыда на виду у всей школы было удовольствием ниже среднего.

– Товарищ Прохоров, мы обязательно во всём разберёмся! – директриса попыталась улыбнуться прорабу. – Это ребята явно что-то напутали. – Она вновь гневно зыркнула в сторону мальчишек. – Виновные обязательно будут наказаны!

– Да мне ваши дела до лампочки! – в сердцах сказал Иван Кузьмич. – Мне дом сдавать надо. Верните срочно батареи, а иначе я буду вынужден обратиться в милицию и партком.

– Ой, Иван Кузьмич, – заискивающе улыбнулась золотыми зубами хозяйка школы. – Зачем партком? Зачем милиция? Батареи ваши на заднем дворе лежат, целые и невредимые. Сегодня вечером ребятки вам всё вернут в лучшем виде. Идёт?

Прораб недоверчиво поднял голову на директрису и в первый раз за время своего визита изобразил нечто похожее на улыбку. Он торопливо попрощался, схватил свою каску и удалился из спортзала таким же дромадерским шагом, как и пришёл.

Тишина повисла в помещении после ухода обворованного строителя. «Взвейтесь кострами» включать уже было неуместно. Было понятно, что безмолвие может нарушить лишь хозяйка этого заведения. Так и случилось. Жанна Викторовна отёрла пот со лба и, явно сдерживая эмоции, негромко произнесла: