Младшая за словом в карман лезть не привыкла и выдала очередной перл:

– А знаешь, как у нас в детском саду тебя зовут? Престарелая фитоняшка!

Марине ничего не оставалось, как тяжело вздохнуть и подумать: «Ну откуда в ней такое? Даже я, первая красавица школы, не позволяла себе дерзить старшим. А этот,муж, даже слово «дурак» в своей жизни ни разу не произнёс. Наверно, это поколение такое пошло. Но ведь Камилла совершенно не такая».

Муж с термосом в сумке поцеловал дочек, мяукнул что-то незначительное жене и отправился на суточное дежурство.

Следом за Русланом и Марина вышла из дома, подгоняя дочек шагать побыстрее: она уже опаздывала на работу, а надо было ещё отвезти дочек в школу. Но женщина за долгие годы семейной жизни научилась справляться с такими задачами легко и непринуждённо и приезжать на работу без опозданий.

При выходе из машины на банковской парковке ей позвонили. Разговор был предельно краток.

– Да, в 7 буду, – ответила она неизвестному собеседнику или собеседнице.

Мягко и невзначай улыбнулась чему-то и, преисполненная женской манящей загадочности, отправилась в офис. Работу работать. А то без денег – это что за жизнь.

Руслан в это время уже мчался в карете скорой помощи на первый вызов. Он тоже в этот момент задумался о деньгах: Камилла просила планшет. Ничего, скоро получка. Будет ей планшет, ну и Азалии чего-нибудь надо купить. Если, конечно, всё не проесть за неделю. И кто только эти деньги придумал проклятущие…

От мыслей о хлебе насущном Сафиуллина отвлёк телефонный звонок:

– Да, Игорь, привет! Сейчас на вызов еду, говорить не могу. Извини, дружище, мы уже почти на месте. После я тебе сам перезвоню, хорошо?

– Хорошо, Руслик, буду ждать, – хриплым голосом отозвался Игорь Шибков.

Ему было трудно вести беседы в это солнечное утро. Он, как говорится, был «человек, измученный нарзаном». Уже вторую неделю водитель инкассаторской машины Игорь Шибков находился в отпуске, а поскольку ни фантазия, ни желание, ни финансовые возможности не вдохновляли его на поездки в замечательные места на глобусе, то он просто сидел дома и пил горькую.

О былых мечтах стать рок-музыкантом Игорю напоминали лишь старые плакаты музыкальных идолов на обшарпанных стенах да барабанные палочки, лежащие на полке в видавшем виды шифоньере. Сладкие мечты – они же детские глупости – были аккуратно складированы в мусорную корзину по окончанию школы. Окончив ремесленное училище, Шибков ушёл по призыву в армию, стал десантником, служил в горячих точках. Теперь каждый год второго августа он надевал тельняшку и шатался пьяный по городу вместе с извечно шумно празднующей, и потому ненавидимой всем населением, десантной братией. И хоть в фонтанах Игорь не купался, армия наложила на его судьбу весомый отпечаток. Он стал сильнее – безусловно, но обратной стороной медали беззаветного служения Родине в Игоре стала лихая беспардонность в характере.

Бедная мама видела, каким сын стал после армии. И вроде был повод им гордиться – всё-таки такую серьёзную школу жизни прошёл, но не таких сыновей хотят видеть матери.

После армии пошёл шоферить. Женился на простой девушке Свете, с которой познакомился накануне службы и которая два года ждала его возвращения. Потом родился сын, назвали Эдуардом. Света зачитывалась Акуниным и хотела назвать ребёнка Эрастом в честь её любимого героя Фандорина.

– Как? Эрастом?! – взорвался отец новорожденного. – Ты с ума сошла?! Эраст! Ты не подумала, как его потом в школе дразнить будут?

– Нет, не подумала, – ответила наивная сероглазая Света, не знавшая всяких похабных рифм. – А как?

– Фандориным, мля! – вздохнул Игорь. – Эдуардом назовём сына. Тоже ведь на «э».

Мужик сказал – мужик сделал.

Правда, проблемы топонимики в семье Шибковых оказались цветочками по сравнению с тем, что стало происходить дальше. Не сложилась жизнь у Игоря и Светы. Как гласит известный книжный штамп, семейная лодка разбилась о быт.

Устав терпеть вечные мужнины придирки, пьянки и тотальную негодность к семейной жизни, Света подала на развод. Не сказать, что Шибков был против: к этому времени он уже полностью разочаровался в радостях совместного ведения быта. Алименты он старался оплачивать своевременно (если работал, а было это не всегда). Эдика раз в месяц неудавшийся папаша посещал, иногда они вместе даже гуляли, пару раз ходили в кино и кафе. Такой расклад событий существует у десятков тысяч российских неполных семей, и ничего необычного в этом нет.

С работой, как это было замечено выше, у Шибкова не особо всё ладилось: периодически мужчина уходил в запой и на одном месте не задерживался. Старая, больная матушка, с которой Игорь жил, только охала да причитала, но ничего поделать с этой напастью не могла. Однажды один сослуживец по армии предложил Игорю работу. Водителем инкассаторской машины абы кого не берут, так что бывшему десантнику пришлось взять волю в кулак и бросить пить. Не так, чтобы завязать на все 100, но он даже матери пообещал, что в рабочее время – ни-ни и без перебора в выходные. После тяжёлой трудовой смены Игорь проявлял чудеса самообладания: ужинал, играл в «стрелялки» на компьютере и смотрел свои любимые детективные сериалы на канале НТВ. В выходные помогал матери работать на даче, ему это даже нравилось. Но недавно мама Игоря скоропостижно скончалась, и он остался один.

Больше всего Шибков боялся новогодних каникул и летнего отпуска. Не хватало мужику фантазии проводить эту кучу свободного времени. Ходил пару раз на лыжах – неинтересно, пробовал читать книжку – хуже, чем лыжи, по телеку идёт всякая хрень… На столе снова появлялась вечная мужская утешительница – бутылка сорокоградусной.

– Русланчик, ты что не перезваниваешь? – обиженным тоном сказал Игорь после часового молчания. – Совсем друга своего забыл?

– Ой, Игорь, совсем замотался, – ответил Сафиуллин, снимая очередной бабушке кардиограмму. – Извини. Один вызов за другим. Вначале на ДТП ездили, ну там всё не так страшно, лёгкие травмы. Теперь вот пациентка с подозрением на инсульт… Ты что хотел-то?

– И на фига ты, Сафиуллин, на этот вечный геморрой согласился? Пошёл бы в частную клинику, сидел бы в тепле-покое да деньги хорошие получал…

– А на фига ты, Шибков, в инкассаторскую службу пошёл? Тебе же предлагали на катафалке ездить. Тоже – тепло, покой, деньги.

– Ну ладно, Русланыч, уел ты меня, один-один. Я знаю, что тебе, да как и мне, спокойная работа не нужна. Адреналин играет, и всё такое. А ещё – призвание у нас есть.

Врач скорой помощи был против разводить в этот момент беседы о призвании и, поняв главное: другу скучно, он хочет пообщаться, кратко сказал:

– Игорь, завтра у меня выходной, давай пересечёмся, шары в бильярде погоняем. У тебя долго ещё отпуск?

– Только неделя прошла.

– Ты там смотри, аккуратней, во все тяжкие не пустись!

Шибков возмутился:

– Ты что? Я же матери слово дал. И Эдику тоже. Так, сижу пивком балуюсь, тебя хотел позвать.

– Хорошо, посиди, почки попромывай. Ладно, завтра стукнемся. Бывалого подтянуть?

Было слышно, как Шибков хмыкнул в трубку:

– Подтяни, если сможешь. Ему же сейчас не до нас. У него, видите ли, любофф!

– Игорь, завидуй молча! Человек, может быть, свою судьбу нашёл.

– Знаем мы такую судьбу, – Шибков был преисполнен скепсиса. – Эта курва обведёт Маркова вокруг пальца и свалит от него.

– Хорошо, вот ты завтра это ему и скажешь!

– Ничего я ему, Руслан, говорить не буду. Пусть сам получит граблями по башке. А то живёт, словно в сказку попал. Нам уже пятый десяток скоро пойдёт, старые мы для сладких сказок!

Сафиуллину пора была завершать разговор, и он сделал это весьма споро:

– Хорошо, Игорь, я тебя понял, завтра всё и обсудим. Макса я позову. До встречи!

– Пока, спасатель!

Руслан вытер пот со лба и сказал лежащей на диване пенсионерке:

– Кардиограмма у вас хорошая, давление высоковатое, но не критично. Переволновались, наверно?