— А мы даже не представились. Что-то типа: я — Тарзан, ты — Джейн.

— Ты совершенно прав, — поддержала Амико. — Как думаешь, у него есть имя?

— Есть только один способ выяснить это, — Гидеон встал и, проглотив свое опасение, шагнул к существу. Оно подняло лохматую голову и уставилось на него своим пугающим глазом.

Гидеон положил руки себе на грудь.

— Гидеон, — сказал он громко.

Существо молча на него воззрилось.

— Гидеон, — повторил он, а затем повернулся и положил руку на девушку. — Амико, — и снова вернулся к себе. — Гидеон.

Далее, с некоторой настороженностью, он протянул руки, раскрыв ладони, и указал на Циклопа.

Существо продолжало просто смотреть.

Гидеон снова проиграл всю сложную шараду, но Циклоп встретил этот новый раунд с озадаченным рычанием и, похоже, не понял, или просто нашел все это раздражающим.

— Подожди. Позволь мне попробовать, — Амико встала и подошла к Циклопу, протянула руку, коснувшись его, и при этом сказала что-то по-гречески.

Реакция существа оказалось поразительной — он застыл, как истукан, прекратив даже дышать. Его глаз медленно и постепенно расширялся, словно воспоминания возвращались к нему после долгого отсутствия.

Амико повторила слово.

Глаз выпучился дальше некуда. Циклоп выглядел почти комично с этим выражением удивления. Повисла полная тишина. А затем существо протянуло дрожащую руку и коснулось ее плеча. Он повторил слово глубоким, рокочущим, неразборчивым и корявым голосом.

Боже мой, он может говорить, — с изумлением подумал Гидеон.

Девушка произнесла слово в третий раз, и существо повторило его снова. А потом произошло нечто невероятное. Большой, ужасный, как блюдце, глаз, заблестел и увлажнился, и по мохнатому лицу монстра покатилась большая слеза.

Он произнес другое слово. Появилась вторая слеза, и третья, а затем существо закрыло своими волосатыми, долговязыми руками лицо и расплакалось.

— Что ты сказала? — прошептал Гидеон.

— Я назвала имя Полифема.

— И что он ответил?

— Архаичное греческое слово, которое означает «отец», «предок». Или скорее оно похоже на… «прародитель всех».

Джунгли дышали жизнью. Это буквально была зеленая парная ревущая теплица, полная насекомых, рептилий и прочих скрытых от человеческого глаза животных, которые демонстрировали свое присутствие щебетом, пересвистом, шипением и стуками. Все эти звуки смешивались в единую какофонию дикой природы.

Гидеон уже несколько часов шел за Циклопом сквозь джунгли. На следующее утро после того, как они обменялись именами, Циклоп покинул пещеру — перед этим он кратко «побеседовал» с Амико — и недвусмысленным жестом дал понять Гидеону, чтобы тот следовал за ним. Это существо, похоже, было поглощено некими поисками, если это можно было так назвать, и Гидеон надеялся, что охота ведется за тем самым неуловимым лотосом. Но пока что Циклоп, несмотря на довольно старательное исследование джунглей, так ничего и не нашел.

Продолжая свое послушное следование за этим созданием, Гидеон невольно вновь восхитился красотой и уникальностью острова. Огромное разнообразие жизни здесь, на вершине, было ошеломляющим — массивные кластеры цветов, ниспадающие каскадами орхидеи, похожие на блестящие водопады, гигантские папоротники, колоссы древних деревьев, покрытые мхом, висячие лозы и таинственным тенистый подлесок. Со всех сторон доносился шелест и звуки жизни, издаваемые некими скрытыми существами, куда не глянь, всюду порхали невероятной красоты бабочки и бегали маленькие ящерицы с яркой окраской.

Восхищаясь этим завораживающим зрелищем, Гидеон, разумеется, ни на секунду не забывал об опасности. Верхняя часть острова, которая издалека казалась плоской, на деле представляла собой провалившийся вулканический конус — то есть, землю, которая была пронизана ямами, провалами и недействующими фумаролами[66], покрытыми растительностью — настолько густой, что она целиком скрывала трещины и разломы, превращая их в хитроумные потенциальные ловушки. Гидеону постоянно приходилось напоминать себе об этом, пока его внимание то и дело отвлекало на себя разнообразие местной флоры. Путь он и не был ботаником, он восхищался причудливыми экзотическими растениями, которые встречались на его пути: гигантские кувшинки, наполненные водой, невероятных размеров орхидеи фиолетового цвета, при этом пахнувшие гниющим мясом, виноградные лозы, образовавшие целые сети, гигантские корни деревьев, чем-то напоминавшие нити плавящегося сыра…

Однако ни разу ему на глаза не попадалось ничего, что хотя бы мало-мальски напоминало лотос…

Гидеон следовал за Циклопом по узким тропам через заросли. Трудно было поверить, что такое огромное существо могло двигаться настолько грациозно, не производя при этом почти никакого шума — оно пробиралось по почти невидимым тропам, не вызывая даже шелеста листьев. Гидеон, который был меньше Циклопа примерно вполовину, то и дело спотыкался, натыкался на ветки, запинался о корни и изо всех сил старался не отставать от своего проводника.

Предыдущий вечер — а именно эпизод с зажигалкой и упоминание имени Полифема — изменил все. Настоящей дружелюбности от существа ждать не приходилось, но оно хотя бы предоставило им свободу, отбросив камень и жестом дав понять, что они вольны уйти. Или остаться, если захотят. Они решили остаться на ночь, а перебраться в лагерь уже на следующее утро.

После ужина Амико постаралась узнать у Циклопа больше об истории его народа и его острова. Это была долгая и почти что разочаровывающая беседа с большим количеством непонимания и ложных начал. Все это лишний раз убедило Гидеона в том, что, несмотря на их общую родословную, между ними все же существовала огромная пропасть с точки зрения понимания и интеллекта. Амико установила — или подумала, что установила — что Полифем был давним владельцем этой земли, которого здесь, похоже, почитали, и о котором ходило много историй. Он был предком того создания, что вело сейчас Гидеона сквозь джунгли. Казалось, у этого Циклопа не было имени — или он попросту не захотел его называть. Он был очень стар, но сколько ему было лет, невозможно было сказать наверняка, Амико предположила по косвенным признакам, что его возраст исчисляется веками! Пока Гидеону было крайне тяжело это переварить, хотя он и признавал, что существо выглядело древним. Тело Циклопа изобиловало множеством шрамов, а еще нельзя было не отметить небывалую усталость, которая исходила от него. Гидеону казалось, что это существо многое повидало и сильно настрадалось в жизни.

Амико не удалось разузнать ничего о других циклопах на этом острове — на эту тему их собеседник лишь печально молчал.

День приближался к полудню, и джунгли превращались в настоящую зеленую духовку. Находиться здесь было уже практически невозможно, а поиски Циклопа пока так и не увенчались успехом. Скорость, с которой он перемещался по лесу при такой жаре, совершенно измотала Гидеона, который все еще испытывал слабость от полученных травм.

И вдруг… существо остановилось. Буквально рухнув на колени, оно принялось принюхиваться к чему-то своим большим плоским носом, и это выглядело почти комично — то, как он мягко прощупывал землю кончиком своего копья, словно пытаясь заставить некий запах усилиться. Медленно и осторожно Циклоп сошел с тропы и погрузился в невероятно плотный подлесок, Гидеону не оставалось ничего иного, кроме как последовать за ним. Ему пришлось опуститься на четвереньки — это был единственно возможный способ продвигаться там. Но Циклоп не считался с ограничениями своего соглядатая и двигался невероятно быстро, поэтому Гидеону пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы поспевать за ним.

— Подожди! — в какой-то момент взмолился он, прекрасно понимая, что Циклоп не только не понимает его, но и не испытывает к нему ни малейшего сочувствия. Гидеон попытался встать, но запутался в растительности, снова опустился на четвереньки и двинулся вперед, ориентируясь только на тихие звуки перемещения существа. По мере продвижения на него то и дело падали муравьи, притаившиеся на листьях. Их потревожил приход чужеземца, и они сыпались на него, заползая под рубашку и в волосы, нещадно жаля и обдавая запахом муравьиной кислоты.