В то же мгновение Эми сбросила обороты, и лодка, затарахтев, остановилась.

— Невероятно, — выдохнул Гидеон. Он едва мог поверить, насколько раскинувшийся перед ними вид идеально повторял рисунок.

— Возьми камеру, пожалуйста, и сфотографируй утес, — Эми выглядела даже более удивленной, чем он сам.

Пока девушка стабилизировала лодку на волнах, Гидеон сделал несколько фотографий на цифровую камеру «Nikon», которой обеспечило их ЭИР, и даже записал короткое видео.

— Я все это закину на ноутбук и отправлю Глинну, — сказал он. — Вместе с отчетом.

— Хорошо. И заполни судовой журнал, как я тебе показывала. Не забудь указать наше точное местоположение, количество часов работы двигателя, остаток топлива, воды, погоду и оставить описательную запись. После этого можешь приготовить нам завтрак. Бэкон и яичницу, пожалуйста.

— Да, капитан.

Гидеон покинул рубку. Воспользовавшись рабочей станцией на камбузе, он отправил по электронной почте фотографии и рапорт Глинну. Он чувствовал, что колебания волн становились все сильнее, лодка раскачивалась и рычала, пробираясь по валам. К своему большому ужасу, Гидеон почувствовал подступающую тошноту.

Собрав всю волю в кулак, он встал, достал сковороду и начал жарить бекон. Запах заполнил камбуз, несмотря на работающую вытяжку, и, вместо того, чтобы возбудить аппетит, заставил Гидеона чувствовать себя еще хуже. Спеша быстрее закончить готовку, он разбил пару яиц, взбил их, добавил тертый сыр и свежий лук из хорошо укомплектованного холодильника. Когда дело было сделано, он накрыл завтрак для одного, поставил тарелку с едой и поднялся в рубку.

— Завтрак готов, — доложил он.

— Хорошо. Держи руль.

— Я?

— Да, ты. Используй штурвал, а не джойстик. Джойстик в основном предназначен для маневрирования в гавани. Держи курс двести семьдесят градусов — электронный компас прямо перед тобой. И следи за плавучими обломками, столкновения с ними нам ни к чему. Мы находимся на глубоководье, здесь нет рифов и других лодок. Когда мы приблизимся к материковой части, ты заметишь изменение цвета воды. До того времени я постараюсь вернуться.

С великим трепетом Гидеон взялся за штурвал, взглянув на спину Эми, покидавшей рубку. Мотор лодки равномерно рычал. Поток воздуха, врывающийся в открытые окна, был освежающим и довольно быстро разогнал мучившую его тошноту. Картплоттер показывал местоположение лодки, совмещая его с радиолокационными данными. Сонар информировал о глубине под килем в несколько сотен футов. Скорость судна придерживалась отметки в пятнадцать узлов, а курс — двухсот семидесяти градусов. На взгляд Гидеона судно шло хорошо — по крайней мере, так ему казалось на его неопытный взгляд.

Чем дальше, тем лучше. Но тут через пару минут вернулась Эми.

— Беру управление на себя.

— Уже?

— За весь день на борту ты еще ни разу не ел. К тому же я заметила, что ты и сейчас ничего не приготовил для себя.

— Я не голоден.

— А я бы не отказалась от еще одного эспрессо, — сказала она, — прежде чем ты займешься мойкой посуды.

Гидеон проглотил всколыхнувшееся раздражение. Неужели так и дальше будет продолжаться? Может быть, он слишком чувствительный и чересчур остро на все реагирует? Это неважно. Он собирался исполнять приказы и оставаться дружелюбным. Вернувшись на камбуз, он снова потянулся к кофейным зернам.

— На палубу, — пришел резкий окрик из интеркома.

Он снова поднялся. Эми указала на запад. Вдоль левого края горизонта темнела тонкая линия.

— Это южноамериканский континент, — пояснила она. — По мере продвижения на запад мы собираемся проследить надводную береговую линию полуострова Ла-Гуахира Колумбии. Мой план — совершить круиз вдоль берега — как это сделали греки и ирландцы после них — ищем все, что может напоминать «рвоту дьявола». На заре мореплавания, до создания компаса, моряки, когда это было возможно, держали в поле зрения берег. Так что рвота наверняка обнаружится где-то на том участке суши.

— Ищем рвоту. Отлично. Думаю, это будет весело. Кстати, какова следующая подсказка после этой — номер «8»?

Эми кликнула нужную картинку на своем навигационном компьютере. На экране появилось нечто сумбурное: горизонтальная прямая, переходящая в острый угол и заканчивающаяся закруглением. Ключ гласил: «aquilonius».

— Aquilonius? — спросил Гидеон. — Что это значит?

— «Север». Но давай не будем забегать вперед.

Вода изменила цвет на грязно-зеленовато-коричневый. Когда береговая линия стала ближе, Гидеон оставил мытье посуды и достал бинокль. В обзоре появился далекий берег: длинный коричневый пляж, испещренный песчаными дюнами.

— Это всего лишь пустынное побережье, — пробормотал он.

— Это одна из худших и сложнейших береговых линий всего Карибского бассейна — коварная, как никакая другая. Морские песчаные отмели постоянно меняют свое положение.

— Вижу обломки. Большие.

Его бинокль сосредоточился на остатках того, что выглядело, как огромный контейнеровоз, сейчас — разбитый и почти превратившийся в остов.

— Согласно картам, это «Эль-Карина». Вдоль этого побережья много обломков от кораблекрушений.

— Нам лучше быть осторожными.

— Осадка «Туркезы» всего три фута, а корпус сделан из кевлара. Нам они не страшны.

Гидеон ничего не сказал. Тошнота вернулась с новой силой.

Теперь их путь пролегал параллельно берегу, и Эми сбросила скорость до пяти узлов. На экране своего навигационного компьютера, все время перед глазами, она держала ключ номер «7».

— Между прочим, — сказал Гидеон, — когда я проверял только что погоду, то заметил, что к востоку от островов Зеленого Мыса находится область низкого давления. Долгосрочный прогноз говорит, что она может превратиться в ураган, атакующий Карибский бассейн.

— В это время года в той области всегда формируется система низкого давления. Подавляющее большинство ураганов уходят на север. Очень немногие задевают береговую линию Колумбии.

— Просто подумал, что вы должны знать… капитан.

Она кивнула.

— Ищи все, что может напоминать перевернутое «U» — пещера, скала, что угодно.

Береговая линия была низкой и совершенно безликой, но по мере того, как они продвигались вдоль нее, она поднялась и стала более скалистой: с выступающими мысами и черными вулканическими морскими столбчатыми утесами, торчащими среди песчаных наносов. Ветер усилился и с силой дул с берега, неся с собой завесы оранжевого песка, которые делали воду мутной. Воздух пах пылью, и по мере того как солнце поднималось, жара усиливалась. Судно продолжало ползти на пяти узлах, примерно в пятистах ярдах от берега.

— Качка усилилась, — сказал Гидеон, пытаясь игнорировать подступающую тошноту. На небольшой скорости его самочувствие еще больше ухудшилось.

— Это потому, что мы на мелководье.

— Насколько тянется эта береговая линия?

— Около шестидесяти миль отсюда до Кабо-де-ла-Вела. Затем она отклоняется на юг. Я почти уверенна, что «рвота дьявола» будет где-то здесь.

Рвота дьявола. Если качка усилится еще хоть немного, — подумал мрачно Гидеон, — я во всей красе покажу этому берегу собственную рвоту, черт бы ее побрал.

День клонился к закату, пока они шли на яхте вдоль бесконечного бесплодного побережья. В одной глубокой бухте, укрытой двумя мысами, они увидели большую лодку, испещренную ржавчиной и стоявшую на якоре. Гидеон внимательно изучил ее в бинокль.

— На ее мачте слишком много новой электроники, — поделился он наблюдением.

— Вероятно, контрабандисты наркотиков, — сказала Эми. — Плохо, я надеялась, что мы сможем бросить якорь в этой бухте на ночь.

Гидеон продолжал изучать лодку.

— Похоже, они нас тоже заметили.

— Конечно, они нас заметили. Будем надеяться, что у них есть дела поважнее.

Солнце теперь плыло по кроваво-красному небу, ставшему таким из-за пыльной дымки. Ветер крепчал, теперь с силой налетая с востока. Коричневое море подернулось пенистыми волнами.