Они поднялись на крышу башни, откуда открывался вид не только на половину Нью-Йорка, но и на великолепный закат, который неискушённый Барнс должен был оценить. По-видимому, крыша не предназначалась для таких глупостей, как отдых (во всяком случае, присесть там было не на что), поэтому Роджерсу и Барнсу, как самым стероидонакачанным, пришлось на себе тащить диван из гостиной. Брок же принёс вазочку с фруктами. Пообедали они едой на вынос совсем недавно, но вряд ли два суперсолдата, один из которых не ел фруктов лет семьдесят, откажутся перекусить.

День был выматывающий, и сейчас, нежась в лучах заходящего солнца в окружении тех, с кем можно было не быть начеку всё время, Брок позволил себе расслабиться. Он развалился на диване, не заботясь, осталось ли место сидевшему рядом Барнсу, и прикрыл глаза. В наступившей тишине было отчётливо слышно, как внизу гудят машины, шумит вечерний город и скрипит, стираясь о бумагу, карандаш.

Брок заинтересованно поднял голову. Стив, неизвестно откуда достав альбом, сидел напротив, подпирая спиной бортик, и самозабвенно черкал что-то на листе, иногда поглядывая попеременно то на Брока, то на Баки.

— Ну-ка покажи, — попросил Рамлоу, когда Роджерс отложил карандаш и стряхнул уставшую руку.

Стив молча и немного смущённо протянул альбом. Только взглянув на рисунок, даже несведущий в искусстве Брок мог с уверенностью сказать, что стесняться тому нечего — они с Барнсом получились идеально. Красивых линий, по мнению Брока, было больше, чем похожих, вряд ли его плечи были настолько накачанными, а запущенная щетина — аккуратной. Да и у Баки взгляд был не таким тёплым, как на рисунке. Стив изобразил их так, как видел сам.

— Похожи, — вынес вердикт Брок. — Барнс, хочешь глянуть?

Баки рассматривал рисунок очень долго, хотя у него, как и у Роджерса, была встроенная фотографическая память, а потом вдруг сказал:

— Ты рисовал меня раньше.

Стив замер.

— Да, — наконец, ответил он, когда снова мог говорить. — Волосы получались плохо, они торчали в разные стороны, и когда я дорисовывал, всегда оказывались в другом направлении, и я не мог их нормально прорисовать, только по памяти.

Баки задумчиво смотрел в сторону, вспоминая подробности, и на жадный взгляд Стива не отвечал.

— Я делал это специально, — он нахмурился и добавил. — Растрёпывал их.

— Зачем? Я всякий раз так злился…

Барнс кивнул.

— Из-за этого. Когда ты злился, было… — он замолчал, подбирая слово, — забавно. И ты потом отдавал мне плохие рисунки, а хорошие оставлял в своей книжке.

— Альбоме.

— Альбоме, — согласно повторил Барнс. — И я делал так, чтобы получилось плохо.

Брок усмехнулся. Видимо, довоенный Барнс был весёлым парнем и, по крайней мере, знал слово «забавно», а не только «хорошо» или «плохо». Но он уже начал вспоминать, начал понемногу открываться, заново учился доверять и дружить, и Брок хотя бы знал, что они на верном пути.

Стив похоже думал о том же. Он усмехнулся, снова посмотрел на рисунок в своих руках, где двое самых дорогих ему людей беззаботно грелись под солнцем, вдруг выдернул лист и протянул Баки.

— Держи.

Тот принял подарок беспрекословно, но в глазах сверкнула настороженность.

— Я здесь не получился тоже? — спросил он, садясь ровнее, будто готовился позировать заново. — Плохо сидел?

— Ты здесь прекрасен, — успокоил его Стив, забираясь на диван между мужчинами. — Я просто дарю его тебе.

Барнс аккуратно взял в руки альбомный лист и снова посмотрел на Стива.

— Спасибо.

— Пожалуйста, — Роджерс улыбнулся.

Баки ответил скопированной и немного натянутой, но хотя бы улыбкой.

Когда стемнело, пришёл психотерапевт, приглашённый Старком.

Это был мужчина средних лет, невысокий и седоватый с одного боку.

Баки отнёсся к нему настороженно, как и ко всем незнакомцам, но особой агрессии не выказывал, поэтому Брок со Стивом смогли оставить их наедине.

Какое-то время всё было довольно тихо, и мужчины уже расслабились, но вдруг по этажу разнёсся приглушённый вскрик, а затем что-то тяжело ударилось о стену.

Барнс держал доктора за шею одной рукой, потому что другой не было, и без видимых усилий прижимал его к стене.

— Отставить, — приказал Брок, влетая в комнату. — Солдат, отпусти его. Баки!

Вбежавший следом Стив обеспокоенно загородил Барнса, закрывая ему обзор. Помогать доктору он не спешил и только удостоверился, что тот в порядке. Видимо, сказывались привычки детства, когда Баки всегда был прав, и Стив мог не разбираясь встать на его сторону.

— Что случилось? — задал вопрос Брок, смотря, как выпрямляется, потирая наливающуюся красным шею, доктор.

— Он псих! — истерично вскрикнул тот, а потом быстренько похвастал свои вещи и выскочил за дверь, оставив съёжившегося Солдата самого объяснять ситуацию.

Сразу видно — профессионал.

— Ну и что это было? — поинтересовался Брок, немного успокоившись.

Баки опустил голову, и Стив положил руку на живое плечо, безмолвно поддерживая и поощряя рассказывать.

— Он сказал, что я должен вернуться назад, к прошлому. В детство. В Гидру. В лаборатории.

— Он решил вызвать воспоминания таким способом?

— Да.

Мысль была здравой, если бы на приёме был парень с амнезией, а не Солдат, прошедший через преисподнюю. Брок уже догадался, что пошло не так, но всё же спросил:

— Что было дальше?

— Он предложил «воссоздать атмосферу» и принести ремни, чтобы привязать меня.

Нет, такого Брок представить не мог. Он на секунду подвис и очнулся, когда ногти до боли впились в сжавшуюся в кулак ладонь.

— Сука.

И это сказал Роджерс.

— Я выебу ему мозги, — добавил Брок. — А заодно натяну твоего Тони за то, что притащил такого еблана.

— С Тони я сам поговорю. Баки, прости. Больше никаких психотерапевтов.

Стив обхватил ладонями лицо Барнса, ища его взгляд, и Брок неосознанно шагнул ближе, желая не то прекратить эту ласку, не то помочь, не то почувствовать её на себе.

— Я виноват? — спросил Баки, нежась под приятными прикосновениями.

Даже эти вопросительные нотки уже были прогрессом. Раньше Барнс винил себя во всём подряд и никого не спрашивал.

— Нет.

— Если кто-то ещё захочет тебя связать — можешь набить ему еблет, — разрешил Брок, вставая рядом и собственнически кладя руку Стиву на бедро.

— Я хочу психотерапевта, — вдруг заявил Баки, заставив Роджерса удивлённо на него посмотреть, а Брока — усмехнуться.

— Может, лучше шлюху? Некоторые в час дешевле берут.

Стив отнёсся к вопросу серьёзнее.

— Ты уверен?

Баки кивнул.

— Я хочу вспомнить. Я думаю, что знал тебя, но я этого не помню. Ты хороший, но я не помню. От тебя веет теплом, и я знаю, что это всегда так было, но я не помню. Ты говоришь, что был моим другом, что у меня были друзья, но я не помню.

— Не обязательно для этого звать ещё одного докторишку, — всё же вставил Брок, в душе соглашаясь, что Барнсу сейчас необходимо что-то такое.

— Я буду с тобой, Бак, — наконец, ответил Стив. — Мы оба будем. Ты вспомнишь всё со временем, и не понадобится никакой доктор. И тем более не нужно будет никого никуда привязывать.

— Тогда… — протянул Барнс, всё ещё не отстраняясь, — ты расскажешь мне… обо мне?

— Да, — Стив улыбнулся тепло и искренне. — Конечно, Бак.

Брок почувствовал себя лишним. Он легко поцеловал Роджерса в шею и кивнул.

— Я приготовлю ужин.

«Точнее закажу его Пятнице».

Когда Рамлоу вернулся в комнату, Барнс спал, уронив голову Стиву на колени, а Роджерс осторожно перебирал пальцами тёмные пряди его волос, и с нежной улыбкой смотрел на друга, свернувшегося калачиком у его ног. Брок думал недолго, а затем скинул обувь и тоже пристроился под боком у тёплого и большого Роджерса, чувствуя, как накатывает усталость за весь день. Он ещё ощущал нежные пальцы в волосах, когда, наконец, провалился в сон.