— Тогда почему и эту работу спихнули на вас?

Он понадеялся, что так звучало достаточно лестно — вызывать подозрения или, тем более, раньше времени ссориться с доктором не хотелось. То есть, хотелось, и ещё как, но Брок благоразумно предпочёл этого не делать.

— Знаете, толковые техники на вес золота, лейтенант, — Фойз ответил доброжелательно, значит, заискиваюший голос Брока не подвёл. — Мало людей, которым я мог бы доверить то, что создавалось с таким трудом, — сука, ты о человеке говоришь! — а осмотреть протез необходимо. Так что лучше я, чем никто другой, верно?

Он улыбнулся, и Брок очень надеялся, что ответная улыбка вышла не слишком кровожадной.

Когда Барнс уже не мог сдерживаться и закричал от боли в полный голос, Брок мысленно представлял, как именно будет убивать Фойза. Сначала вырубит, привяжет к этому ёбаному креслу, потом вкатит какой-нибудь дряни из его шприцев, ёбнет током для «стимуляции», а затем медленно и методично будет впихивать во все отверстия его «отвёртку». И если после этого тот ещё будет жив, Брок сдаст его Роджерсу — принципы принципами, а вряд ли тот спустит докторишке издевательства над своим другом.

Обратно в комнату Брок нёс Барнса чуть ли не на руках — тот всё ещё был в сознании, но настолько слаб, что не мог даже сам переставлять ноги. Каким бы ни был желаемый эффект у сывороток Фойза, пока они действовали откровенно хуёво.

Он запер дверь изнутри и понёс Барнса в ванную. Там оставил едва держащегося на ногах мужчину подпирать стену и принялся споро его раздевать. Барнс вёл себя тихо и не возражал, но смотрел настороженно.

Брок заметил, что в последнее время он стал проявлять гораздо больше эмоций, и надеялся, что весь успех не рухнет от одного неосторожного шага.

Раздетого Барнса он запихнул в ванну и принялся уверенно поливать из душа струями тёплой воды. Солдат мог только опираться на кафельную стену, поэтому мыть его Броку тоже пришлось самому. Он механически намыливал и смывал, растирая пальцами задубевшие мышцы спины и плеч и пытался абстрагироваться ото всех ненужных мыслей.

Он не мог не понимать, что держит в своих руках прекрасное голое мужское тело, но тело это было не Роджерса, поэтому, хоть и вызывало определённый отклик в штанах, но большего Брок бы не позволил ни себе, ни «телу», хотя отклика от того всё равно было не дождаться.

— Повернись, — сухо приказал Рамлоу, когда со спиной было покончено.

Солдат послушно встал к Броку лицом, откидываясь затылком на стену, чтобы не упасть, и обнажая шею. Рамлоу не удержался и провёл по ней ладонью, чуть прижав кадык — больше, чем мытьё, но недостаточно для чего-то иного.

Барнс открыл глаза и цепко поймал его расфокусированным взглядом. Он предсказуемо ничего не сказал, но Рамлоу почувствовал себя беспричинно виноватым.

Голову он мыл сосредоточенно, уже не позволяя себе ничего лишнего, хотя хотелось, и ещё как, особенно, когда Барнс сам тянулся за ускользающими прикосновениями, подставлялся под руки и ластился, как большой чёрный кот, которого так и хотелось потискать, почесать за ушком, прижать к себе. Но Брок держался и остался горд собой.

Он свалил Солдата, завёрнутого в одно серое, уже промокшее полотенце, на кровать. Тот упал, как мешок картошки, и только глаза — живые, больные и виноватые, по-прежнему следили за каждым движением Брока.

— Как чувствуешь себя? — Рамлоу присел рядом, не касаясь, а только обозначая своё присутствие.

— Функциональность минимальна, но самочувствие стабильно и постепенно приходит в норму.

— Хорошо, — Брок удовлетворительно кивнул, — поправляйся и лучше поспи.

Барнс вдруг напрягся всем телом и попытался подняться, но у него конечно же ничего не вышло.

— Ты чего? — удивился Рамлоу, очень стараясь не кинуться на помощь.

— Функциональность почти восстановилась, — даже слепому было понятно, что это не так, но Брок промолчал, — я уйду, как только… смогу.

— Уйдёшь куда? Ёбнулся совсем? Спи, сказал.

— Здесь? — Солдат непонимающе посмотрел на Брока.

— Господи, конечно!

Рамлоу закатил глаза, но быстро вспомнил, с кем говорит, и кто Солдата таким сделал, и одёрнул себя.

Он вытянул одеяло из-под безвольной тушки и укрыл Барнса, который от этого простого жеста сжался, насколько позволяла «функциональность», и посмотрел затравленно. Брок с тихой яростью понял, что боль тот принимает проще и как-то легче, будто к ней привык, а к проявлению заботы или доброты — нет, поэтому в ответ на них ощетинивается и становится подозрительным.

— Спокойной ночи, Барнс, — мягко сказал Брок, отодвигаясь на свою половину кровати. — Ты хорошо справился сегодня.

— Я… умница? — тихо уточнил Солдат, и Брок мог поклясться, что он так пошутил.

— Да, — ответил он, усмехнувшись, — ты умница.

— Раньше говорили, — вдруг снова заговорил Солдат, теперь ещё тише, на грани слышимости, — не «спокойной», а «доброй» ночи.

— Откуда ты знаешь?

В темноте было не видно, но Брок знал, что тот напрягся и пытается понять, можно ли довериться Броку и в этом, и честно ждал, что он решит.

— Воспоминание.

Рамлоу понял с одного слова.

— Что ты вспомнил? — тот замялся. — Я не скажу им и не стану обнулять. Ты можешь мне рассказать.

— Что-то давнее. Хорошее.

Барнс шептал быстро, отрывисто, тщетно пытаясь подобрать правильные слова, и Брок с ужасом понял, как тому трудно просто описывать свои чувства, после того, как их из него выжигали и вытаптывали столько лет подряд.

— Кто-то раньше желал тебе «доброй ночи»?

— Да. Он был… маленький, — он точно хотел сказать не это, но получилось только так, и пока это большее, что у них было. — И ночь была хорошей, потому что он был. Больше никого, но он был.

— Кто «он»?

— Я… не помню. Не знаю, кто. Он был как ты — добрый. Помогал мне. И я ему тоже верил.

— Что было потом?

— Не знаю.

— Не страшно, — уверил Брок, видя, что Солдат погрустнел. — Ты ещё вспомнишь. И то, что было, и своего «доброго и хорошего». Давай тогда…

— Солнце, — вдруг снова сказал Барнс. — Он был как солнце. Светлый. Яркий. И тёплый. Солнце мне… нравится.

«Думаю, ты ему тоже» — про себя ответил Брок, наконец-то понимая, кто был для Солдата тем самым «солнцем».

— Спи, Барнс. Ты увидишь своё солнце, я тебе обещаю.

Он даже не заметил, как не раз назвал Солдата по фамилии, а не позывным, и никто не стал его поправлять. Они уже засыпали, когда тишину комнаты снова нарушил мягкий шёпот:

— Доброй ночи… Брок.

Комментарий к 5. Гидра

Усиленно глажу свои кинки на откомфорченного Баки и заботливого Брока.

Видение обнулений у меня не то, чтобы своё - просто вписалось неплохо, вот я и вписала.

========== 6. Цель ==========

Открыв глаза, Солдат для начала привычно оценил обстановку, в которой оказался. Брок, сидящий за столом, скосил на него взгляд, но промолчал, давая время прийти в себя. Барнс лежал на кровати, укрытый серым пледом, дезориентированный и сбитый с толку, но восстановившийся достаточно, чтобы представлять угрозу.

— Как самочувствие? — проигнорировав осточертевшее «доброе утро», нейтрально поинтересовался Брок, всё ещё не отрываясь от документов.

— Функциональность в пределах нормы, — Барнс будто только сообразил, что он не прикован, и сел в кровати. — Тест провален?

— Да, не без этого, — согласился Рамлоу и, наконец, обернулся.

Барнс всё так же неподвижно сидел в постели и смотрел на него, но что-то во взгляде безжизненных серых глаз очень Броку не понравилось. Солдат кивнул на его последние слова и безучастно отвернулся, чтобы подняться. Что-то определённо было не так.

— Блять, нет, — до Брока, наконец, дошло, — ты не провалил тест, это был косяк Фойза. Ты справлялся хорошо.

Он отчётливо услышал позади облегчённый выдох и успел увидеть, как расслабились плечи Солдата, хотя раньше этого было даже не заметно.