– Отлично, увид… Ч-черт! – Укол ужаса пронзил мне грудь. Я зажала рот ладонью и снова упала на кровать, пребольно стукнувшись затылком о деревянный край изголовья. Дело было в том, что в комнату вплыл демон. Теперь его темная зловещая кошачья морда парила прямо над моим лицом. Я тяжело дышала через нос, боясь раскрыть рот.

Перепугана – значит, в чем-то виновата. Поэтому я выставила вперед подбородок и встретилась взглядом с демоном.

– Что тебе нужно?

Глядя в его глаза-бусинки в ожидании какого-нибудь злобного или пакостного ответа, я поняла, что эта физиономия мне знакома, хотя дальше не продвинулась – все мои мысли были только о том, что мы попались, еще не начав действовать. Тем временем у духа поползли вверх уголки рта, затем показались острые зубы, но для яростного оскала – если он был задуман – чего-то не хватало. Скорее выражение походило на… неумелую попытку улыбнуться. И тут я его узнала – Азаил, союзник. Я не видела его полгода.

– Я доложу Белиалу о вашем благополучном прибытии.

И как только это краткое сообщение проникло ко мне в мозг, Азаил стремительно удалился в глубину отеля, пройдя сквозь стену.

Меня передернуло. Не мог бы отец как-нибудь научить их – стучаться, что ли? В общем, не пикировать мне на голову, а появляться хоть чуточку менее неожиданно.

Я вспомнила, что визит Азаила заставил меня на полуслове оборвать разговор с Копом. Села, вновь настроила слух на его комнату, но окликнув друга, не получила ответа. Тогда я начала прослушивать холл, обнаружила Копа у своей двери, соскочила с кровати и впустила его. Он быстро обежал глазами комнату, потом осмотрел меня с головы до ног.

– Все в порядке, – шепнула я. – Это был один из союзников отца, проверял, что мы благополучно добрались.

– Он, – Коп показал на стену, – союзник Белиала?

– Ты его видел?

– Видел. А ты что, не узнала его? – В голосе Копа слышался необычный для него благоговейный трепет.

– Сначала нет… – Я, морщась, потерла затылок.

Мы смотрели друг на друга с очень близкого расстояния, и ни один из нас не решался выговорить вслух ни имя демона, ни его звание – личный вестник Люцифера.

По общему мнению, Азаил был ближе к властителям ада, чем все прочие демоны. И все же мой отец ему доверился. Мы с Копом постояли так еще мгновение, объятые одним и тем же страхом, но надеясь, что отец знает, что делает. Если нет, нам всем придется очень плохо.

Повинуясь внезапному порыву, Коп медленно поднял руку и взял меня за плечо. Его ладонь была такой горячей, что я чуть не вздрогнула, как от ожога. Заметив это, он убрал руку и, насупив брови, отступил на шаг.

– Извини, – он потупился.

– За что? – не поняла я.

– Мне не следовало прикасаться к тебе наедине.

Он едва дышал.

– Но мы же друзья! Ты меня успокаивал! – Я действительно хотела, чтобы он перестал делать из мухи слона. Мне было его жалко.

От усталости у него слипались веки.

– Хорошего тебе сна, Анна.

Я молча кивнула, не понимая, что сказать в ответ. Он на мгновение замер у двери, прислушиваясь, а затем выскользнул в коридор. Ложась в постель, я все еще чувствовала на плече жар и тяжесть его руки.

Ровно в девять тридцать я стояла в изящном дворике отеля, увитом виноградом, и ждала Копа. В теплом воздухе стоял оживленный гул. Больше всего это походило на индейскую резервацию в Нью-Мексико. Повсюду ощущалась тайна и непостижимо давняя история. Мы попали в старейший город мира, до сих пор обитаемый. Это был ровесник Вавилона, но Вавилон разрушили еще в древности, а Дамаск выстоял и живет полнокровной жизнью.

Краем глаза я засекла Копа – очень элегантного в черных широких брюках и крахмальной серой рубашке с расстегнутой верхней пуговицей. Поравнявшись со мной, он быстро вложил что-то мне в руку. Деньги и маленький ножик. Я покачала головой и вернула нож, прошептав:

– При встрече с ней мне лучше быть безоружной.

Он недовольно поджал губы, но спорить не стал и спрятал нож в свой карман, а мне подал маленький сверток.

– Лепешка с хумусом, – объяснил он и направился к выходу.

Вкусно! Я пошла следом, жуя на ходу и сохраняя дистанцию. Покрытие на главных улицах было вытерто и кое-где выщерблено, что усиливало ощущение древности. По пути у нас лежал шумный базар – лотки стояли прямо под открытым небом, освещенные ярким солнцем. Продавцы нараспев расхваливали товары, бурно жестикулировали, энергично торговались с покупателями о ценах, а посреди всего этого с воплями носились играющие дети. В отличие от многих других людных городов, в аурах, несмотря на толкотню, преобладали цвета положительных эмоций.

Пройдя базар, я остановилась на перекрестке полюбоваться на старинные здания и городскую стену, сохранившуюся с римских времен. Меня охватило благоговейное чувство, по коже побежали мурашки: подумать только – на этом самом месте, где стою сейчас я, когда-то стоял апостол Павел! Почти невесомая рукоятка, закрепленная теперь на ноге, служила напоминанием о его ангеле-хранителе, Леилафе. Всё это вдруг ожило во мне.

Зания жила в дальнем конце мощенной булыжником узкой улочки. Я шла между двумя рядами роскошных двухэтажных особняков, с восхищением разглядывая изящные кованые балконы, нависающие над улицей, двери и оконные рамы из темного дерева, пропитанного олифой. Вот и последний дом по левой стороне – у меня засосало под ложечкой. Я постояла у соседнего особняка, прислушиваясь поочередно ко всем комнатам в доме Зании, но ничего не обнаружила. И тогда постучала, посмотрев через плечо на Копа – он остановился за несколько домов от меня и нагнулся, как бы завязывая шнурки, чтобы не вызывать подозрений.

Никто не ответил. Прождав несколько минут, я обогнула дом Зании и оказалась в узком проулке. В соседнем здании располагался какой-то магазин – по всей видимости, он был закрыт, потому что вокруг не было видно ни души. Может быть, Зания пошла куда-нибудь на базар за покупками? Я бросила рассеянный взгляд на одно из окон – интересно, долго ли еще ее ждать? И тут по моему отражению в стекле промелькнула быстрая тень. Кто-то обхватил меня сзади за плечи и приставил к горлу холодное лезвие. Я невольно охнула, но не издала больше ни звука и не шелохнулась, хотя сердце колотилось как бешеное.

Злобный женский голос сказал мне что-то по-арабски, а рука, обхватывающая плечи, сжала крепче. Я тоже очень рада познакомиться с вами, Зания. Захват был мне знаком, и я знала, как освободиться, но не хотела драться. Если бы удалось на нее взглянуть – но она не давала мне повернуть голову, а передо мной была бетонная стена.

– Извините, – прошептала я, стараясь двигать только губами. – Арабский нет.

– Кто тебя послал? – Я не без труда поняла вопрос, заданный теперь по-английски. Острый кончик лезвия надавил сильнее, я почувствовала, что нож входит в кожу, и сморщилась от боли.

– Я не…

Меня прервали звуки борьбы, металлический звон ножа, ударившегося о булыжник мостовой, а затем женские руки меня отпустили. Я обернулась и увидела Копа. Он держал рослую худощавую молодую женщину, одной рукой обхватив ее выше талии, а другой зажимая ей рот. Черный платок с красными цветами слетел с головы Зании, и темные волосы падали ей на лицо. Она пыталась вырваться, но безрезультатно. Я подняла руки вверх, демонстрируя девушке пустые ладони, и заглянула в ее темно-карие глаза. Почему они так округлились – ей больно? Я бросила обеспокоенный взгляд на Копа, и тот отрицательно покачал головой:

– Она просто перепугана.

Правильнее было бы сказать – окаменела от ужаса.

– Зания, – медленно заговорила я. – Пожалуйста, не бойся нас. Я Анна, а это Копано. Мы тебя не тронем. Мы знаем, что Сонеллион уехал, и пришли втайне от него, пока его нет. С нами тебе ничто не грозит. У меня есть для тебя важные вести. Ты будешь вести себя спокойно, если Копано тебя выпустит?

Ответ был очевиден, поскольку Копано, негромко вскрикнув, отдернул укушенную руку, и на нас обрушился поток арабской ругани, завершившийся английским «Убирайтесь в ад!». Да, всё оказывалось сложнее, чем я себе представляла. Я нагнулась и подобрала нож.