– Чуть-чуть, пожалуйста.

А для себя взяла на заметку, что не могу дотрагиваться до Копа так же спокойно, как до Джея. Я надеялась, что его чувство ко мне осталось в прошлом, – тем более что он знал, как я отношусь к Каю, – но судя по огню в его глазах, зря. Это меня несколько огорчило – ведь мне хотелось, чтобы мы могли быть друзьями и не беспокоиться, что кто-то кого-то неправильно поймет.

Хорошо, что через несколько минут мы уже сидели в полутемном зале, а ведерко попкорна стояло между нами. Пока шли трейлеры, я все время туда ныряла, а деликатный Коп осторожно брал попкорн по горсточке и затем беззвучно жевал.

– Ты очень популярна у одноклассников, – сказал он, не отрывая взгляда от экрана.

Попкорн у меня во рту вдруг сделался невкусным.

– Да. – Я почувствовала, что он ко мне наклонился, и тоже обернулась к нему.

– Я это не в осуждение.

В его взгляде читалось сочувствие.

Во рту вдруг появился соленый вкус. Я глотнула колы, чтобы его смыть, и сказала:

– Смотри-ка, кино начинается.

Но его внимательный взгляд еще мгновение оставался на мне.

Коп заметил самую неприятную вещь – что я вполне могла бы и не заговаривать о вечеринке, но это стало моей второй натурой. Я была довольна тем, что ровесники так легко поддались на мои уговоры, но одновременно занималась самобичеванием. Чувство вины позволяло мне не потерять контроль над собой и помогало моей ангельской половине уравновесить демоническую.

Я попыталась выбросить это все из головы.

Пока шел фильм, я то и дело поглядывала на Копа: мне нравилось, как он стреляет глазами в разные точки большого экрана, как смеется шуткам и как у него при этом появляется ямочка на щеке.

Вдруг я поймала себя на мыслях о Каидане. Интересно, он ходит в кино? Водит туда девочек? Садится с ними на последнем ряду, где совсем темно и никто тебя не увидит? Я закинула ногу на ногу, скрестила руки на груди и уставилась на экран. Иногда богатое воображение – большой минус.

После фильма наша скованность растворилась в теплом ночном воздухе. Машина стояла за углом.

– Что ты делаешь? – удивился Коп. Я стискивала сумочку одной рукой, в то время как другая замерла внутри. Со стороны это, должно быть, смотрелось дико.

– Ой, прости, я машинально. Меня так натренировали на занятиях по самообороне, – и я извлекла из сумочки ядовито-розовый перцовый баллончик.

Коп чуть улыбнулся:

– Рад видеть, что ты хорошо подготовлена.

Он сказал это шутливо, явно не веря, что я действительно способна защититься.

Остановившись в центре парковочной площадки, я повернулась к нему. После напряжения, испытанного в кино, и огромной порции колы мне хотелось двигаться. Конечно, не следовало бросать ему вызов, но я хотела, чтобы мы были друзьями. И общались между собой как друзья.

– Ты что, думаешь, я драться не умею? А ну-ка, попробуй меня схватить!

Он удивленно сдвинул брови и хмыкнул:

– Мы же на людях.

– Да ну! Вокруг ни души.

– Асфальт твердый. Я не хочу тебе навредить.

Уперев руки в бока, я насмешливо поддразнила его:

– Это все отговорки. Я вижу, в чем дело. Ты девчонки испугался.

Впрочем, настаивать я не собиралась. Не хочет подыграть – не надо. Идея и правда была не из лучших.

Я полезла в сумочку за ключами от машины, но тут Коп, воспользовавшись моментом, налетел на меня и заломил мне руки за спину. Как я ни выворачивалась, он удерживал меня, казалось, вообще без усилий. Захват был незнакомый, инструктор мне такого не показывал, так что я, не понимая, как высвободиться, на какое-то мгновение обезумела и в отчаянии ударила его по ноге острым каблуком.

Он крякнул от боли – видимо, удар был для него неожиданностью, – и расставил ноги пошире. Тогда я рывком отвела голову назад перед ударом, но он успел отвернуться, так что мой лоб лишь скользнул по его челюсти, при этом Коп даже хмыкнул.

Я наклонилась вперед, сильно толкнув его бедрами. Это сработало – ненадолго потеряв равновесие, он как бы свалился мне на спину, вынужденно отпустил мои руки, чтобы не упасть, и перехватил меня за талию. От тесного телесного контакта и прерывистого дыхания прямо у меня над ухом я обмерла. Всё. Игровое время вышло.

И в этот-то неловкий момент мы услышали громкий мужской голос с южным выговором:

– Эй, ты! А ну убери лапы!

Копано немедленно опустил руки по швам и отпрянул. Рядом с нами стояли двое свирепого вида парней лет двадцати с чем-то.

– Все в порядке, – сказала я им. – Это… мой друг.

Они недоверчиво сощурились, как будто ожидая подвоха. Я добавила для убедительности:

– Мы в шутку боролись.

– Да, – Коп говорил с акцентом. – Для удовольствия.

Для удовольствия? Трудно было найти более неподходящее время, но у меня вдруг вырвался смешок, и тут же я, не в силах сдержаться, согнулась пополам. У парней от акцента Копа и моего внезапного приступа смеха глаза полезли на лоб. Я пыталась что-то объяснить, но не могла выговорить ни слова и только махала руками. Парни покачали головами.

– Пошли, – отмахнулся от нас один из них. – Психи ненормальные.

С этими словами они удалились, и наконец Коп тоже рассмеялся.

Я наставила на него палец и произнесла:

– Псих ненормальный.

– А что я не так сказал? – Он поднял руки. – Я действительно боролся для удовольствия.

– Перестань! – выпалила я и захохотала еще сильнее. – Ты с ума сошел. А серьезно, перед тем как они появились, у меня почти получилось тебя повалить.

– Может быть, получится в следующий раз. – Он подошел к водительской дверце и распахнул ее передо мной.

Я села за руль, покачала головой, и он, невольно улыбнувшись, захлопнул дверцу. По дороге домой, уже высадив его у отеля, я все еще хихикала.

Изучив материалы по страноведению, мы с Копом решили в поездке делать вид, что незнакомы и просто случайно остановились в одном и том же отеле. Некоторые районы Дамаска считаются безопасными для туристов, но осторожность никогда не повредит.

Я первой вышла из здания дамасского аэропорта и, коротая время в ожидании, пока Коп пройдет таможню, проверила, на месте ли хиджаб. Патти купила мне очень милый платок, черный с кремовыми цветочками, и мы вместе учились повязывать его и прятать под воротник блузки, так чтобы было видно только лицо.

Какое все-таки облегчение, что для меня досмотр уже позади, – я крепче прижала к себе сумку. Там внутри, упрятанная в середину большого пакета конфет в фантиках, лежала рукоятка, без которой я не рискнула отправиться в путь. Для верности мы со всех сторон примотали к ней скотчем конфеты, а пакет заклеили, и он выглядел так, будто его еще не вскрывали. Унизительная маскировка для такого мощного артефакта, но что поделаешь.

Как и в аэропорту Атланты, здесь было полно народу – одни щеголяли в тюрбанах и длиннополых халатах, другие – в европейских костюмах, сшитых по последней моде. В аурах оранжевый цвет мешался с серым, радостное ожидание с тревожным, а ароматы пряных блюд переплетались в воздухе с вонью автомобильных выхлопов. Впереди и позади меня о чем-то сообщали надписи незнакомым арабским алфавитом.

Об обмене денег завтра утром позаботится Коп. Убедившись, что он успешно прошел таможню, я поймала такси.

Мы выбрали ничем не примечательный отель неподалеку от Старого города, расположенный так, что от него можно было пешком дойти до дома, где жили Сонеллион и его дочь Зания. Оказавшись у себя в номере, я поставила сумку и, словно в бреду, плюхнулась на кровать. Бездумно провела пальцами по красному бархату изголовья и золотой ткани покрывала, но уже в следующий момент поднялась и усилила слух. Я прислушалась к номеру в другом конце отеля, куда поселили Копа, зная, что он сейчас точно так же слушает меня.

– Коп?

– Я здесь, – тихо отозвался рокочущий голос.

– Во сколько завтра выходим?

– Давай встретимся во внутреннем дворике в девять тридцать.