– А, Сиена, – кивнул Лука. – Красивый город. Но Флоренция все равно красивее, нет?
Я подтвердила, что Флоренция действительно красивее, Лука одобрительно погладил меня по коленке, и его ладонь задержалась на ней чуть дольше, чем следовало. С ним я чувствовала себя уверенно, я верила его улыбке в свете свечи, хотя, может быть, все эти чувства – результат выпитого алкоголя. Я рассказала Луке о Екатерине Сиенской.
– Ah, Santa Caterina, – сказал он. – Интересная женщина.
Потом Лука посоветовал мне посетить во Флоренции одну церковь под названием Сан-Фредиано[9].
– Сан-Фредиано. – Я мысленно повторила название, чтобы его запомнить. Я решила заказать себе еще водки. Я пошла к бару уверенной походкой, просочилась сквозь толпу и улыбнулась бармену, который на этот раз улыбается мне в ответ. На танцполе начали танцевать под музыку, которая показалась мне отдаленно знакомой.
Подходя к столику, я услышала, что кто-то из мужчин произнес имя Франчески, после чего все дружно засмеялись.
– Франческа? – громко переспросила я. Лука повернулся ко мне, а все остальные мужчины продолжили разговаривать между собой.
– Sì, Франческа. Правда, смешно, нет? – ухмыльнулся Лука, но, видя мой непонимающий взгляд, переспросил: – Ты не поняла?
– Нет, вы говорите слишком быстро, – сказала я.
– Хм, – произнес он. – Тогда я расскажу об этом по-английски, чтобы попрактиковаться, va bene?
– Хорошо.
– Подожди. – Лука сделал глубокий вдох и начал рассказ: – Ты же знаешь Франческу, верно? Она всегда плавает на широких байдарках, потому что боится.
Действительно, в клубе есть достаточно широкие деревянные байдарки. Они более устойчивые на воде, чем узкие алюминиевые.
– Так вот на днях, – продолжил Лука, – мы предложили ей проплыть на маленькой байдарке. И она тут же: No! No! No! – Лука изобразил Франческу: плотно сжал губы, сложил руки на груди и отрицательно покачал головой. – Мы над ней посмеялись, а потом она говорит хорошо. Тогда Корреджио сажает ее в лодку, и она отплывает. На ней… эти… солнечные очки, да? И она машет нам так, словно мы совсем глупые.
Рассказывая эту сцену, Лука уже начал смеяться. Я почувствовала, как от его тела исходит приятное тепло.
– Она отплывает, и потом мы слышим ее крик. Рядом с лодкой эта… как ее… una nutria.
– Что-что? – переспросила я.
Лука попытался изобразить животное, для описания которого не нашел английского слова. Карло на противоположном углу стола громко рассмеялся.
– А, – сказала я, – крыса.
Я видела около берега крыс. Они плавают в реке, подняв морду над водой.
– Нет, – горячо возразил Лука, кладя ладонь мне на руку, – не крыса. No. Una nutria. Милая такая, не крыса, понимаешь?
– Нет, – ответила я. – Не понимаю, что может быть милого в крупном водоплавающем представителе семейства грызунов.
Стефано принес новые напитки, и Лука взял себе один из них.
– Так… – продолжил Лука. – В любом случае они не создают нам никаких проблем. Но Франческа начала размахивать руками, и тут лодку начинает качать, мы все кричим: «Спокойно!» – но она слишком активно двигается в лодке и потом оказывается в воде. Бедная нутрия…
– Бедная Франческа, – рассмеялась я, и звук моего смеха меня удивил.
– Бедная Франческа? – громко произнес Карло. – Macché povera очень бедная Франческа.
Лука проигнорировал его реплику.
– Франческа плывет и ударяется о зверька! Нутрия визжит и пытается уплыть в сторону, но не может, потому что застряла в nella… nella…
– В течении? – переспросила я.
– Sì. В течении. Точно. С ума сойти. О, Франческа… – вздохнул Лука.
Он хотел сказать что-то еще, его опередил Карло, который что-то быстро пробормотал, и в сказанном им я уловила слово puttana. Все мужчины замолкли.
– Правда? – сказала я в полной тишине. Я осмелела от выпитого алкоголя, но, когда все начали на меня смотреть, я немного удивилась.
– А ты ее знаешь? – спросил Карло, не спуская с меня взгляда.
– Хватит, – произносит Лука. – Остановись, Карло. Ты пьян.
– Он ведет себя так для того, чтобы произвести на тебя впечатление, – сказал Карло с улыбкой, от которой у меня мурашки по телу. – Будь осторожна! Он точно такой же, как и все остальные мужчины.
Лука резко вскочил со стула.
– Заканчиваем, парни, – произнес Стефано. – Карло, хватит.
– Sì, basta, – вторит ему Джианни.
Карло посмотрел на Луку и пожал плечами.
– А где Мариотти? Где этот подлый трус?
Лука бросил на Карла предостерегающий взгляд и сел.
– Прости, – сказал он мне, и разговор мужчин возобновился.
– Все в порядке.
– Как ты сама можешь догадаться, Карло уже не в первый раз так говорит. Но история сумасшедшая, no?
После этого Лука присоединился к разговору мужчин, как будто ничего не произошло.
Я уже немного заплетающимися ногами побрела к бару, заказала еще один напиток, после чего умудрилась вернуться за столик. Я медленно села и сделала заинтересованный вид. Потом начала вспоминать свое утро. Кофе, тост, это было. За ланчем салат: немного тунца, помидоры есть не стала. Вечером – помню бар после матча, помню быстрого официанта, деревянный стол, меню в пластике, заляпанном жирными пятнами, но что же я ела? Не могу вспомнить. Явно недостаточно. Недостаточно для того, чтобы потом закинуть в себя столько алкоголя. Сейчас у меня в животе – ужас и тоска.
Я посмотрела на мужчин и постаралась понять то, о чем они говорят, но ничего не вышло. Я видела, как движутся их губы, силилась понять, но их голоса с вкраплениями восклицаний и смеха начали кружиться. Я уже знала выражение Prendere in giro. Приколоться над кем-нибудь. Итальянцы используют это выражение для описания того, как над кем-нибудь подшучивают и иронизируют. Их слова словно закружились вокруг меня, и я начала подозревать, что они надо мной смеются.
Я зафиксировала взгляд на профиле Луки, чтобы картинка перед глазами не распадалась на части. Какое-то время это даже помогало.
Помню, что вокруг меня все разваливалось. «Что случилось?» – спрашивал Джулиан, проводя ладонью по внутренней стороне моей руки. Выражение его лица было озабоченным. Это было в апреле. Мы находились в баре под названием South End, там, где за восемь месяцев до этого встретились. Это была своего рода годовщина, которая еще не доросла до года.
Чуть ранее в тот же день я сбросила на пол все, что стояло на полках в моей ванной. Пытаясь достать с полки одну вещь, я ее опрокинула. Все стоявшее на полке упало, губная помада лежала в раковине, тюбики с тушью для ресниц рассыпались по полу. Я быстро подняла руку, чтобы остановить лавину, но задела край зеркала, который был уже давно отбит и ждал того, как меня порезать. В результате у меня на руке появился глубокий порез. Я попыталась скрыть эту рану, но он ее заметил и прикоснулся к ней подушечкой большого пальца.
– Что случилось? – снова спросил он.
– Небольшой несчастный случай.
– Еще один? – В его заботе проскользнула подозрительность, от которой меня передернуло.
– У меня все в порядке, – сказала я. Тогда у меня еще была работа. Все находилось в состоянии равновесия, которое он мог только нарушить.
– Ханна, нам надо поговорить. Это ненормально.
Я выдернула из его ладони руку и прошипела:
– А что является нормальным? Может быть, ты сам ненормальный.
Хотя он был, конечно, прав. Все, что происходило, не было нормальным. Все разваливалось. Доказательством этому служило мое тело и эта рана, которую он потрогал пальцем.
Мы сидели в баре и пили почти до рассвета.
– Оставь меня в покое, – сказала я ему и начала открыто «клеить» совершенно незнакомого человека, лицо которого сейчас даже и не вспомню и который никак не поддавался моим чарам. Я пригласила этого незнакомца на танец. Джулиан даже после этого не ушел. Но в конце концов, после того как я достаточное количество раз сказала: «Оставь меня в покое», он взял и сделал, как его и просили.
