– Ах ты, маленький профессор. Я сказала Ханне, что все это из-за католицизма. Ты будешь со мной спорить?

– Нет, не буду, – со смехом ответил он, притягивая ее поближе, и потом повернулся ко мне. – Это действительно связано с католицизмом. Однако раньше этот праздник сопровождался одной из самых больших ярмарок всего года. Крестьяне приезжали из деревень, чтобы продать свои товары, и на площади не было места, поэтому все приезжали в ночь до наступления дня, чтобы занять себе место.

– А-а, – сказала Франческа. – Это объясняет появление фонариков.

– Верно, – сказал Питер.

– Ona, ona, ona. – Песня звучала все громче и громче. На следующем мосту впереди нас свет стал подниматься горизонтально вверх – люди расходились.

– А при чем здесь вши? – спросила я.

– Крестьяне, конечно, одевались для этого случая в лучшую одежду, но горожане все равно считали их вшивыми чурбанами. И жившие в городе дети стреляли в их фонарики.

– Sì, – рассмеялась Франческа. – Флорентийцы очень высокомерные, no? С тех пор прошли сотни лет, а ничего не изменилось. – Она вздохнула и положила голову на плечо Питера.

– Мне пора, – сказала я, когда мы подошли к следующему мосту. Парад превращался в вечеринку. Взрослые собрались группами, а оставшиеся целыми фонарики дети бросали на улице или начинали друг за другом с ними бегать.

– Я рада, что ты пошла с нами, – произнесла Франческа и обняла меня.

Питер поцеловал меня в обе щеки.

– Увидимся завтра, – сказал он. – Выплывай на реку, хорошо?

Я хотела сказать no, но тут появилась Адриана. В ее руках был пробитый фонарик, но она не плакала, а, наоборот, выглядела очень радостной.

– Лопнул! – сказала она матери и продемонстрировала свой пробитый фонарик. Если фонарик пробит, значит, кто-то хотел показать девочке, что он к ней не равнодушен.

– Brava, brava. – Франческа впервые за вечер улыбнулась своей дочери.

– Ну ладно, – сказала я Питеру. – Увидимся на реке.

В ту ночь я дочитала последнюю главу из книги о святой, жизнь которой, как и жизнь многих других великих людей, была короткой. Она умерла в возрасте тридцати трех лет от крайнего нервного и физического истощения. К концу жизни она пила только воду и ела облатки или гостии Святого причастия.

– В первый раз? – спросил Корреджио.

– Sì, – ответила я, стараясь придать голосу больше уверенности.

Мы стояли в коридоре в помещении клуба и выбирали байдарку. Корреджио занимается ремонтом и обслуживанием лодок и помогает гребцам-одиночкам, как я, донести их до берега. Он уже немолод, и у него добрая улыбка, но он практически не говорит по-английски.

– Итак. – Он посмотрел на меня, а потом на лодки. – Persefone, – добавил он через мгновение. Это не самая широкая байдарка, но все же достаточно широкая для того, чтобы быть похожей на обычную весельную шлюпку. Из-за ее ширины перевернуть байдарку не так-то просто. – Sì. Persefone.

Он взял байдарку за нос, медленно снял ее с подпорок и положил на мое плечо. Потом обошел меня, взял лодку за корму и положил ее на свое плечо. Только после этого я ощутила вес байдарки. Тяжелая лодка вгрызлась в мое плечо до кости. Я придерживала ее обеими руками, чтобы она не упала.

– Пойдем, – скомандовал Корреджио, и мы стали двигаться по коридору.

– Ciao, Ханна из Бостона, – поприветствовал меня Мануэле, когда мы прошли мимо него. Мы вышли на солнце, спустились по кирпичным ступеням прямо до металлического понтона. Солнце сияло так, что и не подумаешь, что сейчас уже понедельник в месяце сентябре. Сверху из дворика музея Уффици раздавался джаз, люди наклонялись за парапет набережной, на старом мосту вспыхивали фотокамеры туристов. Все, словно лето еще в полном разгаре.

Корреджио снял с плеча корму, и я скопировала его движения. Мы повернули байдарку днищем вниз и опустили в воду. Корреджио одной рукой держал лодку, а другую протянул мне. Я поставила ногу на дно байдарки, которая начала зыбко качаться. Качался и понтон пристани. Потом я поставила в лодку вторую ногу и села на деревянную скамейку. Когда я не стою на твердой земле, то чувствую себя не очень уверенно. На воде пока никого не было, и я этому была рада. Корреджио положил мою ладонь на край понтона и сжал, показывая этим, чтобы я держалась, после этого произнес: «Un momento», – и исчез в помещении клуба. Он быстро вернулся с двумя веслами на плече, вставил их в уключины и крепко держал борт байдарки, пока я не взялась за весла. «Ох, не отпускай», – подумала я.

Но Корреджио одобрительно улыбнулся, произнес «a dopo» и оттолкнул лодку от берега, даже не сказав, что мне делать и как себя вести. Байдарка отплыла от понтона и стала покачиваться из стороны в сторону. Он помахал мне рукой и потом вернулся в клуб. Я чувствовала, что меня парализовал страх, и оказалась совершенно беззащитной на открытом пространстве водной глади. Я огляделась через плечо на Понте-алле-Грацие. Я даже заранее не думала о том, что мне придется грести, сидя спиной по направлению движения, и придется управлять байдаркой, не видя, куда она движется. Лодку начало кружить, и я поняла, что мне необходимо что-то предпринять. Мне надо было грести. Грести слаженно и ритмично. Я представила себя сверху. «Лодка – это рыба, – думала я. – Нет, лодка – это птица с длинными деревянными крыльями. Или человек с вытянутыми руками и закругленными ладонями, раскрашенными бело-красными полосками, которыми можно дотянуться до воды».

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.