Франческа взяла сидящего рядом Питера под руку.

– Ты пойдешь в клуб после матча? – спросила она меня через двадцать минут после начала матча. После игры планировался, так сказать, афтер-пати в танцклубе, владелец которого являлся членом нашего клуба по гребле. – Говорят, придет Мариотти. Хотя кто знает, осмелится ли он прийти после того, как так бездарно по воротам промазал. В общем, обязательно приходи. Будет весело.

Я не успела ей ответить потому, что в этот момент флорентийцы забили гол и болельщики начали радостно орать. Между мной и Франческой втиснулся огромный мужик с поднятым к небу кулаком. Я попыталась было ей ответить, но между нами появился огромный живот болельщика. Потом, когда этот живот вернулся на свое сиденье, я увидела, что смеющаяся, с широко открытыми глазами и ртом Франческа отворачивается от меня и поворачивается в сторону Питера и хватает своими тонкими пальцами его за щеку. Франческа и Питер словно исчезли в толпе вскочивших на ноги ликующих болельщиков, которые вдавили меня в плексиглас разделительной перегородки. Некоторое время я даже была не в состоянии сесть на свое собственное место. Потом все начали петь песню на какую-то очень знакомую мелодию. Наконец, когда я дотянулась до руки Франчески, она произнесла: «Увидимся на вечеринке!»

Я впихнулась между ней и Питером, который со светящимися от радости глазами громко пел. Когда болельщики дошли до припева, я узнала мелодию. Это битловская «Yellow Submarine», только итальянцы, обращаясь к болельщикам Пармы, пели со словами «В задницу вашу желтую лодку». Я услышала, что кто-то изо всей дури бьет по плексигласовой перегородке, подняла глаза и увидела в соседнем секторе молодого парня в желтом свитере с прилизанными назад волосами. Он лупил кулаком по плексигласу и орал: «Vaffanculo! Vaffanculo!» Бессмысленно тратить на меня столько энергии, я не болельщик. Я смотрела на парня до тех пор, пока он смачно не плюнул в разделяющую нас перегородку, после чего я вздрогнула и отвела глаза.

Прошло несколько часов после окончания матча. Из открытых дверей танцклуба, расположенного в середине темного парка у реки, была слышна громкая музыка. Татуированный вышибала, едва удостоивший меня взглядом, сделал жест рукой, пропуская меня внутрь. Зал, в который я вошла, огромного размера. Народу так много, что яблоку негде было упасть, и бас из динамиков пробирал до самых костей. В центре зала круглый бар светился, как рождественская елочка. Потолок очень высокий, и над моей головой несколько этажей балкона, на которых стояли толпы отжигающих людей. По периметру зала я заметила несколько дверей, ведущих в отдельные комнаты, одну из которых занимали члены клуба по гребле. Во время ужина в кафе около стадиона я выпила пару бокалов вина и сейчас хотела выпить еще.

Я была одета скромно – джинсы, сандалии и пуловер на пуговицах. Такая одежда идеально подходила для футбольного матча, но в клубе я чувствовала себя как подросток, потому что все женщины были разряжены в пух и прах: на высоких каблуках и в плотно облегающих фигуру платьях. Впрочем, дело было далеко не только в одежде, мне не хватало итальянской жестикуляции и выразительности. Женщины вокруг меня разговаривали, смеялись, клали ладони на руки мужчин, закидывали назад головы, выгибали спины, качали бедрами из стороны в сторону так, что со стороны движения их тел начинали напоминать форму буквы S. Легкое движение влево и вправо, загиб буквы S с прямой спиной. Наклон вперед, наклон назад, но при этом полная привязка к земле. Этот язык тела привлекал и одновременно отпугивал то, что могла принести эта ночь. Я не умею так владеть телом, не знаю такой жестикуляции, у меня в запасе вообще нет никаких жестов. Я такая, какая есть. Я почувствовала, что кто-то легко потянул меня за волосы, обернулась и не увидела никого, кто мог бы это сделать. Провела ладонью по голове и пошла дальше. Около третьей по счету двери, частично закрытой толстой бархатной портьерой, была приклеена табличка с надписью от руки: «Флорентийский клуб гребли». Я вошла в комнату, в которой все было низкое: потолок, нижняя подсветка от пола и столики у дальней стены, за которыми сидели группки людей. В центре танцпол, на котором никого не было. В поисках Франчески и других знакомых я окинула комнату взглядом. Думала, что опоздала, а, как выяснилось, пришла слишком рано. Я никого из этих людей не узнала, ни мужчин, ни женщин, которые в этой комнате тоже присутствовали и которые тоже явно владели языком тела. Я заказала у молодого бармена водку с содовой. Ему, судя по всему, приходилось иметь дело с американскими студентами, потому что он даже и глазом не моргнул после того, как я залпом выпила и попросила повторить.

Каждый раз, когда приоткрывался занавес у двери, я поднимала глаза в надежде увидеть знакомое лицо, а потом бросала взгляд на свое отражение среди бутылок в зеркале за стойкой. Я старалась выглядеть естественно. Я закатывала один рукав рубашки, потом раскатывала его в прежнее положение. То наклонялась в одну сторону, потом, облокотившись на стойку бара, на другую. Вы на нее только посмотрите! Я приложила ладонь к лицу, чтобы почувствовать, что на лице стало больше плоти, чем раньше, и быстро опустила руку и посмотрела в сторону. Во время третьего заказа я попробовала новую «фишку» – я придвинулась ближе к бармену и улыбнулась. Его лицо осталось непроницаемым, и он зачерпнул в стакан льда. Я уже решила, что надо уходить, как увидела, что около двери началась «движуха».

– Oh Fiorentina…

В зале появился Стефано. Он становился на верхней ступеньке, подняв вверх руки, за его спиной просматривалось еще несколько мужчин. Раздалась песня.

– Oh Fiorentina…

Я заметила, что среди прочих за Стефано шли Лука и Джианни. Все больше людей в зале, включая бармена, начали подпевать.

– Ricorda che del calcio è tua la storia. La la la la la…

Я старалась заглянуть в глаза Стефано, но он меня не заметил, когда они прошли мимо меня, после чего разошлись, чтобы поприветствовать людей за разными столиками. Песня постепенно стихла, и люди начали общаться.

– Заказать вам еще?

Этот мужчина с будущими залысинами был гораздо старше меня. Он к тому же и ниже меня ростом, и рубашка у него расстегнута слишком на много пуговиц.

– No, grazie. – Я поднялась и показала ему то, что мой стакан почти полный.

Он протянул мне руку.

– Соно Бернардо.

– Ханна, – сказала я и пожала ему кончики пальцев.

– Приятно познакомиться, Анна. – Он сильно растягивал гласные, и улыбка не сходила с его лица.

– Ты в клубе гребцов?

– Да.

– Почему я тебя раньше никогда не видел?

Я думала о том, что бы такое сказать, чтобы раз и навсегда закончить этот разговор. Улыбка не сходила с его губ, словно прилипла.

– Хватит, Бернардо. Привет, красавица. – Стефано сжал мою руку и внимательно посмотрел на Бернардо, улыбка которого мгновенно исчезла, тот пожал плечами, что-то пробормотал вполголоса и отвернулся от меня.

– Grazie, – сказала я ему.

Стефано кивнул и заказал напитки.

– Прекрасная игра, да?

– Прекрасная игра, – как эхо откликнулась я, хотя не смотрела на поле большую часть игры.

Удерживая в руках разом три стакана, Стефан кивнул в сторону группы мужчин, сидящих вокруг столика с зажженной свечой. Со стороны казалось, что это сборище ведьм. Когда мы подошли к столику, разговор затих и Лука, улыбаясь, встал.

– Добрый вечер, – произнес Лука и пожал мне руку. Вместе с ним за столиком сидели Джианни, Серджио и еще один незнакомый мне мужчина с широкими плечами и в тщательно отглаженном костюме.

– Ханна из Бостона, – представил меня Стефано незнакомцу.

– Карло, – произнес мужчина и слишком крепко пожал мою руку. Они продолжили прерванный нашим появлением разговор. Лука повернулся ко мне и спросил, чем я занималась последние дни. Я на мгновение задумалась и решила рассказать ему о поездке в Сиену.