– Ты имел полное право сделать это.

– Я был в больнице. Доктор Вагеманн, должно быть, уже рассказал тебе об этом. Мое здоровье хуже, чем раньше, и долго я не протяну. Не так много шансов, что я проживу дольше сорока лет. Ты все еще хочешь, чтобы я был наставником для твоих детей?

– Да. Уверен, что твое здоровье улучшится. С тех пор, как ты приехал из России, тебе стало намного лучше.

– Да, но приступ аллергии и стресс в марте – это слишком для моего сердца.

– Мы будем решать по одной вещи за раз, Гунтрам, – прошептал Конрад, и протянул свою руку к руке Гунтрама, чтобы коротко погладить ее. – Теперь расскажи мне очень плохую новость, – произнес он ободряюще.

– Она о моем отце и Константине. Выслушай меня, прежде чем кричать, пожалуйста! – попытался он остановить Конрада от взрыва, но мужчина лишь яростно взглянул на него. – Пожалуйста, Конрад!

– Если Лакруа имеет дело с врагом, он зашел слишком далеко, Гунтрам. Я этого не допущу! Я дал ему полное помилование, и первое, что он делает, – бежит к русскому?

– Русский сам пришел в его офис в Женеве! Отец был вынужден иметь с ним дело!

– Что на этот раз? Он выдает все наши планы в обмен на свою жизнь?

– Нет! Я согласился снова стать с Константином друзьями. Встречаться с ним время от времени в доме моего отца в Цолликоне. Возможно, отдавать ему часть моих работ.

– Никогда! Ты больше никогда не приблизишься к этому слизняку! У тебя нет моего разрешения! Я поговорю с твоим отцом насчет того, что он предлагает тебе подобное! Это возмутительно!

– Конрад, пожалуйста, не сходи с ума. Я уже поговорил с Константином вчера вечером по мобильному телефону, который ты мне дал, и согласился на это.

– Как ты смеешь! Ты мой супруг! Сначала тебе нужно было посоветоваться со мной! – Конрад ударил кулаком по столу, и Гунтрам вздрогнул от шума.

– Ты бы запретил это.

– Конечно запретил! Вспомни, что случилось в последний раз, когда ты с ним виделся!

– Мы должны остановить это безумие. Если ты продолжишь, то потеряешь многое! – крикнул в ответ Гунтрам. – Хочешь рискнуть своим положением Hochmeister? Кроме того, Константин не заинтересован во мне.

– Это одна из его шарад! Тебе стоило бы лучше его знать!

– Нет, я хорошо его знаю. Он больше во мне не заинтересован. Сейчас я бесполезен, и, если начистоту, он не хочет возиться с мертвым грузом, которым я сейчас являюсь. Возможно, он нашел другого художника. Нас сотни. Ему не понравилось то, что я заключал с ним сделку. Он сказал, что ты погубил меня и что я был милым ребенком, а стал озлобленным человеком. Полагаю, он наконец понял, что я не тот, кого он любил. Его последние слова были «напиши мне, и мы увидимся». Все кончено, Конрад. Он отказался от меня.

– Твой отец не имел права заставлять тебя говорить с этим человеком! Тем более в твоем состоянии!

– Я не хрупкая девица, Конрад и я могу принимать собственные решения. Отец просто рассказал мне об этом, но звонить Константину или нет было моим выбором. Я еще не сообщал Мишелю и хотел бы, чтобы ты сделал то же самое. Он должен прекратить вмешиваться в мою жизнь. Когда он официально вступит в должность, я напишу Константину, и ты сможешь проверять письма, – сказал Гунтрам, явно расстроенный из-за обоих мужчин.

– Я не позволю тебе общаться с этим человеком!

– Ты не будешь решашь, кто мне друг, а кто нет, Конрад. Я клялся только уважать тебя и держаться подальше от дел Ордена. Если ты ревнуешь к Константину, это означает, что ты вообще меня не уважаешь, думая, что я буду тебе неверен. Если это проблема, я сейчас же уеду.

– Все не так! Я доверяю тебе. Просто Репин – преступник, а ты не выдержишь еще больше стресса!

– Я не открою еще один фронт. Если это поможет Константину забыть меня, пусть будет так. Я не могу прожить всю оставшуюся жизнь, прячась за твоей спиной или в страхе, что он нападет на нас, – очень спокойно сказал Гунтрам. – Если хочешь, я сейчас же уйду, – добавил он мягко.

– Нет, останься и познакомься с детьми. Они ждут тебя, – тихо ответил Конрад, понимая, что вынужден принять условия молодого человека, или Гунтрам действительно оставит его, на этот раз навсегда. Это был его единственный шанс, и нужно было использовать его как можно лучше. Он поднялся со стула, обошел стол и, не спросив разрешения, взял Гунтрама за руку, чтобы потянуть с его места. – Пойдем со мной, пожалуйста, их пора будить.

– Спасибо, Конрад, – сказал Гунтрам с застенчивой улыбкой и проследовал за герцогом по коридорам до детской на третьем этаже. С трепетом в сердце он остановился перед главной дверью в игровую комнату и посмотрел Конраду в глаза.

– Пойдем, Гунтрам. Все так, как ты оставил. Декоратор закончил работу на основе твоих идей и мебели, которую ты выбрал.

Герцог открыл дверь и мягко подтолкнул мальчика в залитую солнечным светом большую комнату в бежевых тонах, где находились несколько шкафов для хранения игрушек, небольшой стол со стульями, полки с несколькими книгами и рисунки Гунтрама, вставленные в рамы и повешенные повыше.

– Все как я себе и представлял, – в востроге произнес мальчик и заметил стоявшую там высокую женщину. – Здравствуйте.

– Доброе утро, сэр, – коротко приветствовала она его и склонила голову перед герцогом, прежде чем покинуть комнату, в то время как Конрад мягко говорил: «Возможно, дети еще спят. Они спят целый день».

– Нам вернуться позже?

– Нет, они обычно спят без задних ног. «К счастью», – подумал он, прежде чем с большой осторожностью открыть дверь, молясь про себя, чтобы Клаус продолжил спать и не стал устраивать сцену. – Тот, что в кроватке справа, – это Клаус, а другой – Карл.

Гунтрам вошел в большую комнату с двумя большими колыбельками, персональными детскими пеленальными столиками, шкафами и двумя удобными диванами и креслами-качалками. Изо всех сил стараясь не шуметь, он подошел к кроватке Клауса и сразу же отметил мягкие черты ребенка, настолько похожие на отцовские – до мельчайших деталей, даже его хмурое выражение лица. «Он, должно быть, проголодался», – подумал Гунтрам. Он тихонько улыбнулся и почувствовал, что больше не сможет его покинуть. «Он очень симпатичный, с этими светло-каштановыми волосами. Уверен, у него голубые глаза».

Гунтрам повернулся, чтобы посмотреть на другого ребенка, раскинувшегося во сне на своем покрывале, и удивился тому, что тот выглядел намного красивее своего брата, с маленьким круглым носиком и почти белыми волосами, настолько он был белокурым. Этот спал спокойно и явно был чем-то удовлетворен. «Довольный малыш», – подумал Гунтрам и склонился над кроваткой, чтобы получше рассмотреть его.

«Правильно, сосредоточься на Карле. Он не создаст проблем, – думал Конрад, с волнением подмечая каждое движение, гримасу или слово Гунтрама. – Кажется, он уже полюбил их». С большой осторожностью он сделал шаг навстречу своему котенку, готовый снова схватить его, но деревянный пол скрипнул, и в своей обычной манере, к ужасу Конрада, завопил Клаус.

Гунтрам не мог поверить, что кто-то настолько маленький может производить так много шума, и замер, когда к кроватке с пустышкой в руке подбежала няня. Конрад лишь вздохнул, зная, что пытаться одурачить Клауса бесполезно. Он наблюдал, как женщина дает ребенку соску, но, причмокнув два раза, Клаус изо всех сил выплюнул ее и завопил на порядок громче. «Пожалуйста, молчи, последнее, что мне нужно, – это Гунтрам, убегающий из-за твоего характера!» – мысленно умолял Конрад своего старшего сына.

– Могу я взять Клауса, Конрад? – спросил Гунтрам, пока няня делала все возможное, чтобы успокоить разъяренного ребенка, нервничая из-за того, что ее работодатель выглядел более раздраженным, чем обычно.

– Пожалуйста, сэр. Через минуту его бутылочка будет готова, – быстро сказала женщина и взяла ребенка со словами «хорошо поддерживайте головку, и все будет в порядке».

По-прежнему боясь сделать что-то не так, Гунтрам с бесконечной осторожностью принял ребенка из ее рук и немного покачал его, говоря: «Привет, малыш, еще секунду, и ты получишь кое-что хорошее».