Все еще находясь в своей большой кровати, в надежде, что одеяло защитит его от зла, он быстро набрал по памяти номер, надеясь, что он все еще действителен. Гунтрам колебался, прежде чем нажать кнопку вызова, но закрыл глаза и сделал это, затаив дыхание на гудках. При звуке хорошо знакомого баритона, пролаявшего “skazhite mne”, его сердце заколотилось, и он сглотнул, чтобы заглушить вкус желчи во рту.

– Это я, Константин, – прошептал он хриплым голосом.

– Гунтрам?

– Прости, что беспокою тебя в такой час, должно быть, очень рано. Я… – пробормотал Гунтрам, не в силах остановить поток слов.

– Все в порядке. 9 часов. Я уже на работе в своем офисе, – ответил Константин и махнул рукой, отпуская секретаря. Пожилая женщина повиновалась, не сказав ни слова, и закрыла за собой дверь. – Теперь я могу говорить.

– Это мобильный телефон Конрада. Он дал мне его, – сказал Гунтрам, чтобы собеседник понял, что это не безопасная линия.

– У тебя не будет проблем?

– Скорее всего, но я знаю, что ты беседовал с моим адвокатом, и мне нужно поговорить с тобой.

– Это очень неожиданно, Гунтрам. Не знаю, что и сказать. – Мозг Константина подыскивал план, но его разум был пуст. – Я и не думал, что ты снова позвонишь мне после Вены. Не следовало мне рассказывать тебе.

– Все равно однажды бы все всплыло, – вздохнул Гунтрам. – Это не твоих рук дело, Константин. Мне не понравилось, что ты использовал это в свою пользу и что ты угрожал маленькой девочке.

– Гунтрам, ты понятия не имеешь, что я пережил с тех пор, как ты покинул Россию. Я надеялся вернуть тебя и сделал все, что мог, чтобы собрать деньги, но ты отказался от меня в июне. Ты меня выбросил! В полном смысле этого слова! Мало того, ты позволил Линторффу обмануть себя и начал с ним жить! Как, ты думаешь, я это воспринял? – под конец Константин уже кричал.

– Это было ужасно с моей стороны, знаю! – крикнул Гунтрам. – Но ты довел меня до безумия в Санкт-Петербурге. Между нами давно ничего не было! Думаю, я уже не любил тебя задолго до Ольги! Ты тоже не любил меня! Я был для тебя просто удобной игрушкой! Я почти запрыгнул в самолет Конрада!

– Я люблю тебя больше всего в жизни. Больше, чем своих собственных детей!

– Константин, ты любишь только себя. Ты обращался со мной, как с домашним животным! – крикнул ему Гунтрам. – Мне было восемнадцать, когда я встретил тебя, я был почти ребенком. Я рос и менялся, но ты не хотел это принимать. Я уже никогда не стану снова тем мальчиком!

– Ты позвонил мне, чтобы поссориться? – вздохнул Константин и почувствовал, как после взрыва к нему вернулась холодность.

– Нет, я просто хотел сказать тебе, что возвращаюсь к Конраду и что хочу все прояснить между нами. Ты сказал: безо всяких условий.

– Я хочу, чтобы ты был со мной, Гунтрам.

– Но мы не можем быть вместе! Я не люблю тебя и думаю, что никогда не любил, – признался юноша. – Я неправильно понял и перепутал многие вещи. Я восхищался тобой и нуждался в твоей любви и поддержке. Без тебя я бы все еще оставался в Буэнос-Айресе, рисуя и выбрасывая свои работы в мусорную корзину, глубоко расстроенный и озлобленный. Ты показал мне другой мир, и я полюбил тебя за это – как друга или брата. Я отдал тебе все, что имел, чтобы просто отблагодарить за твою доброту, но мне следовало уйти гораздо раньше, задолго до вмешательства Ольги. Я испортил твой брак и свою жизнь из-за собственной трусости.

– Чего, черт возьми, ты хочешь от меня? Чтобы я оставил тебя в покое, чтобы ты мог как угодно трахаться с Линторффом? Неужели этого, Гунтрам? – крикнул Константин на пределе своего терпения, отбросив все свои стратегии.

– Не знаю, вернусь ли я к Конраду, Константин. Можешь быть уверен, ты уничтожил это. Не думаю, что мы сможем снова стать любовниками, – очень медленно признал Гунтрам.

– Он спал с твоим дядей! Не я! – взревел русский. – Я всего лишь сказал тебе правду! Не понимаю, почему ты не любишь меня! Меня, который сделал для тебя все, что мог, но ты трахаешься с человеком, который убил твою семью и трахался с твоим собственным дядей! Он взял тебя только потому, что ты похож на него и уже приручен! Красивая кукла! – снова взревел Константин, позволив свободно изливаться всей ярости и напряженности, что накопились за последние месяцы.

Гунтрам закрыл глаза и почувствовал, как по щекам побежали слезы бессилия, но не издал ни звука, пока Константин продолжал оскорблять его. «Хуже всего то, что он прав».

– Ты был милым очаровательным ребенком, а Линторфф превратил тебя в свою шлюху! Вот что ты! Его зомби-шлюха! Как ты можешь позволять ему касаться тебя? Разве у тебя нет хоть какой-то гордости? Ты для него только замена!

– А для тебя я был игрушкой, – очень тихо сказал Гунтрам, прерывая тираду. – Я люблю его, Константин. Я в этом уверен. Я люблю его, как никогда не любил тебя. Я простил его ложь, потому что люблю его.

– Ты спятил!

– Чего ты хочешь от меня, Константин? Вендетты за то, что я оставил тебя? Чтобы я вернулся к тебе? Что бы изменилось? Ничего. Ты всегда будешь на грани, думая о том, что я был с Конрадом или что я могу вернуться к нему. Ты хочешь, чтобы я рисовал для тебя? Скажи мне, потому что я больше не знаю.

– Возвращайся домой.

– Нет, зачем мне это делать? Мы оба были бы несчастны, потому что Гунтрам, которого ты знал, мертв.

– Чего ты хочешь от меня? Ты знаешь мои условия.

– Твои условия? Мы обсуждаем договор? – ухмыльнулся Гунтрам, и из-за насмешки гнев Константина снова усилился. – Я был искренен, когда предлагал тебе свою дружбу, но для нас будет лучше все прекратить. Ты не понимаешь, что все кончено.

– Дружба? Какая дружба может быть у двух человек, которые разделили свои жизни? Гунтрам, ты очень ошибаешься, если думаешь, что я на это соглашусь.

– Признаю, это будет не обычная дружба. Почему ты все еще любишь меня, если говоришь, что я чокнутая шлюха?

– Не говори о себе так! Ты мой ангел! – крикнул Константин.

– Ангелом я никогда не был. Я такой же человек, как и ты. Думаю, ты идеализировал меня и теперь не хочешь отпустить свою мечту. Мне тоже было трудно отпустить тебя, но я это сделал. Ты должен сделать то же самое ради самого себя. Я боюсь за тебя, друг мой.

– Не лги мне! Тебе до меня нет дела! – Константин видел игру в словах молодого человека. Он сам делал точно так же бесчисленное количество раз. «Он научился этому от меня».

– Ты не прав. Я все еще забочусь о тебе, и я обеспокоен. На этот раз Конрад готов вцепиться тебе в горло. Раньше ты был для него просто конкурентом, теперь же ты враг. У него есть гораздо больше, чем у тебя, Константин, и он использует это против тебя. Его люди свирепы, как твои собственные, – сказал Гунтрам, чувствуя, что его бывший любовник немного расслабился, наорав на него. – Не знаю, смогу ли снова жить с ним. Я просто еду к детям. Вот и все, – признался Гунтрам.

– Знаю.

– Во время нашей встречи в Вене я лишь хотел предложить тебе свою дружбу, потому что скучаю по тебе, – сказал Гунтрам, но быстро поправил себя. – Не так. Я скучаю по нашим беседам, по твоим советам и по тому, что ты не судил и не критиковал меня.

– Потому что ты был идеален для меня. В каждой детали.

– Но больше нет.

– Верно. Он разрушил тебя. Теперь ты холодный, ожесточенный и расчетливый. Раньше ты был добр и щедр ко всем.

Гунтрам хотел было возразить, но предпочел позволить другому выиграть эту битву.

– Да, это правда. Я уже не тот, но мне все еще хотелось бы, чтобы мы снова стали друзьями, как в прошлом.

– Теперь ты делаешь свое предложение? – вздохнул Константин.

– Я не делаю никаких предложений, Константин. Я просто хочу, чтобы мы встретились друг с другом в Цюрихе. В доме моего отца или где-нибудь еще, – напряженно сказал Гунтрам, начиная терять терпение с этим упрямым мужчиной.

– Разве тебе не нужно сначала получить разрешение Линторффа? – усмехнулся Константин, не в силах поверить, что теперь его ангел начал вести с ним переговоры, в точности как его отец. «Сначала он показывает хлыст, а теперь успокаивает меня и предлагает второсортную ставку, чтобы заставить меня понизить свои ожидания».