– Что теперь, Масаев? – спросил Репин у мужчины, гордо встав перед дверью. Месяцы неопределенности сказались и на нем, и он перешел от убийственной ярости на мальчика за то, что тот его отверг, к неподдельной тревоге за Гунтрама. Без денег, лекарств, друзей и поддержки у него было мало шансов выжить в Латинской Америке. Это – и его характер, склонный к депрессии, заставляли Репина готовиться к худшему, и теперь он ожидал лишь новостей о смерти Гунтрама.

– Я не уверен в этом, мистер Репин. Это как минимум сбивает с толку.

– Говори.

– Вчера Линторфф отправился в небольшой городок в Баварии с Павичевичем. Это место называется Ашаффенбург.

– Что он там делал?

– Мы не знаем. Наши люди пытались следовать за ним, но несколько сербов их едва не прикончили. Им пришлось отступить, пока их не пристрелили. Люди Линторффа были более агрессивными, чем обычно.

– Все не может быть так просто, – пробормотал Константин. – Немедленно найди Лакруа и привези его сюда.

*

30 мая 2006 г.

Женщина все еще была на ногах после беготни со вчерашнего дня. Ей пришлось упаковывать все вещи своего работодателя – как всегда, бесполезного во всем, что касается домашних дел, – и его сына, слишком взволнованного и счастливого, чтобы вспомнить самые простые вещи. Парень просто сгреб свои бумаги в беспорядке и набил их в полиэтиленовый пакет – и вуаля! К переезду готов! Файруза накричала на него, и его вкладом стало… поместить свою обувь поверх отглаженных рубашек!

«Во всем виновата “древность”! Ничего хорошего не выйдет! Как мог отец позволить этому мужчине приблизиться к его собственному сыну? Даже если Морис не любит девушек, а это грех, отец должен найти ему ровесника! Он ему в отцы годится! Морису бы встретиться с одной из моих племянниц, и он передумает».

Все еще расстроенная, она закрыла сумку мальчика, решив побыть с ним, пока его отец в Париже. «Ни в коем случае не оставлю Мориса-Гунтрама там одного во Франкфурте! Этот его проклятый герцог смотрел на меня, как на грязь!»

Уставившись на высокого мужчину, ожидающего в дверном проеме сумки, она рыкнула.

– Это в машину, и зайди на кухню за моими вещами. Если чего-то не досчитаемся, тебе не понравится то, что с тобой будет!

Мирко Брегович просто посмотрел на нее с бесконечным презрением: «Эти животные никуда не годятся. Даже прикоснуться к одному из них отвратительно» – прежде чем взять вещи и отправиться с ними в машину.

*

Большой «Мерседес» припарковался перед старым домом, похожим на дом отца Гунтрама, но гораздо большего размера, на узкой улочке, заканчивающейся тупиком возле Кеннедиштрассе. У главного входа ждал Фридрих Эльзассер, когда шофер поспешил открыть дверцу машины.

Из нее вышел Жером де Лиль, изрядно постаревший, но все такой же, с пренебрежительным, аристократическим и гордым видом, что всегда был ему свойственен. Хотя Фридриху было известно о его появлении несколько недель назад, он не был готов увидеть восставшего из могилы мужчину, как всегда надменного и энергичного. Только широкая улыбка Гунтрама и то, как мальчик с искренней симпатией обнял его, нарушив все правила протокола, вывели его из летаргического состояния.

– Привет, Гунтрам, – поздоровался с мальчиком пожилой мужчина и похлопал его по щеке. – Я очень беспокоился о тебе.

– Привет, Фридрих. Я был в Ашаффенбурге у мистера Лакруа, – мягко произнес Гунтрам урок, выученный от своего отца.

– Я рад, что он присматривал за тобой, пока ты обдумывал произошедшее. У тебя всегда было прекрасное умение прощать, дитя мое, – сказал Фридрих и заметил, как застыл Мишель, услышав его обращение к Гунтраму. – Входите, герцог скоро вернется со своих совещаний.

Из кухни раздался вой Мопси, стоило ей почуять или услышать Гунтрама, и она примчалась, оставляя следы на безупречном полу и сдвигая коврики. Гунтрам опустился вниз и приласкал свою собаку, взъерошивая уши, как она обожала. Мопси почти запрыгнула на него, чтобы вылизать его лицо, когда Фридрих заметил стоявшую рядом с Лакруа женщину в темной одежде, с шарфом на голове.

При виде ее его сердце едва не остановилось.

– Это Файруза бен Али. Она здесь, чтобы присматривать за Гунтрамом, пока меня не будет рядом, – просто объявил Мишель.

– Боюсь, меня не проинформировали, сэр, – очень напряженно сказал Фридрих.

– Теперь проинформировали. Покажите мне его комнату и мою. Я должна проверить, все ли в порядке. Морис, не позволяй этому мерзкому животному касаться твоего лица! Это грязно! Как ты можешь это терпеть? – сказала она и пробежала мимо австрийца, который был все еще не в силах поверить, что один из «тех людей» ступил на порог дома. – Где его обед? Он должен находиться под моим контролем. Врач оставил очень строгие рекомендации!

– Файруза, это Мопси, и она очень чистоплотная! «Пропал мой Schweinbraten (жаркое из свинины (нем.))», – Гунтрам смирился со своей судьбой. Она собиралась остаться с ним и заставить его есть отварную курицу или рыбу.

– Проблема не в гигиене, а в животном. От нее никакой пользы: не защищает дом и не охотится!

– От собаки есть польза, Файруза, – Мишель вмешался, прежде чем Фридрих вышвырнет женщину из дома. – Она помогает Гунтраму снять стресс, в точности как велел ему врач. Животные в этом хороши. Ты права, что он не должен позволять животному напрыгивать на него.

– Если только так, – уступила она и взглянула на старого дворецкого, но тот решил не обращать на нее внимания и проводил в гостиную Гунтрама и Мишеля, поскольку это был его долг, с Мопси, которая виляла хвостом перед адвокатом просто потому, что он пах очень похоже на ее хозяина, а также прекрасно знал, как правильно ее приласкать.

Одна из горничных любезно попросила Файрузу проследовать за ней на кухню и в зону обслуживания. Г-ну Эльзассеру придется решить эту проблему позже, потому что в тот момент он был занят парнем герцога. «Он так молод! Почти как ребенок! Должно быть моложе, чем господин Армин».

Гунтрам сел на диван рядом с отцом, и собака по привычке запрыгнула ему на колени, все еще принюхиваясь к незнакомцу. Фридрих остался стоять и смотрел на Мишеля, все еще шокированный. «В конце концов, он спас Конрада», – в десятый раз повторил он.

– Ты уже видел детей, Фридрих? – спросил Гунтрам.

– Я видел только фотографии. Я все время находился в Цюрихе на случай, если ты вернешься. Его светлость очень беспокоился о тебе. Мы все беспокоились.

– Я был у отца, Фридрих.

– Гунтрам!

– Я не могу лгать Фридриху, папа.

– Спасибо, дитя мое. Вот твой мобильный телефон. Антонов принес его сегодня утром. Думаю, здесь есть новые фотографии, сделанные нянями, – Фридрих вынул из кармана маленький телефон и визитницу и протянул оба предмета Гунтраму, который пробормотал «спасибо».

– Я должен позаботиться о вашей домашней прислуге, но заверяю вас, мистер Лакруа, что я более чем способен присмотреть за вашим сыном.

– Я бы предпочел, чтобы Гунтрам познакомился с более космополитической средой, чем та, в которой он обычно живет, – таков был ответ Мишеля. – Файруза заботилась о нем почти как мать – очень властная, – пояснил он, и Гунтрам усмехнулся, – но очень преданная. Она со мной семь лет и уедет обратно в Брюссель, как только Гунтрам решит вернуться к Грифону.

– Очень хорошо, сэр, – пробормотал Фридрих и вышел из комнаты, оставив Гунтрама показывать фото своему отцу, пока адвокату не надоели дети и он не попросил сына помолчать, потому что ему нужно было поработать над делом.

*

Шофер был достаточно умен, чтобы отойти в сторону, прежде чем его герцог ударит его дверью, в то время как Хартик изо всех сил поспешил открыть другую дверь для Горана. Не дожидаясь его, Конрад очень быстро взлетел по ступеням у входа, торопясь увидеть Гунтрама.