25 марта

Ашаффенбург

– Папа, можно я посплю с тобой сегодня? Мне нехорошо, – голос Гунтрама разбудил Мишеля посреди ночи.

– Иди сюда и ложись, – ответил он, изо всех сил стараясь скрыть свое беспокойство. Впервые его ребенок на что-то жаловался, и с обеда он выглядел действительно больным, отказываясь ужинать или смотреть телевизор с отцом. В течение дня он несколько раз проваливался в глубокий сон.

– Я не могу лечь, мне трудно дышать. Я задыхаюсь.

– У тебя болит в груди? Ты принял свои таблетки?

– Нет, никакой боли, и я принял таблетки. Просто позволь мне остаться с тобой, – умолял Гунтрам. – Это не похоже на то, что было раньше.

Мишель вскочил с кровати и оделся, а Гунтрам сидел на кровати, тяжело дыша и кашляя.

– Сейчас я отвезу тебя в больницу. Можешь одеться сам, или нужна помощь?

– Просто дай мне поспать.

Мишель выругался по-французски, осознавая, что все хуже, чем он оценивал ранее.

*

Мишель долго просидел в пустой приемной. Четыре часа прошло, прежде чем из палаты экстренной помощи вышел молодой врач для короткой беседы с ним.

– С ним все в порядке?

– Боюсь, что состояние вашего сына серьезное, мистер Лакруа. У него был отек легких, и нам пришлось откачивать жидкость, проколов легкие. Это довольно распространенное осложнение у пациентов с сердечной недостаточностью. Он останется в отделении интенсивной терапии на день-два, а затем на один день мы переведем его в обычную палату. Мы должны быть уверены, что он стабилен, а его легкие и сердце хорошо реагируют на лечение. Вы можете увидеть его завтра в девять.

– Он поправится?

– Его реакция до сих пор была адекватной, сэр. Завтра его кардиолог поговорит с вами. А теперь прошу прощения.

– Спасибо, доктор, – машинально ответил Мишель.

*

Буэнос-Айрес был уже не тот без его ангела. До этого посещение города приносило радость, так как сопровождалось предвкушением увидеть его и получить от него улыбку или поцелуй. Теперь город был пуст. Захаров сделал все возможное, чтобы разыскать Гунтрама, но пока безрезультатно.

Лакруа тоже понятия не имел, и, хотя он назвал много имен из прошлого Гунтрама в Аргентине, ничего не вышло. Адвокат был чист. Вся его команда безопасности по-прежнему находилась в Брюсселе или Женеве, выполняя свои обязанности, и мужчина не внес ни одного изменения в свой график. Работа в Брюсселе с понедельника по четверг и ночной перелет во Франкфурт, где у него была квартира, на выходные. Вокруг него никогда не было службы безопасности, а если бы он имел какое-то отношение к исчезновению Гунтрама, то не оказался бы настолько безумным, чтобы свободно передвигаться. Лакруа сводил его с ума постоянными звонками и упреками в том, что он потерял Гунтрама в Вене.

*

Небольшое помещение в больнице пробудило много призраков в Мишеле. «Они все еще используют креозот для уборки больниц, – подумал он, сморщив нос из-за пронзительного частично выветрившегося запаха. – Прямо как когда Сесиль в последний раз лежала в больнице». Он закрыл глаза, отбрасывая болезненные воспоминания.

– Мистер Лакруа? Я доктор Зибенморген, кардиолог, отвечающий за Мориса.

– Доброе утро, доктор, – ответил он, пожав руку мужчины.

– Я говорил с доктором Раммштайном о случае вашего сына. Динамика положительная, и мы уверены, что выпустим его через четыре дня, но общий прогноз не обнадеживает. Его легкие накапливали жидкости, потому что его сердце недостаточно хорошо качает кровь, что означает, что его состояние ухудшается быстрыми темпами. Такие пациенты-сердечники, особенно юного возраста и с настолько негативной историей, могут быть легко передвинуты в начало очереди на пересадку, но вы должны отдавать себе отчет, что риск смерти во время таких операций составляет более пятидесяти процентов.

– Ему нужна пересадка сердца?

– Пока нет, но скоро потребуется. Конечно, есть другие терапевтические и хирургические меры, которые мы можем предпринять, чтобы отложить ее, но вы должны понимать, что это то, с чем вам придется столкнуться – если повезет, через несколько лет. Кроме того, это операция, требующая от пациента серьезной психологической подготовки.

– Я понимаю, доктор, – прошептал Мишель. – Могу я увидеть его сейчас?

– Во второй половине дня. Он все еще под действием седативов. Ему нужно как можно больше отдыхать и держаться подальше от стресса, но его лечащий врач сообщит вам.

– Спасибо, доктор, – сказал он, полностью побежденный.

*

– Привет, вы Конрад? – спросила Мишеля молодая медсестра, прежде чем позволить ему войти в палату интенсивной терапии.

– Меня зовут Мишель Лакруа. Я отец Мориса Лакруа, – рявкнул он с едва сдерживаемой яростью, услышав имя своего врага. Очевидно, его сын звал его.

– Извините, ошиблась. Пациенты рассказывают самые смешные вещи, пока отходят от наркоза. Он много раз произнес «Конрад», и я подумала, что это ваше имя. Да, он в порядке, я должна была проверить раньше, – извинилась она, роясь в бумагах, прикрепленных к ее планшету. – Морис уже проснулся и хорошо реагирует. Войдите, вы можете сейчас с ним повидаться.

– Спасибо, – мужчина прошел вдоль ряда коек, разделенных лишь шторами, к постели сына.

– Привет, – слабо улыбнулся Гунтрам, когда отец взял его за руку. – Это за то, что ты не был рядом, когда у меня была корь. Ты выглядишь ужасно.

– Для начала я и не был красавцем, так что все в порядке, – пошутил Мишель, слегка сжав руку сына, с огромным облегчением. – Наверное, твоя мать была слепой.

– Пожалуйста, не говори так. Все говорят, что я унаследовал твои черты.

– Как ты себя чувствуешь?

– Гораздо лучше: я могу дышать самостоятельно. Игла была очень большой. Я рад, что покончил с прививками. Больше никогда не смогу смотреть на них так же.

– Врач говорит, что завтра ты покинешь отделение интенсивной терапии и еще через два дня сможешь вернуться домой.

– Я рад. Они здесь морят тебя голодом.

– Раньше не станет лучше, сынок. Файруза посылает привет.

– Спасибо, – ответил Гунтрам, удивляясь, почему его мысли возвращаются к Конраду. «Проклятая гадина! Он трахался с твоим собственным дядей! Забудь о нем!»

– Я дам тебе отдохнуть и приду увидеть тебя завтра в восемь.

*

Конрад очень нервничал в ту ночь, не понимая почему. Привычный бокал коньяка нисколько не помог успокоить нервы. Он снова перевернулся на своей половине кровати, слушая храп «проклятой зверюги», спрятавшейся в шкафу Гунтрама и всеми своими зубами защищавшей свое место. «Никогда не судите врага по его размеру. Я попрошу ветеринара усыпить ее ее и увести.

Хотел бы я быть на ее месте. Не могу избавиться от чувства, что с Гунтрамом что-то случилось!»

Комментарий к Глава 29

Пока товарищ Лакруа размышлял о том, по чьей вине светлый жизнерадостный мальчик превратился в больного человека-робота, захотелось социологический опрос устроить. Так кто же корень зла?

А - Линторфф.

Б - Репин.

В - Жером де Лиль / Мишель Лакруа.

========== Глава 30 ==========

4 мая 2006 г.

Цюрих

Он не понаслышке знал, что такое пересечение территории противника. Он занимался этим с двадцати лет. Даже спустя столько времени его не переставал удивлять люди, которые чувствовали себя в своих «логовах» настолько уверенно, что никогда ничего не проверяли. Брат самого разыскиваемого Орденом человека стоял перед Lintorff Privatbank на Бёрзенштрассе под презрительными взглядами кариатид с фронтисписа, а трое горилл, охранявших ворота, даже не взглянули на него. «У Линторффа все те же дыры в безопасности, что и в 1989 году».