Я пошел к Линторффу после того, как все подготовил. Я решил играть по его же правилам: это был единственный способ успокоить раненого зверя, Гунтрам. Предлагая ему тебя, я даже не подумал, что он воспримет это всерьез. Кто ждет пятнадцать лет, чтобы получить любовника из ребенка, который выглядит точно так же, как тот, кто провел тебя через все круги ада? С чего он взял, что этот ребенок полюбит его? Ты похож на своего дядю внешне, но на этом все. Вы двое разные! В тебе есть все, что Линторфф мечтал найти в Роже: некто милый, невинный, бескорыстный, полюбивший его самого по себе, а не из-за его денег или власти.

– Он говорил мне в точности те же слова, – прошептал Гунтрам и выпил немного воды, чтобы успокоиться.

– Я подписал документы, называвшие его твоим законным наставником, но они были недействительны! Я никогда не говорил ему, где ты, и держался подальше от тебя, чтобы они не могли связать тебя со мной. Ему потребовалось всего две секунды, чтобы согласиться с моим предложением: ты, после того, как тебе исполнится восемнадцать, и только если ты захочешь, за твое помилование и шанс быть отпущенным и помилованным для моего брата. Возможно, он думал, что молодой мальчик, без вмешательства семьи, может стать тем, что ему нужно. Я не знаю. Я лишь хотел выиграть время для тебя.

Николя узнал о тяжело больном человеке по имени Мишель Лакруа. Он был примерно моего возраста, имел жену и пятерых детей. У него была последняя стадия, и он беспокоился о семье, которую оставлял. Мы предложили позаботиться о его семье в обмен на его тело и личность. Это была одна из самых ужасных сделок в моей жизни. Я заплатил ему пять миллионов долларов, и он согласился сделать это. Мы подделали бумаги и поместили их в больницу, симулируя мою болезнь, а также подкупили врача. Когда время, которое дал мне Линторфф, чтобы закончить дела, вышло, Мишель пришел к нам. Он был на последней стадии. Он рассказывал нам, что весит сорок пять килограммов и что был строителем. В ту ночь он так много пил, чтобы набраться смелости сделать это, что я было решил все бросить. Он выпал из окна, попросив нас отвести его туда. Николя опознал его как меня.

Я отправился в Перу, Боливию, Парагвай и работал добровольцем в самых бедных районах до 1994 года, когда решил вернуться в Европу. С Николя мы купили юридическую фирму, на которую он работал, и я снова начал работать, конечно, не в залах судебных заседаний, а в офисах. Я стал Notaire, нотариусом. Какая ирония: человек, чья жизнь – ложь, подтверждает, что другие не лгут.

– Почему ты продал меня Конраду? Почему ты забрал меня у него? Я был так счастлив с ним! Я хотел разделить его детей с ним! Это был мой шанс обрести семью, которую я потерял!

– Гунтрам, я не знал этого, дитя мое. Я знал лишь только, что твой дядя был убит человеком, который уничтожил всю нашу семью! Человеком, который вынудил нас разделиться! Тем, кто убьет меня, если увидит! Ты не можешь там находиться! Все они убийцы, худшего рода, чем Репин! Я думал, что Линторфф использовал тебя как свою шлюху, чтобы утолить свою жажду Роже и ослабить Репина!

– Ты забрал меня у него, чтобы наказать его за все, что он сделал с нами. Не лги мне, отец, – сказал мальчик с неестественной уверенностью.

– Нет! Во-первых, я никогда не хотел, чтобы ты был с Репиным! Чано никогда не отпустил бы тебя в Лондон, если бы знал о твоих намерениях. Едва ты там оказался, к тебе стало невозможно приблизиться. Чудо, что в качестве твоего адвоката пригласили Николя. Помнишь, когда он привел тебя в кафе? Человеком, сидевшим рядом с вашим столом, был я, и ты ясно выразился, что любишь Репина и счастлив с ним. Я подумал, что, возможно, будет лучше оставить тебя там, потому что он отправил тебя в хорошую школу, ты готовился к собственной выставке, и он относился к тебе с уважением. Всего несколько месяцев назад я узнал, что жена Репина напала на тебя. Вдруг все русские сошли с ума, и ты оказался в больнице, полумертвый, затем Репин отвез тебя в Санкт-Петербург. Мы не знали ничего, и тут следующая новость – ты в Цюрихе, живешь с Линторффом в качестве его заложника. Приблизиться к тебе было невозможно! Мы пробовали несколько раз, но вокруг тебя всегда были его головорезы. Я отчаялся вытащить тебя и поговорил с Репиным, рискуя жизнью.

– Я оставил его в июне 2005 года. Я пытался покончить с собой, чтобы от него сбежать. В декабре 2004 года, после того как его жена приказала пытать, изнасиловать и избить меня. Я сходил с ума от боли и пошел с Конрадом, чтобы сбежать от Константина. Меня не волновало, убьет ли он меня. Я понял, что стал игрушкой Константина, и возненавидел это. Я был для него произведением искусства, а не человеком, независимо от того, сколько хороших слов он говорил мне или сколько прекрасных вещей покупал для меня. Конрад спас мою жизнь и не дал сойти с ума. И я любил его за это! Я согласился стать его Консортом. Он дал мне свое кольцо, отец.

– О Боже, ты имеешь в виду перстень-печатку…? – Мишель побледнел, услышав новости. Это рушило все его возможные планы: Линторфф выполнил свою клятву – почитать его сына, если тот окажется хорош для него. Сделать его своим Консортом. Теперь Гунтрам был ключом к будущему Ордена, советником, обладающим властью большей, чем любой другой, и тем, кто воспитывает следующего Грифона. Теоретически он мог аннулировать любую стратегию Hochmeister.

Консорт управлял Фондом Линторффа и всеми его деньгами – 20 процентов от всей прибыли, полученной ассоциатами. Гунтрам мог быть таким же сильным, как Линторфф. Но Гунтрам понятия не имел, что значило его положение.

– Да, перстень-печатку Грифона. Он назвал меня своим Консортом перед всем Орденом! Я никогда не был его шлюхой! Я был его возлюбленным, но ты и Константин все уничтожили! Как я могу снова смотреть на него, если он трахался с моим дядей? Как я буду смотреть на себя в зеркало? Он никогда не отдавал приказ убить нашу семью! Это были другие! Наша семья использовала его! Он хотел дать мне своих детей!

– Гунтрам, это не выход, дитя мое! Я люблю тебя и всего лишь хотел защитить! Что за мужчина выбирает любовника только потому, что он той же крови, что и его бывший? Это почти левитские законы (Левит – третья книга Пятикнижия, Ветхого Завета и всей Библии, где, в частности, содержатся запреты кровосмешения и мужеложества. – Прим. пер.)!

– Я всей душой любил его, пока ты не разрушил все! Ты не смог уничтожить Орден и теперь идешь против Hochmeister? Это твоя месть? Забрать у него любовь?

– Нет, я хочу забрать тебя с собой подальше отсюда, где мы могли бы восполнить потерянное время! Как отец и сын!

– Я был бы счастлив услышать эти слова, когда мне было шестнадцать, а не теперь, когда мне двадцать три года и я мужчина! Я уже не ребенок! Я перестал им быть с семи лет! – крикнул юноша, вскочив со стула.

– Гунтрам, сейчас же остановись, тебе вредно волноваться!

– Я лишь хотел провести с ним те годы, что мне остались! Я прекрасно понимаю, что я ходячий труп! У меня гипертрофическая кардиомиопатия и два сердечных приступа до тридцати. Вероятность смерти составляет около тридцати процентов и растет каждый год! Я не доживу до сорока, как бы осторожен ни был! Всю оставшуюся жизнь я буду привязан к лекарствам, в ближайшие годы – кардиостимулятор и, наконец, пересадка сердца, если найдут донора. Конрад знал это и любил меня, несмотря на все! Безоговорочно! Ему было все равно, придется ли ждать несколько дней, прежде чем снова коснуться меня! Он не возражал есть без соли или оставаться дома, если мне было плохо! Он никогда не выходил из себя, когда я страдал от депрессии или терялся во времени, рисуя!

– Гунтрам, клянусь, я не знал, что ты его любишь, но ты преодолеешь это!

– Я не собираюсь просто забывать его! Почему он лгал мне?

– Сынок, понятно, что ты страдаешь. Это называется стокгольмский синдром (защитно-бессознательная травматическая связь, взаимная или односторонняя симпатия, возникающая между жертвой и агрессором в процессе захвата, похищения и (или) применения угрозы или насилия. – Прим. пер.). Ты был его заложником в течение года и сейчас пребываешь в шоке, увидев меня снова. Постарайся немного отдохнуть, а завтра мы еще раз поговорим.