Когда (куда) в которое место приидешь, где едят или пьют, тогда, поклонясь, поздравь им к пище их. И ежели поднесут тебе пить, отговаривайся отчасти, потом, поклонясь, прийми и пии, вежливо благодари того, кто тебе дал испить. И уступи назад, пока тебя отправят, когда кто с тобою говорить станет, то встань и слушай прилежно, что он тебе скажет, дабы ты мог одумався на оное ответ дать. Буде што найдёшь хотя б что ни было, отдай оное назад. Платья своего и книг береги прилежно, а по углам оных не разбрасывай. Будь услужен и об одном деле дважды себе приказывать не давай: и таким образом получишь милость. Охотно ходи в церквы, и в школы, а не мимо их. Инако бо пойдёшь путём, которой ведёт в погибель. Не пересмехай, не осуждай, и ни про кого ничего зла не говори, да не постигнет и тебя зло.

Никакое неполезное слово, или непотребная речь да не изыдеть из устен твоих. Всякой гнев, ярость, вражда, ссоры и злоба да отдалится от тебя. И не делай, ни приуготовляй никаких ссор: всё, что делаешь, делай с прилежанием и с разсуждением, то и похвален будешь. Когда ты верно обходисся, то и богу благоприятно, и так благополучно тебе будет. А ежели ты не верно поступаешь, то наказания божия не минуешь, ибо он видит все твои дела. Не учись как бы тебе людей обманывать, ибо сие зло богу противно, и тяжкой имаши за то дати ответ: не презирай старых или увечных людей, буди правдив во всех делах. Ибо пет злея порока в отроке, яко ложь, а от лжи раждается кража, а от кражы приходит верёвка на шею. Не выходи из дому твоего без ведома и воли родителей твоих, и начальников, и ежели ты послан будешь, то возвратись паки вскоре. Не оболги никого ложно, ни из двора, пи во двор вестей не переноси. Не смотри на других людей, что они делают или как живут, ежели за кем какой порок усмотришь, берегись сам того. А буде что у кого доброе усмотришь, то не постыдись сам тому следовать.

Кто тебя наказует, тому благодари и почитай его за такова, которой тебе всякого добра яшлает.

Где двое тайно между собою говорят, так не приступай. ибо подслушивание есть безстыдное невежество.

Когда тебе что приказано будет сделать, то управь сам со всяким прилежанием, а отнюдь на своих добрых приятелей не надейся и ни на кого не уповай.

Состоящей в последующих двадесяти добродетелях. А именно. Охота, и любовь к слову, и службе божеи, исстинное познание бога, страх божии, смирение, призывание бога, благодарение, исповедание веры, почитание родителем, трудолюбие, благочиние, приветливость, милосердие, чистота телесная, стыдливость, воздержание, целомудрие, бережливость, щедрота, правосердие и молчаливость и протчая. [...]

ИМ САМИМ ПИСАННАЯ[195]

1715-го, марта в первых числах, возвратился я в дом свой и в том же марте месяце взят на службу и, быв на смотре марта в 24-й день у князя Меньшикова, написан в число назначенных обучаться в Новгороде начальных оснований математики.

Того же года, июня в 29-й день, присланным из Новгорода указом повелено — выбрав 84 человека из тех начавших обучаться, отправить в Нарвскую школу, в которой учителем был навигатор Митрофан Михайлов, сын Кашинцов, а директорами над оной были обер-комендант Кирилла Алексеевич Нарышкин, комендант Василий Григорьевич Титов. [...]

Того же года, октября 1-го дня, по присланному указу перевели нас всех в школу в Санктпетербург, которой школы был содержателем француз Баро; оная была под ведением армирала Фёдора Матвеевича Апраксина и генерал-майора и оберстер-кригскомиссара Григорья Петровича Чернышева; потом она поручена была Андрею Артамоновичу Матвееву. В той школе было нас обучающихся 300 человек.

1716-го, по указу царского величества, велено выбрать из той школы 20 человек и отослать в Ревель к флоту, в числе коих и я, Неплюев. [...]

28-го числа того же месяца (августа) его царское величество, будучи на корабле «Ингермоландии», изволил смотреть всех нас, гардемаринов[196], и выбрал для посылки в Венецию (в числе коих находился и я, Неплюев) 30 человек для обучения мореплаванию на галерах[197], да во Францию для обучения мореплаванию на кораблях 20 человек, туда ж для обучения архитектуры 4 человека.

29-го числа перевезли всех нас, выбранных с кораблей, в Копенгаген, где его величество повелел послу своему, князю Василию Лукичу Долгорукому, выдать нам на дорогу по 6-ти ефимков[198] сверх прежняго жалованья и отправить в Амстердам. [...],

Июня 1-го дня (1717 г.) подали мы от республики Венециянской указ генерал-капитану, который по прочтении онаго объявил нам, что он прикажет принять нас на галеры по два человека, и чтоб мы дали ему известие, кто с кем на галере быть желает. [...]

1718-го генваря 10 князь Михайла княж Андреев сын Прозоровский бежал от нас с иеромонахом Филиппом, монастыря святого Павла, бывшим в Корфу для собирания милостыни, в Афонскую гору[199]. [...]

13-го числа (1719 г., май) были мы в Тулоне[200] перво у губернатора. Наших русских гардемаринов в Тулоне было 7 человек: Андрей Иванов сын Полянский, Воин Яковлев сын Римский-Корсаков, Михайло Андреев сын Римский-Корсаков, князь Александра Дмитриев сын Волконский, князь Борис Семёнов сын Борятинский, князь Борис Григорьев сын Юсупов, Александра Гаврилов сын Жеребцов. Учатся они в академиях с французскими гардемаринами, которых в той академии 120 человек, навигации, инженерству, алтиллерии, рисовать мачтапов[201], как корабли строятся, боцманству (то есть оснащивать корабли), артикулу солдатскому, танцовать, на шпагах биться, на лошадях ездить; в школу ходят дважды в день; а учат их безденежно королевские мастера. [...] (г. Кадикс, Испания) Августа 4-го числа от его королевского величества прислан указ... по которому поведено нас определить во академию и содержать в компании гардемаринской, как их гардемарины содержатся. [...]

О учении гардемаринов. Поутру соберутся все в церковь, в указной час, и чередной брегадир[202], понеже по установлению должны к обедни приходить на всяк день; потом в академии учатся все математике два часа; а за вины их штрафует брегадир. В другой раз сходятся гардемарины во академию после обеда в 3 часа вседневно: 3 кварты[203] учатся артиллерному искусству, две кварты учатся солдатскому артикулу[204], одна кварта учатся на шпагах биться, одна же кварта учится танцовать; учатся сим образом, переменяясь по вся дни, по полтора часа. [...]

И как гишпанские[205], так и мы ходили во академию всегда, кроме того, что мы к обедне не ходили; а учились со оными солдатскому артикулу, танцовать и на шпагах биться; а к математике приходили, только без дела сидели, понеже учиться невозможно для того, что мы их языку не знали. [...] И об оном обо всём писали мы многажды в Санктпетербург к адмиралу Фёдору Матвеевичу Апраксину, и в Голландию к послу князю Борису Ивановичу Куракину и просили, чтоб они доложили его царского величества, чтоб нас повелел определить в службу и определил бы нам своё государево денежное жалованье, чем бы мы могли содержаться, понеже гишпанским жалованьем нам содержаться невозможно, и в житье нашем пользы нам никакой нет, понеже шпажное и танцовальное учение к службе его величеству в нас годно быть не может. [...]