Богданович Ипполит[583], государственной коллегии Иностранных дел переводчик, человек молодой, но искусный в словесных науках, также во французском, италиянском и российском языках. Сочинил поэму «Сугубое блаженство», довольно торжественных, духовных и анакреонтических од, эпистол, стансов, басен, сказок, сонетов, эклог, элегий, идиллий, эпиграмм, писем и других сатирических сочинений, которые все напечатаны в ежемесячных сочинениях «Полезном увеселении», 1760, 1761, 1762 гг. в Москве и других книгах. Перевёл с италиянского языка г. Мишеля Анжело жизнети песнь е. и. в. с совершенным искусством. Означенные его поэма, песнь и некоторые оды напечатаны в Санктпетербурге и похваляются много знающими людьми [...]
Булатницкий Егор[584], Московского университета студент, умер 1767 года в Москве. Он сочинил «Итальянскую грамматику», которая напечатана в Москве 1760 года.
В
Вениаминов Пётр[585], Императорского Московского университета медицины доктор и профессор. Сочинил многие изрядные слова и речи, а напечатаны из них некоторые 1766 и 1767 годов в Москве.
Верёвкин Михайло[586], коллежский советник, сочинил памянник на всякий день стихами весьма изрядно и много других стихотворных сочинений, напечатанных в ежемесячном сочинении «Полезное увеселение», изданном в Москве 1761 года, но он большую от общества заслужил похвалу и более во оном известен переводом на российский язык «Сюллиевых записок», которого издано уже две части 1771 года в Москве. Сей перевод всеми знающими людьми много похваляется.
Верещагин Иван[587], Троицкой семинарии студент философии, писал стихи, из них напечатана одна только его торжественная ода в Санктпетербурге 1771 года.
Волков Фёдор Григорьевич родился в городе Костроме от тамошнего купца Григорья Волкова 1729 года, февраля 9 дня. По смерти его отца вышла мать его за ярославского купца Фёдора Подушкина, почему и дети её переехали с нею на житьё в Ярославль, в дом своего вотчима. Сей Полушкин был заводчик селитряных и серных заводов. Он, увидя остроту старшего своего пасынка, отослав его в Москву для обучения музыке и немецкому языку, на котором он потом говорил как природный немец. Прочие дарования сего острого человека начали оказываться ещё в его юности. Он не имел нималой склонности к промыслам своего вотчима, но пристрастно прилежал к познанию наук и художеств. Живописи обучился он сам собою ещё в ребячестве, непрестанно рисуя и срисовывая всякие виды. Таким образом упражнялся он и в резном искусстве, чему осталися доказательством и поныне в приходской их церкви резные царские двери, на которых «Тайная вечеря» весьма изрядно выработана; а в рассуждении живописи оставил он множество картин своей выдумки и работы. Впрочем, главная его склонность была к театру: с самых юных лет начал он упражняться в театральных представлениях с некоторыми приказными служителями. Из первых игранных им комедий были сочинённые святым Дмитрием Ростовским. Склонность сия, так, как и к прочим наукам и художествам, возрастала в нём по мере его во оных упражнениях; а проницательный и острый его разум поспешествовал ему без всякого, можно сказать, предводителя доходить во оных до возможного совершенства.
В 1746 году отправлен он был вотчимом своим в Санктпетербург для некоторых дел по его промыслу; но он по приезде в сию резиденцию, исправя наперёд порученное ему дело, дал полную свободу стремлению и любопытству своих склонностей. Познакомясь с живописцами, музыкантами и другими художниками, бывшими тогда при императорском Итальянском театре, не упустил ни одной редкости, которую бы не осмотрел и не постарался узнать обстоятельно. Более всего прилепился он к театру и, по случаю знакомства несколько раз видя представление итальянской оперы, почувствовал желание сделать и у себя в Ярославле театр, дабы представлять на нём самому русские театральные сочинения. Сего ради ходил он несколько раз на театр, чтобы обстоятельнее рассмотреть оного архитектуру, махины и прочие украшения; и как острый его разум всё понимать был способен, то сделал он всему чертежи, рисунки и модели. Оставалось только получить ему понятие о театральной игре. В сём случае имел он прибежище к итальянским актёрам, которые хотя и сами не весьма были далеки в актёрской должности, но г. Волков дошёл наконец до познания её красот и тонкостей остротою своего разума и врождённой к театру способности.
По возвращении своём в Ярославль и давши отчёт в своей посылке, начал он помышлять о исполнении своего намерения, и напоследок, по многих в том трудах, сделал он небольшой театр в своей комнате и, приговори к себе братьев своих и других нескольких молодых людей, начал на нём играть. Вотчим его был отчасти доволен, что мог повеселить своих гостей невиданною ими редкостию, а паче потому, что мог хвалиться иметь в своём доме то, о чём в других и понятия не имели; впрочем, упражнение своего пасынка почитал он детскими игрушками; но сии игрушки скоро переменили свой вид и положили некоторое основание российскому театру.
Г. Волков умел заставить восчувствовать пользу и забавы, происходящие от театра, и самых тех, которые знания, ни вкуса во оном не имели. Вскоре маленький театр стал тесен для умножающегося числа зрителей. Надлежало его распространить или сделать совсем новый. Но как вотчим его не столь был тороват, чтобы покупать такие забавы, к которым он не весьма был страстен, толь дорогою ценою, то Фёдор Григорьевич возымел прибежище к зрителям. Они уже столько к театру им были приучены, что не захотели лишиться сей забавы. Каждый из них согласился дать по некоторому числу денег на построение нового театра, который старанием г. Волкова и построен и столь был пространен, что мог помещать в себе до 1000 человек. При строении сего театра был он сам архитектором, живописцем и машинистом; а когда приведён был оный ко окончанию, то сделался он на сём театре и главным директором и первым актёром. На сём новом театре начал он с прочими представлять оперы: «Тигово милосердие», «Евдоксию венчанную» и другие драмы, переведённые на российский язык. Сделано было приличное к тому платье и прочее, чему всему сам он был изобретатель.
Слух о сём театре дошёл наконец до императорского двора. В сие время об основании российского театра имели уже попечение, и сочинённые первым основателем российского театра г. Сумароковым трагедии были играны на комнатном придворном театре благородными особами. По причине сего-то слуха и потребован был ко двору по именному указу сей г. Волков в 1752 году.
По приезде его в Петербург в сей самый год со всеми актёрами, бывшими при его театре, был он представлен её величеству и получил повеление играть трагедии г. Сумарокова на комнатном театре. Посему и представили они «Хорева», «Синава и Трувора», «Гамлета» и драму «Грешник». Искусные и знающие люди увидели превеликие способности в сём г. Волкове и прочих его сотоварищах, хотя игра их и была только что природная и не весьма украшенная искусством. Её величество указала всех их отдать в кадетский корпус для обучения приличным знанию их наукам; почему и отосланы они были тогда все. Что же касается до самого г. Волкова, то он, будучи уже обучен, упражнялся более в чтении полезных книг для его искусства, в рисованье, музыке и в просвещении своего знания всем тем, чего ему ещё недоставало. Там же в свободное от наук время сделал он сам маленький театр, состоящий из кукол, искусно им самим сделанных; но он не имел удовольствия сего своего предприятия довесть до окончания. Одним словом, в бытность свою в кадетском корпусе употреблял он все старания выйти из оного просвещеннейшим, в чём и успел совершенно.
