Больше призрак в разговор не вступал, и Миэн понятия не имел, по-прежнему ли тот оставался поблизости или отправился бродить по башне.
Миэн думал о спокойствии и душевном равновесии. О том, чего ему так не хватало. Нужно было начинать действовать, чтобы не думать о грузе. Вот только как действовать? Не думал он, что новая встреча с Эланор затянет его в это болото полной безнадёжности.
«А ведь если бы чуть больше искренности… И что? Не стал бы ей помогать? — Миэн горько усмехнулся. — Она бы и без тебя нашла способ быть здесь. А что, если в этом и дело, и не следовало бы здесь быть именно мне? Так, хватит пустых сожалений!»
Миэн, сделав несколько шагов вниз по лестнице, вернулся обратно и сел на ступени, сгорбившись и положив голову на ладони.
Движение по заколдованному кругу. Так ведь сам к нему вернулся. Кто же не давал пройти мимо?
Нет, это было бы неправильно. Он твёрдо решил пройти этот путь до конца. Вот только до какого, он не знал. Просто не представлял, что будет завершением и как он его узнает. Но Миэн даже не был уверен, хочет ли какого-либо конца. Ведь неприятности обладали нечеловеческой верностью и всегда его дожидались.
Так зачем удивляться тому, что случилось? Нельзя же всё списывать на собственную глупость.
Усталость, на которую он раньше не обращал внимания, всё же взяла верх.
Образы прошлого и настоящего сливались, создавая нечто новое, живущее по своим законам, одновременно понятное и невероятное. Снова и снова на краткий миг Миэн оказывался у грани между сном и явью, но не переходил через неё.
Стояла ранняя весна. Бурый лес ещё не до конца избавился от снега, что поблескивал в тенях и оврагах. Пели птицы, а солнце медленно ползло с вершины небосвода. Миэн, цепляясь мантией за голые колючие кусты, спускался с крутого склона. Какое-то время он даже думал, что двигается по наклонной плоскости, поскольку смотрел лишь под ноги, стараясь не потерять равновесие. Поэтому, когда начался подъем, он слегка удивился и едва не выпал из сна, вспомнив, что на самом деле сидит на лестнице.
Миэн задумался, знаком ли ему этот лес, и пришёл к выводу, что это не какое-то конкретное место из его памяти, а что-то весьма обобщённое. К тому же окружающее пространство смотрелось довольно мутно, будто сильно ухудшилось зрение.
Он заметил ребёнка, простого кроя серые штаны и рубаха которого явно были не по погоде легки. Держа в руках кораблик, тот изображал, что судно идёт по волнам, и перепрыгивал через ручей. Миэн подошёл ближе. Ребёнок оглянулся, огромные лазурные глаза округлились в ужасе. Из-за отросших до плеч волос невозможно было определить, мальчик это или девочка, так что неудивительно, что сёстры всё время пытались заплести ему косички и нарядить в платье. Годы с четырёх до восьми длились бесконечно долго. Он был один, а их семь, мачеха была равнодушна к пасынку, рассуждая, что нянек и без того сверх меры, а отец-рыбак появлялся дома редко…
Ненужные мысли несколько замедлили течение сна. Движения, не только самого Миэна, но и всего, что его окружало, стали более тягучими.
Ребёнок, заметив его, уронил кораблик в воду и попятился назад, каким-то чудесным образом избегая столкновения с деревом, после чего со всех ног бросился в чащу.
Миэн на него уже не смотрел, он с трудом поймал парусник. Возникла странная мысль, что его необходимо вернуть.
Вот только он уже не помнил, зачем и кому, но лес сам вёл Миэна неведомой дорогой. На чёрной земле не было следов. Это ведь сон, напомнил себе Миэн, ничего не то что не учуешь, но даже не увидишь как следует. Хотя деревья и кусты ещё не покрылись листвой, они стояли достаточно плотно.
Миэну виделись тени людей. Они, как и он, брели среди деревьев, но оставались друг к другу совершенно равнодушны. Миэна не удивило их появление, и вскоре он перестал их замечать, тем более, что люди, даже оказываясь в нескольких шагах, не обращали ни на кого внимания.
Златоволосая девушка сидела на выступающем из земли корне и тоже безучастно смотрела перед собой. Такой она была большую часть жизни. С пятилетнего возраста, когда умерла её мать.
Затаив дыхание, он опустился перед ней на колени, обнимая. Его печаль, но всё же не ошибка. Больно, что он так и не смог ей помочь.
За спиной, вторя внутреннему укору, прозвучали слова:
— Ты обещал её оберегать, — нежном голосе слышались стальные нотки.
Миэн осознавал, это сон. И слова в нём — порождение его собственного сознания. Он не удивился, что его совесть говорит именно этим голосом. Миэн отпустил Элариан и обернулся. Расплывчатые тени не сразу обрели ясность. Но вскоре в обоих, в мужчине и женщине, можно было угадать черты безразличной ко всему девушки.
Пусть в светло-серых глазах эльфийки в тёмно-зелёных одеждах он опасался увидеть осуждение, но это чувство бледнело перед страхом прощения.
Он не хотел допускать подобную слабость в собственном сне.
Он поднялся на ноги и протянул кораблик. Эланор сделала шаг назад.
Подхваченный ветром кораблик упал на воду и поплыл по ручью, которого не было мигом ранее.
— Ещё не время? — неожиданно для себя спросил Миэн.
Голос прозвучал непривычно чётко.
В светло-серых глазах Эланор на миг отразилось недоумение. В следующий миг её волосы слегка порыжели и стали темнее, а радужки глаз приобрели ярко-бирюзовый оттенок. Одежда же, напротив, выцвела, превратившись в нечто буровато-серое.
Пейзаж вокруг тоже изменился. Теперь над головой не было голых ветвей, солнечный свет немного пожелтел, а вместо сырой от тающего снега земли под ногами появился песок. Миэн успел заметить поблизости море, а в следующий миг стало темно, как ночью, и вдруг всё вернулось обратно.
Почти.
Весенний лес был тих и безлюден, не было и ручья. Миэн опустился на колени, но ткань сна окончательно прохудилась.
Просыпаясь, он, помимо привычной тупой боли, ощутил потерянность и безнадежность. Миэн услышал приближающиеся шаги, но значения им не придал.
— Они же не уходили, в отличие от тебя, — донёсся голос Цевирта Велоанфера. — Ты снова вспомнила о Лонери?
— Я никогда о ней не забывала, — возразила Лонсия, тем самым закончив разговор.
Было тихо и спокойно. Но как-то тяжко. Впрочем, Миэн не стал изображать растение, когда к нему обратились.
— Просыпайтесь, мастер Миэн Элуниар, — напевно позвала Лонсия. — Нам пригодится живой свидетель.
Миэн открыл глаза и чуть сдвинул капюшон назад.
Лонсия и Цевирт стояли на ступеньках ниже. Вид Лонсии просто излучал радостное добродушие, и Миэн мог лишь подивиться её улыбке.
— Можете разбудить кого-нибудь другого? — шёпотом спросил он.
— Нет, это слишком опасно, — ответил мрачный Цевирт. — И, возможно, нам бы хотелось услышать вашу историю. Слишком многое играет против лишь потому, что остаётся неизвестным.
Миэн считал свою историю слишком давней, да и к Жемчужному Замку не имеющей никакого отношения.
— Пусть госпожа Лонсия расскажет, — вздохнул Миэн. — Я не использую шлем для сокрытия мыслей, хотя мог бы.
Вновь накатила усталость, и он подумал, что нужно было бы вернуться в свою комнату и постараться заснуть. Но по решительному виду своих собеседников Миэн понял, что это ему не удастся.
— Было бы неправильно говорить об этом за вашей спиной.
Миэн который раз подумал, что напрасно начал ворошить прошлое. Впрочем, идти на попятную он не собирался.
— Так куда направляемся? — спросил он, подняв голову.
— Малый Континент, — ответил Цевирт и добавил: — Вам во Владениях Дракона лучше оставаться невидимым.
Тогда Миэн понял, что сказанное ранее было лишь поводом. Им просто нужен сторонний наблюдатель, что нравилось Миэну куда больше.
Головокружение заставило предусмотрительно сесть на землю. Зрение быстро приспособилось к недостатку света. Миэн даже обрадовался привычной ночи. Шумели волны.
Напряжение натянутых струн, исходящее от его спутников, ушло вместе с ними. Только когда они оказались на достаточном расстоянии, перестала давить неминуемая угроза.
