Не в силах совладать со стуком зубов и дрожью, Фарида потянула мать на себя. Та без сопротивления накренилась, и Фарида осторожно опустилась вместе с ней на пол.

Фарида не знала, сколько времени просидела коленях с головой матери себя на плече. Она будто оцепенела, лишившись способности не только действовать, но и мыслить.

Когда туман в голове начал рассеиваться, у Фариды не осталось сомнений в том, что мать мертва. Даже перед закрытыми глазами стояла эта маска смерти — лицо с запавшими внутрь веками и застывшими потёками крови на щеках.

Несмотря на то, что пол был тёплым, Фарида дрожала от холода, не в силах сдвинуться с места. В голове роилось множество мыслей, которые, не успев сформироваться до конца, тонули в пустоте. Из полного ступора неверия и непонимания ступора её вывела хлопнувшая где-то дверь. Фарида, моргнув, аккуратно положила тело матери на гладкий, почти зеркальный, камень, стараясь не смотреть на огромную дыру у неё в животе, и, облокачиваясь на раковину, поднялась на ноги.

На зеркальном шкафу остался лишь след от скользившей по ней ладони, а от бортика раковины до слива тянулся тонкий красноватый путь капли крови, смытой всё ещё льющейся водой. И только белоснежный пол ничего бы не говорил о страшном убийстве, будто и не проливалась на него тёмная кровь. Вот только лежащее на нём тело не давало усомниться в произошедшем.

Фарида набрала в руки ледяную воду и провела по лицу. Она заставила себя отбросить всё лишнее, оставив лишь в себе мага стихий. Камень не был для неё таким помощником, как огонь, но всё же слух у неё был отменный. И она определённо слышала, как хлопнула дверь, а значит, убийца всё это время мог быть здесь.

Фарида выключила воду и, озираясь по сторонам, направилась к королевским покоям. Враг мог скрываться за каждой статуей, а возможно, и сами статуи были заколдованы. Про чары невидимости она старалась не думать. Чрезмерная осторожность, по словам её наставника, не всегда помогает, но хотя бы даёт какой-то шанс. Хоть Фарида и считала, что в Жемчужном Замке чары чужаков не действуют, но когда дело доходило до волшебников, ни в чём нельзя быть уверенным.

Но никто так и не выскакивал из теней, от чего решительность Фариды с каждым шагом становилась всё призрачней. Куда проще справиться с материальным врагом, чем с тем, что рисует отравленное ужасом сознание.

Оказавшись в спальне отца, Фарида упала на колени и, уткнувшись лицом в пол, зарыдала. «Почему?» и «за что?» можно было различить между всхлипами. В этот миг ей было не важно, есть ли убийца рядом, или уже скрылся, ведь произошло то, чего нельзя изменить.

Труп отца лежал на полу посреди комнаты. Точно так же, как и у матери, у него были вырваны глаза, и сквозь дыру на животе Фарида видела позвоночник и скопившуюся на внутренней части спины кровь. Но если на платье матери почти не было следов, то светлая рубашка и штаны были в кровавых пятнах и разводах.

Биение сердца спорило в громкости с тиканьем часов. Всё было неправильным. Невозможным.

Больше она не увидит их улыбок, не услышит голосов. Не будет ни упрёков, ни похвалы, ни добрых слов. Теперь, когда навсегда потеряны двое родных людей, ей казалось, что мир раскололся, рухнул в небытие. Лишь одна мысль на краю сознания не позволила ей окончательно впасть в уныние. И ведомая страхом и проблеском надежды Фарида вскочила и со всех ног бросилась прочь из комнаты.

***

Комната была просторной и светлой, но белоснежным в ней был лишь потолок, с которого свисала витая люстра из золота и хрусталя. На стенах, мебели, комнатных растениях и лежащем на полу ковре царили два цвета: золотисто-жёлтый и зелёный.

Фита, стоящая с расчёской в руке у овального зеркала в малахитовой раме, застыла, глядя на ворвавшуюся к ней сестру. Фарида была бледна, с круглыми от ужаса глазами и тёмными пятнами на светло-голубом платье.

— Ты жива! — воскликнула Фарида, обнимая сестру.

— Конечно, я жива, — несколько растерянно отозвалась Фита, положив расчёску на столик и пригладив растрёпанные волосы содрогавшейся от рыданий Фариды. — Что с тобой?

Из маленького домика в углу высунулось три любопытных фейских личика. Сжав губы, Фита покосилась в сторону распахнутой двери. Происходило что-то немыслимое.

— Они! Они… — Фарида была не в силах произнести это, потому в отчаянии поглядела на потолок.

— Они? — повторила Фита. — Ты о родителях?

— Их убили! — прошептала Фарида.

— Как? — побледнев, прошептала Фита и, оттолкнув от себя сестру, помчалась к выходу.

Ей сложно было поверить словам, но вид Фариды подтверждал её слова. Невольно в голове девушки закрадывалась мысль, что именно с её сестрой что-то так.

— Стой! — кричала Фарида, хватаясь за длинные рукава синего платья Фиты, но та даже не смотрела на чуть ли ни висящую на ней сестру. — Не надо! Не беги туда!

Четыре маленьких сильфиды, жужжа стрекозьими крыльями, летели рядом и о чём-то переговаривались своими звенящими голосами. Фита прошептала заклинание, чтобы развеять свои сомнения, и, пробежав по лестнице вверх, Фита перешла на шаг. Фарида испуганно глядела на старшую сестру, когда та уверенно распахнула двери и прошла мимо стола напрямую к покоям отца.

— Там всё ещё кто-то есть, — шепнула Фарида, догнав её.

— Конечно, есть, — отозвалась Фита, попытавшись ободряюще улыбнуться, но девочка видела тревогу в её светло-карих глазах.

Фарида, сжав зубы, покачала головой. Она была уверена, что из комнаты доносился звук шагов. И это явно не мог быть убитый отец. Но она была готова к любому развитию событий.

Девушка уже коснулась дверной ручки, когда сёстры услышали тихо напевающий женский голос. Они настороженно переглянулись, и над плечом Фариды вновь появился огонёк.

Когда дверь отворилась, песня стихла, и сёстры увидели сидящую над телом отца женщину. Фигура её зыбко переливалась, но на призрачную была похожа лишь отчасти, так как одеждой ей, казалось, служил густой чёрный дым, через который проходил льющийся из окна свет.

— Хм, забавно, — произнесла женщина, облизав палец. — Присоединитесь?

Фарида выставила руку вперёд, и длинные спутанные сине-зелёные волосы женщины охватило пламя, а в кисть той, всё ещё измазанную кровью, угодила выпущенная Фитой молния.

— Ясно-ясно, ухожу, — произнесла женщина, исчезая в облаке чёрного дыма.

— Демон! — прорычала Фита сквозь зубы, подбежав к телу царя, и в руке у неё что-то блеснуло.

Фарида едва ли успела осознать, что в неё летит кинжал. Но в следующий миг почувствовала толчок в грудь, и её ослепила яркая вспышка.

========== Глава вторая. Неприемлимое ==========

Яркую вспышку сменила темнота, окрашенная ползущими вниз жёлтыми пятнами, и Фарида испугалась, решив, что ослепла. Но потом перед глазами замерцал зелёный огонёк, и девочка, перевела дыхание и заморгала, стряхивая выступившие слёзы.

Когда зрение восстановилось, она поняла, что находится в подземелье, оттого не было дневного света, льющегося из высоких и широких окон. Свисающие с потолка сталактиты, озаренные мягким молочным сиянием реки, были похожи на далёкие горы, такими, какими можно увидеть с высоты.

«Фита, — вспыхивала и гасла мысль в голове у девочки, — бросила в меня нож?»

Нет, не хотела же сестра её убить. Кто-то был у неё за спиной? Та женщина-демон? Или кто-то другой, подобный ей. Но Фита промахнулась, и нож угодил бы в девочку, если б не свет, перенёсший её в это место.

Фарида приложила руку к груди, сжав в кулаке серебристую петельку на золотой цепочке. Это всё, что осталось от кулона, ведь подаренная феями жемчужина исчезла.

— Это было твоё свойство, — спросила девочка, — переместить меня сюда, к истоку Жемчужной реки?

Фарида не смогла бы объяснить, почему вдруг так решила, ведь слова сложились сами собой.

«Почти у истока», — поправила она себя.

Это не фонтанирующий родник, а река, пусть неширокая, всего лишь ручей, но начала её видно не было. К тому же, если бы девочка была у истока, то бы видела над собой круг неба. Всё же гора Элатем представляла собой вулкан, нижняя часть которого была залита пробкой давным-давно застывшей магмы. Ни мать, ни отец, ни учителя не могли объяснить девочке, почему Жемчужный Родник бьёт из центра вулкана, пробиваясь через толщи породы, и, скапливаясь в озеро, вытекает из него крупным ручьём.