Заметив Фариду, одна из фей выронила свой груз, и тот, ударившись о гиперболический скат расширяющейся ножки, отлетел и покатился в сторону девочки. Фарида подняла шарик и протянула его фее. Та приняла, что-то прочирикав в знак благодарности, после чего другие сильфиды что-то ей посоветовали, и фея вернула жемчужину девочке и стала размахивать руками перед её лицом.
— Спасибо, — отозвалась Фарида удивлённо, но сразу решила, что будет носить подарок на шее, ведь цепочки, к которым камешек можно прицепить, у неё есть.
***
Убедившись, что никаких признаков блуждающего духа на этаже нет, кот решил подняться по лестнице выше. Он задумался, за что тут же поплатился, получив удар в живот. Он хотел убежать, но замер.
Сердце у Миэна упало. А физическую боль заглушили совсем иные, причиняющие не меньшее страдание ощущения.
Почему она снова ребёнок?
Элуниар вспомнил реакцию Лонсии. Фарида, значит, её дочь. По всему выходило, что девушка переместилась в прошлое.
— Прости, я не хотела! — воскликнула девочка, видя, что кот не двигается.
«Я тоже, — подумал Элуниар. — Я ведь даже не поинтересовался твоим нынешним именем. И Лонсия узнала бы, что ты будущая тут, и тогда… А что бы случилось тогда?»
— Ты ведь просто кот? — осторожно спросила девочка, на что Миэн мысленно горько усмехнулся, и стала рассуждать вслух, обретая уверенность в голосе: — Вирисы вроде бы всегда одноцветные. А у белых сфинксов есть крылья, к тому же.
Миэн позволил себя погладить и даже взять на руки.
— Вот только откуда ты тогда? — недоумевала девочка и поделилась своими планами. — Я как раз собиралась спуститься перекусить. Для тебя тоже что-нибудь найдётся… — Элуниар и не думал о еде, но вырываться не спешил. — Но сначала надо оставить жемчужину, чтобы не потерялась!
Девочка взялась за серебристый рычаг на стене, на высоте её роста, а в следующий миг оказалась рядом со столиком с прозрачным деревом, с розовой кроны которого, словно праздничные гирлянды, свисали тонкие золотые и серебряные цепочки.
Всё это кот разглядел, запрыгнув на стол, когда его поставили на пол. Девочка взглянула с опаской, испугавшись, что он порвёт одну из цепочек или столкнёт само дерево. Но Элуниар, поняв, что увидел достаточно, приземлился на мягкий ковёр и залез под кровать.
— Эй, вылезай! — строго потребовала девочка и, когда кот не отреагировал, пошарила рукой, но до Миэна так и не дотянулась. Фарида вернулась к столу и, наугад выбрав цепочку, закрепила на ней подарок фей и повесила на шею. — Только не обижайся, пожалуйста!
Элуниар, увидев, что дверь закрыта недостаточно плотно, бросился к ней, но Фарида успела схватить убегающего кота. Успокоив себя тем, что духам деваться отсюда некуда, Миэн прекратил сопротивление.
Фариду он покинул только когда девочка уснула. Напоследок он ударил лапой по висящей в изголовье кровати жемчужине.
Как только он вышел из комнаты Фариды, то услышал шелестящий шёпот. Что-то изменилось, больше не удерживало души отдельно от духов. То, что призраки вернулись, он понял, увидев один из них, размытый образ, на лестнице. Привидение сразу же втянулось в стену.
Дух, которого Элуниар обещал найти, не прятался, а сам облачком выплыл навстречу. Душа его тут же преодолела все преграды, а в следующий миг перед котом стоял пусть бесплотный, но человек. Тогда и Миэн вернулся к своему нормальному облику.
— Не надо! — воскликнул призрак, увидев в руках Элуниара цепочку Лонсии. — Они очень злы и говорят, что все должны умереть.
========== Глава двенадцатая. Белые стены ==========
Фита глядела в зеркало, но не видела своего отражения. По поверхности расползлась туманная дымка, сквозь которую угадывались неясные силуэты. Они с матерью стояли посреди разрушенного зала, освещённого лишь зелёным сиянием овального портала. Были и другие люди, но Фита была слишком подавлена, чтобы обращать внимание на всё, что происходит вокруг.
— Оставь его, — говорила Лонсия своей двенадцатилетней дочери. Лицо и видневшиеся из-под длинных рукавов кисти рук женщины были покрыты множеством уже не кровоточащих, но ещё не успевших зажить шрамов.
— Но Энтив доверила его мне! — возражала девочка. — Она говорила никогда и ни при каких условиях никому его не отдавать.
— Просто оставь, — повторила Лонсия, она, ощущая себя полностью опустошённой, не могла найти в себе силы спорить с Фитой.
— Не могу, — покачала головой Фита. — Всё будет хорошо…
Зеркала были неотъемлемой частью жизни, но Лонсия их не любила, поэтому по возможности старалась лишний раз не глядеть на отражающие поверхности. Эту неприязнь царица держала при себе и надеялась, что другие, пусть и самые близкие, этого не замечают.
Лонсия ничего особо не скрывала, но при этом не любила говорить о себе, предпочитая слушать слова и мысли собеседника. Ментальный дар был довольно редок. Даже сейчас среди миллионов бывших неотонян тех, кто им наделён, можно пересчитать по пальцам одной руки. Встречу с себе подобным можно считать настоящей удачей или редкостным невезением. Впрочем, пришельцам оставалось принимать законы Ану и радоваться, что Веринтар по-прежнему с ними.
Жизнь свою она делила на две неравные части, границей между которыми служила Великая Катастрофа. Но многое из предыдущей жизни в воспоминаниях отзывалось куда ярче, чем из нынешней. И это не нравилось Лонсии, ведь даже счастливые мгновения того времени теперь отдавали горечью утраты. Лонсия любила нынешнюю жизнь с тишиной их башни, ведь она стала улучшенным вариантом детской мечты о необитаемом острове. Этого своего желания она ужасно стеснялась и не говорила о нём никому, даже родной сестре, которая была ей самой близкой подругой. Впрочем, не будь Лонсия излишне скрытной, они бы не поссорились за несколько дней до девятнадцатого дня рождения Лонери.
Лонсия осознавала, что в смерти сестры её вины нет, но всё же жалела, что не отправилась в лесной дом раньше и не увидела опасность загодя. А вот то, что само решение отправиться тогда искать сестру далось ей только после неприятного разговора, до сих пор лежало на её сердце тяжким грузом.
Здесь могло бы жить несравнимо больше людей, но таково было желание царицы. Поэтому здесь располагались хранилища невостребованных вещей. Чего здесь только не было: от микроскопов до частей космических кораблей, странствующих между Неотоном и двумя его лунами. Всё же на Неотоне немногие решались на неоправданный риск дальней телепортации. А тут эти предметы обычно появлялись на пустынных территориях и собирались исследователями-добровольцами или совершенно случайными людьми. Некоторые находки появлялись одновременно с их хозяевами. Тогда в большинстве случаев те забирали их в новый дом. Так, например, несколько лет назад недалеко от города появился чародей, перевозивший на повозке сундуки. Его ничуть не обеспокоило, что они оказались пусты, и даже не огорчило исчезновение лошади. Когда волшебнику объяснили, что он совсем не на Неотоне, тот очень обрадовался. А когда стали выяснять, откуда именно он прибыл, выяснилось, что он спокойно себе жил за семьсот лет до Великой Катастрофы, а в тот день как раз вёз Ларцы Случайных Даров. Хотя все сундуки оказались пусты, маг ни на миг не выпускал их из виду, левитируя повсюду за собой. Как сложилась дальнейшая судьба чародея, неизвестно, так как он покинул Жемчужную страну при первой же возможности.
И сейчас Лонсии вдруг захотелось поступить так же.
***
Миэн терпеть не мог пустые здания. Давно заброшенные людьми, в его сознании они уподоблялись истлевающей мёртвой плоти, в которой когда-то теплилась жизнь. Разрушались они значительно медленней последней, но это делало подобие угасшей жизни ещё более жутким в своей растянутости. Тем не менее, Жемчужный замок отличался от всего, что оборотень видел раньше.
Миэн хоть и не понял, о чём крикнул призрак, но справедливо предположил, что тот не желает, чтобы к нему приближался собственный убийца. Миэн остановился и спросил:
