«Я не успел стать вашим подданным, — возразил Миэн и спросил: — А вы не замечали здесь ничего странного?»

— Вас, например? — усмехнулась женщина.

«Охранные чары ведут себя необычно», — обратил внимание он.

— Мы сами разберёмся с этим, — резко ответила царица. — Так объясните, что вы здесь делаете?

«Хотел, убедиться, что это именно вы…» — начал Элуниар.

— Так или иначе, — перебила его Лонсия, — вам не следовало ни приходить сюда, ни пытаться меня обмануть.

В следующий миг Элуниару показалось, что он видит звёздное небо.

***

Фарида нечасто задумывалась о звёздах. Ведь, в сущности, какая разница, что они собой представляют, если они всё равно остаются лишь движущимся узором на ночном небе? Понять по ним можно разве что в какой стороне находится Элатем, то есть куда не надо двигаться, чтобы выйти к берегу замёрзшего моря, с которого дули холодные южные ветра, разгоняющие туман. Но когда перед носом глобус звёздного неба, причём неотонянского, мысли эти приходят сами собой.

Гравировка на подставке гласила: «Любимому племяннику в честь поступления в начальную школу. К.К.». Было понятно, что предмет этот спустя столько лет остался в руках Цевирта благодаря сияющей рунке, привязывающей вещь к её владельцу.

Фарида без спроса проникла в кабинет отца, поэтому, когда дверь стала открываться, только и могла спрятаться за кресло у окна и затаиться.

Девочка не видела посетителя, но отец разговаривал с ним на неизвестном ей языке. Больше всего девочке хотелось выглянуть, но она понимала, что малейший шорох, и отец узнает, что она тут, и тогда поставит какие-нибудь охранные чары, чтобы впредь она не заходила в рабочий кабинет без его ведома. Голос отца, как и голос незнакомца, был вполне спокоен, но почему-то девочке казалось, что он чем-то встревожен.

По скрипу пера Фарида поняла, что отец делает какие-то заметки. Мысленно она уже много раз пожалела, что пробралась сюда, ведь она только хотела уточнить, есть ли тут книга об Источниках, про которую рассказывал её учитель Косфи.

— В сущности, — говорил тогда гоблин, — там почти ничего нет, кроме старых, порой совершенно абсурдных историй. Но, как говорил один известный волшебник, если для заклинания магу необходима треугольная планета, он это не только представит, но и искренне, пусть и не надолго, поверит в это.

— Но вы же сами говорили, что практика для элементалистов куда важней! — ответила тогда наставнику девочка.

— Конечно, — ответил Косфи. — Но теоретические основы помогают найти душевное равновесие и уменьшают время поиска верного пути.

Когда шаги отдалились, а дверь закрылась, Фарида наконец отмерла и вскочила на ноги.

— Привет! — встречая взгляд прозрачно-голубых отца, Фарида почувствовала себя последним воришкой. — Я ничего не трогала. Только хотела посмотреть.

— Я похож на людоеда? — удивился отец, увидев побледневшее, с круглыми от страха глазами лицо дочери.

— Нет, наверное, — попыталась улыбнуться девочка, садясь на ручку служившего ей укрытием кресла. — Я ведь их не видела никогда…

— Значит, не стоило прятаться. Так что произошло? — сам Цевирт присел на один из стульев для посетителей, и в руке его появился стакан с водой.

— Я просто искала одну книгу, — призналась Фарида. — Ту, что принадлежала дедушке.

По выражению глаз отца девочка поняла, что он удивлён.

— А сестра твоя утверждает, что ты равнодушна к чтению, — улыбнулся Велоанфер, поставив стакан на стол, подошёл к застеклённым полкам, достал оттуда книгу в буром кожаном переплёте и положил её перед Фаридой.

— Спасибо! — обрадовалась девочка и нахмурилась. — А она ничем не защищена?

— Только заклинанием от обветшания, — Цевирт сел напротив дочери, — так что можешь не беспокоиться.

— Что это за язык? — спросила Фарида, пролистав несколько страниц, испещрённых мелкими строчками непонятных символов.

— Не имею представления, — пожал плечами Велоанфер. — Скорее всего, ливенский, но с неизвестным алфавитом. Декарус Лироне читал отрывки этой книги своим ученикам, а он утверждал, что знает лишь два языка. Не останься эта книга после смерти твоего дедушки, я бы и не узнал об этой абракадабре.

— А можно её взять? — попросила девочка.

— Если есть желание расшифровывать, то пожалуйста.

— Спасибо! — Фарида и не ожидала, что книга достанется ей так легко. — А кто сейчас приходил?

— Потребовалось уточнить кое-какие рабочие вопросы, — неопределённо ответил отец.

Фарида, держа старинную книгу, чувствовала некую торжественность. Вот только она вовсе не собиралась сама расшифровывать непонятный текст, зато знала того, кто с радостью согласится это сделать.

Косфи весьма удивился, когда Фарида без стука прошла в его кабинет и торжественно положила на стол книгу.

— Да, это она, — ответила девочка на невысказанный вопрос.

— Отец позволил отдать её мне?

— Он отдал книгу в моё распоряжение, — пожала плечами Фарида и, улыбнувшись, добавила: — Не думаю, что вы её испортите.

— Интересно, — протянул гоблин, пролистав несколько страниц. — Но придётся разобраться…

***

Элуниар оказался в помещении, хотя и со множеством огоньков, но отчего-то совсем тёмном. Но самое неприятное было в том, что, даже будучи летучей мышью, он не мог понять, где у этого помещения границы. Он полетел вниз, вернее, туда, где, по представлению оборотня, должен был быть пол. Несколько раз сменив облик, Миэн убедился, что не падает даже без крыльев и не может сдвинуться с места.

Воля ли менталистки удерживала его в этом месте? Да и что это за место, так похожее на зал на Симере? Вот только там было огромное медленно вращающееся колесо, от которого можно было оттолкнуться, и мерцающий портал, ведущий к престолу старшего бога-хранителя Тогрена.

«Но это ведь далеко не Симера».

«Звёзды» пребывали в движении, радужно переливались, но Миэн не сразу сообразил, что именно они собой представляли.

Элуниар вернулся к человеческому облику и задумался, как глупо всё это вышло. Ему не впервой было попадать в ситуации, из которых невозможно было выбраться без посторонней помощи. Надо лишь запастись терпением.

И вдруг Элуниар понял, что это за огоньки. Догадка его удивила, зато появилась мысль, как можно их использовать. Но первым делом нужно было избавиться от сомнений, что он и сделал.

Огоньки стали притягиваться. Их оказалось так много, что Миэн больше не видел окружающую темноту — лишь белый вездесущий свет.

Элуниар больше не чувствовал своего тела, но осознавал, что движется в потоке. Он сам создал это движение, хотя едва ли понимал, в какую сторону нужно было двигаться. Он лишь предположил, что если есть выход, то рано или поздно поток его к нему вынесет, невзирая на какие-либо стены и преграды.

Движение прекратилось, к телу вернулась привычная материальность, отчего огоньки не смогли больше удерживаться вместе и разлетелись по неярко освещённому коридору, а Элуниар упал на пол. На взгляд Лонсии, он возник из воздуха.

Это был пустой зал с потолком-полусферой, на который проецировалось уже настоящее звёздное небо, которое можно было бы наблюдать, если бы не свет полярного дня.

Лонсия перевернула неподвижное тело на спину, убедившись в его бессознательном состоянии, подошла и, положив ладонь на прикрытый тёмно-фиолетовой тканью лоб, проследила, чтобы забвение сменилось глубоким сном.

— Как же ты выбрался? — удивлённо прошептала Лонсия, а в следующий миг, хотя большая часть его лица была закрыта, менталистка поняла, кто перед ней.

Пробуждение было мгновенным, болезненно резким. Элуниар, открыв глаза, увидел разъярённое лицо Лонсии.

— Я знаю, кто ты и зачем пришёл, но ты ничего не получишь!

Миэн поморщился и, вновь прикрыв глаза, очень тихо произнёс:

— Не знаю, о чём ты подумала, но ты не права.

«Что бы ты ни сказал, колдун, — мысленно отозвалась Лонсия. — Дочь я тебе точно не отдам!»

«Зачем мне твоя дочь?» — удивился Миэн.