И он не был уверен, что поймет, если ему представится знание. Ливе даже не был уверен в действительности не только своих воспоминаний, но и ощущений.

***

С того памятного лета минуло ещё три, и теперь неуклонно приближалась зима. Поиски затянулись. С того дня он не появлялся в городе, а когда вернулся, узнал что его дом сгорел, унеся с собой жизни самых близких.

Ливе был растерян. Ему никогда не приходилось задумываться о смерти, а теперь он просто стоял посреди улицы. У него не осталось ничего. Ни памяти, ни привязанностей.

Прежде, чем уйти уже навсегда, от решил последний раз пройти по изменившимся, но таким знакомым улицам.

В какой-то миг он услышал грустный напев флейты, но самого музыканта не увидел. Должно быть тот укрылся под крышей старой гостиницы. Ливе долго стоял, просто опустив голову и слушая, и только когда звучание флейты смолкло, двинулся дальше.

Даже рыночная площадь выглядела мрачно и неприветливо, и Ливе спешил её покинуть. Знакомый голос заставил его остановиться и обернуться.

— Ты обещал, что придёшь, — напомнила Ригна. — А я с трудом уговорила мать принять тебя в качестве гостя…

Лицо её потеряло былую округлость, а тело напротив, приобрело. И утеплённая одежда лишь подчеркивала это.

— Я обманул тебя, пусть тогда это случилось неумышленно, — ответил Ливе. — Этому нельзя научить. Прости, Ригна.

— Ты меня не забыл! — несмотря на слёзы на глазах, в её голосе прозвучала истинная радость.

***

Эти нити не были похожи на прочие волокна. То они натянуты, подобно струнам лиры, что в этот миг держала малышка Верса, то без цели волочатся по земле, как концы верёвки.

Ригна занималась пряжей и не смотрела ни на наигрывающую незатейливый мотив дочь, ни сидящего у очага под тёплым одеялом мужа. Хотя последнее удавалось ей с большим трудом. Ливе это чувствовал.

Уже несколько дней он с трудом передвигался, его то росало в жар, то пронизывал холод. Он не знал, было ли это отголосками царствующей за окном осени или последствием его собственных опытов. Что-то заставило его подняться и начать искать ботинки.

— И куда ты теперь? — осторожно спросила Ригна.

Он пожал плечами и, перепрыгнув через порог, обратился в волка и бросился в сторону леса. Ведомый чутьём, он бежал по размытой дождём земле, не разбирая дороги.

***

— Таки вернулся! — улыбнулась женщина, увидев зверя под сводами пещеры.

Выслушав её, Ливе удивился, не понимая прока в этом, но всё же согласился. Женщина улыбнулась и стала собираться в дорогу.

«Ты за мной не угонишься», — заметил Ливе.

— Да, — согласилась женщина, — поэтому я поеду на тебе верхом».

«Как же так?» — изумился волк, не представляя, как можно нести кого-то.

— Но я ведь медленно бегу, — напомнила женщина его недавнюю мысль. — Так мы за ним не угонимся, а без меня ты его не найдёшь.

Зверь кивнул и стал наблюдать, как женщина наполняет мешочками и склянками заплечный мешок. Потом она позвала странных существ и чём-то с ними говорила. Одни были похожи на людей охотников, в других же было мало человеческого.

— Приближается Ночь, — говорила она. — И он будет рядом. Твоя задача, найти его, не отвлекаясь на запах Жертвы.

Ливе представлял себе тяжёлый бой, но на деле после долгого выслеживания и ожидания ему достаточно было совершить прыжок. Ему сильно досталось по голове изогнутой белой палкой, но великана полетели смазанные сонным зельем стрелы.

Тяжёлые капли дождя падали на тлеющие угли и, болезненно шипя, обращались в пар. Но водная стихия не сдавалась, ведь численное преимущество было на её стороне. И вскоре костёр угас.

Ветвистая молния на мгновение вернула день, и молодая листва не смогла спрятать в густых тенях маленькой женщины, склонившейся над головой неподвижного великана. Уже в темноте, под раскаты грома, из заплечной сумки она достала широкий наполненный водой кувшин и вынула из него облитую воском пробку.

Первое, что увидел Ливе, придя в себя, было колючим кустарником.

— Вы договаривались лишь на глаза, — глубокий низкий голос звучал будто отовсюду.

Но, повернув голову, Ливе понял, что принадлежит он крылатой человеческой фигуре, стоящей рядом склонившейся над лицом великана женщины.

Зелёные глаза лишь на миг глянули в сторону Ливе, и в следующий миг он тяжело опирался на серую стену собственного дома.

Он понял, что больше не покинет свою семью, что бы ни случилось.

***

Великан знал, что они ушли. Все кроме одного. Он не мог видеть, зато прекрасно слышал дыхания волка, и дотянувшись до палки ударил его, судя по звуку, задел ухо, потому сделал ещё один тычок, угодив прямиком в нос.

В отместку волк схватил его зубами за лодыжку и дёрнул, закидывая великана в колючие заросли.

— Уходи, — донеслось оттуда шипение, и волк не стал спорить.

Когда через некоторое время он понял, что обронил флейту, и вернулся, следы великана уже исчезли.

***

Город рос за крепостные стены, отвоёвывая пространство у леса и заболотившегося озера. Горожане и гости слышали о чародее, что живёт тут, но старались лишний раз не отвлекать. Но на свадьбу Лии, младшей дочери Ливе, были приглашены многие. И Верса, старшая из четырёх, которая взялась за подготовку торжества, хваталась за голову.

Но суета царила лишь в большом светлом доме, в котором по такому случаю собралась вся семья. В саду же в тишине зацветали яблони, и на скамье под ними сидели Ливе и его супруга Ригна.

— Почему ты не стареешь? — спросила Ригна.

— Хотел бы я знать, — печально ответил Ливе, прикасаясь к её поседевшим волосам. — Но я не в силах даже остановить твоё увядание.

========== 6. Сети ==========

— Я вижу, как ты глядишь на небо, а как на меня, — сказала однажды Ригна. — Я вижу, как ты глядишь на небо, а как на меня… И понимаю, что мне никогда не быть небом…

— Прости.

— А что прости? — Ригна смеялась хотя из глаз её бежали слёзы, а на душе скребли кошки. — Я ведь сама решила быть с тобой.

За свою долгую жизнь Ливе часто вспоминал этот разговор, хотя не мог сказать даже себе, где он произошёл и когда.

Иногда и самому Ливе сложно было поверить, что Нити — часть телесного мира. Их мало, кто видел, ещё меньше тех, что мог на них воздействовать. Лигна, сестра его жены, могла, хоть и не говорила этого почти никому.

Ливе узнал об этом лишь когда Ригна с убитым видом вернулась домой. Не смогла тогда произнести того, что увидела. Верса, хоть тоже ничего не знала о случившемся, пыталась привести мать в чувство. Оставив их, Ливе бросился на другой конец города, где жила семья Лигны.

В дом его не пустили, но пояснили, что тело женщины разлетелось на мелкие кусочки. Тогда он ещё не понял причину, но когда вернулся, Ригна рассказала обо всём. Много лет она хранила эту тайну, а теперь ощущала огромную вину.

— Прости, что не увидел, — шептал Ливе, обнимая рыдающую жену. — Я должен был это разглядеть… Столько лет…

Так он понял, что Нити, несмотря на незримость, способны рассекать плоть и кости.

***

Возвратиться можно всегда, но обычно приходится стоять снаружи и пытаться узнать в изменившемся мире тот, что ещё жив в воспоминаниях.

Ливе, стоя на краю цветущего сада и, вдыхая аромат поздней весны, смотрел на новый дом.

О нем ходили легенды, и неспроста. Ведь он не состарился ни через триста лет, ни через пятьсот, что для человека Воды и Камня было просто невероятным. Ни одна из его дочерей не унаследовала вечной юности.

Верный своему обещанию, он не уходил далеко от Золотого города, но бродил вокруг по тропам Веринтара, как он называл невидимую простому глазу оплетающую всё сущее сеть. После того, как умерли самые близкие, он появлялся среди всё реже. хоть по-прежнему оставался сказочником и учителем.

Двигаться по нитям раскинувшейся во всех направлениях сети было непривычно лишь в самом начале. Всё же не видно собственных рук и ног, при этом за все чувства отвечает одно зрение, которое на самом деле не зрение вовсе. Но с каждым разом это становилось всё привычней, появлялась уверенность и понимание.