После этого я решила оставить странствия и поселилась на краю деревушки. Где никто меня не знал и не слышал о моём прошлом. К «травнице» нередко обращались за помощью в своих мелких бедах, и вскоре ко мне начали прислушиваться.

Спустя несколько лет наблюдений я была точно уверена, что Частица Света появляется каждое лето, но лишь на одну ночь, после чего зверь или человек остаётся самым обычным.

И вот как-то зимой ко мне обратилась женщина, умоляя спасти сгорающего от лихорадки сына. И я помогла им, к тому же рассказала об особом дне. Её муж пообещал, что добудет волшебного зверя кем бы он ни был, и на лето так и сделал. Но он не сдержал обещания, предпочтя разделить чудесного оленя со своей семьёй. Тогда я поняла, что дальше сохранять тайну будет только мне во вред. На празднике урожая я впервые рассказала Легенду о Священной Охоте, и уже на следующий год она претворилась в жизнь. И слава о ней пошла по всем свободным землям. Не скажу, что моя жизнь стала такой, как была до того, как Частицы Света стали случайным летним даром для охотника, но мне стали выказывать успевшее позабыться почтение.

Однажды до нашей глуши дошли вести об ушедших в горы за Апостолом Камня. Говорили, что они получили в своё распоряжение силу Огненного Источника, и теперь способны выплавлять чудесные металлы, создавать удивительное оружие и украшения. Оставив трон своим давно выросшим дочерям и отказавшись от сопровождения, я решила пойти туда.

Путь мой был долог и тяжек, ибо руки и ноги мои ослабели, а спина изогнулась — земля тянула меня к себе как никогда раньше. И когда казалось, что путь мой окончен, на песчаном берегу реки я увидела его.

Он был подобен видению о далёком прошлом, в котором не было никаких забот. Хотя стоял яркий солнечный день, невозможно было глядеть ему в лицо: так ярко сияли его глаза. И я не могла не узнать этот Свет. Он даже не заметил моего приближения: так был увлечён созданием города из песка. И хотя он сидел, сгорбившись над маленькими домиками, его голова находилась куда выше моей.

Я могла хорошо рассмотреть город: крепостная стена с дозорными башнями, маленькие и простые строения у края, более крупные и красивые ближе к центру, площади, сеть широких и узких дорожек. Сейчас я уверена, что в те годы ещё не существовало настоящих таких городов.

Он не обратил на меня внимания даже когда я вступила на достаточно широкую для меня дорожку, и лишь когда моя клюка опустилась на крышу одного из домиков, то услышала «зачем?». Лишь тогда его взгляд обратился наконец на меня, и он произнёс:

— В том доме могла жить в достатке большая семья.

— Большая семья могла жить в достатке лишь в голове глупца!

— Зачем утверждаешь то, чего даже не видела… — он вздохнул и словно вновь забыл о моем существовании.

Но всё-таки он не исчез.

— Конечно! Зачем думать о настоящих людях, когда можно беспокоиться о выдуманных.

— Люди сами выбрали свой путь, — отозвался он. — Кто я, чтобы что-то им навязывать?

— Никто не выбирал путь страдания и непреодолимого угасания! — возразила я. — Почему кто-то получает всё, а кто-то ничего?

— Не знаю, — ответил великан. — А ещё кто-то считает себя в праве что-то отнимать у другого.

Я чувствовала, как внутри закипает гнев.

— А что ещё нам остаётся? смириться с несправедливостью?

Он пожал плечами.

— По-моему, это хорошо, что все мы разные.

— Хорошо только тебе, всегда молодому и сильному, потешаться над немощной старухой!

— В этом всё дело? — спросил он. — Есть те, кто гоняется за призраками, иные же выбрали другой путь. Уж не к ним ли ты направляешься?

— А ж это не твоё дело, великан, — в моём голосе почти не чувствовалось того раздражения, что я испытывала.

— Возможно, — он даже кивнул. — Но при этом ты считаешь, что можешь мне указывать, что я должен делать, а что нет.

— Да ты просто слепой, если видишь лишь созданные тобой песчаные города!

— Хочешь взглянуть моими глазами? — Не дожидаясь ответа, он взмахнул рукой.

Я увидела своих старых знакомых, крадущихся, как им казалось, бесшумно. Вокруг был лес, но я то и дело узнавала знакомые по ветвям изломам и грибам, деревья.

— Они всё равно чересчур заметны, — проворчала я, слыша как шуршит листва вот их подошвами. — Надо быть настоящим хищником, чтобы преуспеть в этой охоте.

Я представила на их месте сильных и ловких зверей. Да и сама в тот миг не отказалась бы ощутить под лапами мягкую почву. Впрочем, свою жалкую оболочку я бы тогда променяла на что угодно.

— Действительно, — вдруг произнёс он, возвращая меня к действительности. — Зачем вообще быть людьми?

Образы охотников и призраки иного леса исчезли окончательно, а великан продолжал лепить игрушечные домики, мосты и крепостные стены. Мне ничего не мешало продолжить путь, тем более, что и он сам, и его творение, стали меркнуть, растворяясь без следа, как до этого показанное им видение.

Далеко не сразу я поняла, что идти стало легче. Растворились усталость и немощь, и я стала такой, какой не была уже давно. Возможно впервые я была готова кого-то боготворить! Во вскоре моё воодушевление кануло в никуда, ибо не было больше человеческого города, к которому я так долго шла.

Антуф Таон замолчала, но на её лице всё ещё отражалось негодование, возрождённое давним воспоминанием.

— Ты считаешь, что это сделал он? — напоминая о своём присутствии, спросил незримый.

— Ты будешь утверждать, что это не так? — она отшвырнула веретено и подошла к открытому окну.

Но незримый не стал ей отвечать. В этот раз его путь лежал на юг. Давно он не был в Алганезире, и должен был признать, что город разросся, стал чище и красивее. И хотя лесу пришлось расступиться, в него словно вдохнули воздуха. Незримый ощутил радость, которую не мог испытать, бегая волком по лесам.

Да, и здесь взлетали ввысь мерцающие бабочки, но это было правильным.

Скользя по широким мощёным улицам, он понял, что задержится здесь. Пока ненадолго, но вернуться придётся несомненно. И тогда у него будет причина.