Кот залез на дерево и теперь глядел на волка с нижней ветки, и тому пришлось задрать голову.

«Но почему?»

«Потому что это обман, — просто ответил тот. — Разве ты сам это не понимаешь?»

«С чего ты так решил?»

«Гляди сам. Толпа охотников, словно обезумев, кружит по лесу. Но находит лишь свои следы и следы таких же хищников. Ты ведь не детёныш, и участвовал раньше в Охоте. Уж должен знать, что запах особой жертвы не спрятать и не перебить. Это даже не совсем запах».

«Не совсем запах?» — повторил волк.

А ведь ему самому часто казалось именно так. Что некоторые запахи, которые он способен унюхать, не являются на самом деле запахами.

«Но возможно ли такое, чтобы одно воспринималось как совершенно другое?»

«Что? А почему бы и нет?»

«Так или иначе, я вышел не для того, чтобы общаться с кем-либо», — закончил беседу волк.

Барс и сам не понимал, с чего это ему вздумалось откровенничать с совершенно чуждым существом, да ещё казавшемся ему таким бестолковым.

***

Начались заморозки. Вода, не успевшая впитаться в землю, застывала, образуя царапающую лапы корку из земли и льда. Но смена времён года не могла стать причиной для беспокойства. На небе появилась звезда с длинным хвостом, и разумные звери, не видевшие раньше ничего подобного, были весьма обеспокоены присутствием такой соседки. Потому, когда она пропала с поверхности небесного океана, многие вздохнули с облегчением.

«Вот бы можно было это запечатлеть, чтоб не забывать!» — сказал волчонок, заворожённо глядя ввысь.

«Так запоминай, — ответил идущий рядом с ним волк. — Потом будешь всем рассказывать».

Детёныш восхищённо оглядел неожиданно заговорившего с ним огромного зверя. Он и сам надеялся в будущем стать таким, но, являясь уже достаточно сознательным, сомневался, что перерастёт своего отца.

«А если мы все умрём, то как они узнают?»

«Не беспокойся, — продолжил волк. — Все сразу не умрём».

«А вдруг?» — не унимался волчонок.

«Нет», — волк произнёс это уверенно, но уже сам был не рад, что вступил в разговор.

Оставив малыша, он направился к вожаку. Волчонок, проводив его грустным взглядом, задумчиво поскрёб передней лапой землю. Но тут позвала мать, и волчонок с неохотой потрусил к ней.

Проснувшись однажды посреди дня, волчонок отстранился от тёплого бока мамы-волчихи и поплёлся к прохладному ручью. Утолив жажду, волчонок решил пробежаться вдоль журчащей воды.

Низкие лохматые тучи разразились дождём, но малыша это не испугало. Напротив, он весело запрыгал по скользким потемневшим камням и мягкому влажному мху.

И вот, заметив глубокую яму, свесил голову туда, принюхиваясь к новому для себя запаху сырой глины. Большая голова щенка перевесила, и он заскользил лапами по земле и, перекувыркнувшись, оказался дне ямы в вязкой и скользкой ледяной жиже. Он заскулил, зовя на помощь. Было слишком далеко, чтоб мыслеобраз с просьбой мог достичь стаи.

Лужа, в которой сидел волчонок, волновалась от падающей сверху воды. Он уже успел отчаяться, но несколько успокоился, вспомнив, что если яма заполнится до краёв, то выбраться из неё будет значительно проще.

Только не было бы так холодно…

Но вдруг, почуяв знакомые запахи, волчонок задрал морду и увидел, что головы сородичей склонились к нему.

Одна из голов пропала, а потом, спустя некоторое время, волчонок увидел перед собой конец сломанной ветки.

Нестройный хор чужих мыслей сложился в одно слово:

«Хватайся!»

Но волчонок и сам понимал, что необходимо делать. Ведь это был единственный способ вновь очутиться на свободе. Он сжал дерево зубами и заскрёб лапами по скользкой стене, когда ветку потянули вверх.

Вновь оказавшись на поверхности, он радостно запрыгал вокруг своих спасителей.

«Будешь так скакать, куда-нибудь опять провалишься», — горящие зелёным глаза строго смотрели на перемазанного в глине волчонка, и тот виновато поджал уши.

***

Дождь прекратился глубокой ночью, и волк проснулся, как только перестали барабанить тяжёлые капли по густой листве.

Звенящая тишина оглушала, и, когда он вышел к реке, долгое время не мог понять, на самом ли деле он слышит шум потока, или это звук бегущей у него в голове крови. Запах мокрой земли перебивал все другие. Дождь смыл следы, оставленные повсюду его сородичами во время поисков.

Яма, что неудивительно, была на своём месте. В то время, как остальные думали, как помочь угодившему в неё детёнышу, волк пытался отыскать следы того, кто её выкопал. Он бы их нашёл, если бы так некстати не усилившийся ливень.

Волка начинали пугать собственные мысли. Когда он был моложе, даже не задумывался над тем, откуда приходит то или иное знание. Особенно если оно помогало ему. Но теперь, когда он стал искать ответы на свои вопросы, находил лишь новые неразрешимые задачи.

Ночь выдалась холодная. Из ноздрей хищника валили клубы пара.

«Я знаю, кто это сделал. — Теперь догадки преобразовались в уверенность. — И найду!»

После разговора с барсом волк понял, что теперь, когда тот охотник не являлся дичью, запах его мог сильно измениться.

Той ночью он даже не думал, увидит ли кого-то из стаи вновь. Да это и перестало иметь какое-либо значение.

Волк вернулся на то место, где когда-то встретил Апостола Воды. Он особо не рассчитывал, что увидит того вновь, просто чувствовал необходимость движения к какой-то цели. Целью этой стали поиски Охотника. А Апостол, похоже, принадлежал к тому же или близкому виду, потому мог что-либо знать. По крайней мере, сказать, из каких они мест.

Серое небо прятало солнце. Волк успел обрадоваться, когда ветер вместе с запахом моря донёс до него другой, едва ощутимый, но знакомый. Тем большим было его удивление, когда вместо живого существа он увидел парящий прозрачный шар, переливающийся то зеленью, то голубизной.

Приблизившись, волк коснулся парящего шара носом. Тот был мокрым и холодным, как вода, но при этом лишённым её текучести.

Но стоило потревожить шар, как высокая волна нахлынула на уступ, и волк ничего не мог сделать, когда поток утянул его вниз.

Горько-солёная вода обжигала нос и глотку. Ему казалось, что дыхательные пути просто плавятся. Барахтаясь, волк взвыл от боли, выпуская рой оглушительно шипящих пузырьков.

Разыгравшиеся волны били его о скалы. На какое-то мгновение волк даже потерял сознание. Он не понимал, где верх, а где низ. По зубам щёлкнуло что-то твёрдое, и зверь, не задумываясь, сомкнул челюсти.

Каким-то чудом ему удалось выбраться на берег. В том не было его заслуги, просто волны, накатывающие на каменистый пляж, выбросили случайный груз вместе с кучей бурых водорослей.

Волк выпустил из зубов добычу и отряхнулся, разбрызгивая с начавшей отрастать к зиме и потемневшей от воды шерсти солёные капли, после чего склонил голову, кашляя и пытаясь освободить лёгкие от причиняющей боль жидкости.

Оказавшись на свободе, то, что казалось волку круглым камнем, высунуло наружу ласты, голову и хвост и поползло в сторону набегающих пенных волн.

Волк, заметив движение, отвлёкся от боли в носу и придавил странное существо к гальке.

«Ты кто?» — спросил он, но в ответ то снова свернулось в «камушек».

И, увидев образы из жизни морской черепахи, волк потерял к ней интерес и перевёл взгляд на скалу, с которой его смыло.

«Как же волна до туда достала?» — отметив высоту уступа, подумал он, попутно удивляясь исходящему оттуда сиянию. — Что же это?»

«Есть и другие», — поведал ему кто-то, заставляя отбросить мысли о неприятном ощущении и принюхаться.

Лишь теперь он почуял запах другого волка и, оглянувшись, увидел его обладателя, стоявшим там, где каменистый берег сменяется высокой пожелтевшей травой, покрывающей уходящий к лесу пологий склон. Раньше волк думал, что только волки Звёздных Стай наделены разумом, этот же был не похож ни на одного из них. Другие волки были мельче, да и разговаривать не могли. Но этот зверь переворачивал у него представление о мире. Шерсть у того была песочно-бурая, отчего волк почти сливался с пожухлой травой.