– Не беспокойся, тут сильно много для нас двоих.

«Вижу, тебе не впервые есть такое существо».

– Уже несколько лет ловлю их. Но в качестве жертвы я впервые. Видимо, силе, устраивающей всё это, надоело наблюдать это безобразие. Хотя, скорее всего, дело в другом, ведь тогда бы демон был помощней. В прошлом году было куда тяжелей его одолеть, хотя не пришлось сталкиваться ни с охотником, ни даже увидеть жертву. – Охотник отрезал от спины демона небольшой кусок мяса и, разделив его на две части, кинул одну волку, а другую, нанизав на прут, стал поджаривать на огне.

– Но вполне возможно, что в этом лишь воплотилось моё желание.

Принюхавшись и убедившись, что брошенный ему кусок вполне съедобен, волк съел его, с удивлением обнаружив, что больше не испытывает ни голода, ни онемения от яда стрелы. Значит ли это, что Демон Охоты обладает теми же свойствами, что и избранная жертва? Волк покосился на покалеченную им руку охотника. Он всё ещё чувствовал ту кровь на своих зубах, но то мясо ни капли не утолило голод в отличие от мяса демона. В рассказах, что знает каждый детёныш, никогда не говорилось о том, что демона можно есть. А если это скрывалось нарочно? Зверь усмехнулся таким мыслям.

Отсыревшие дрова давали о себе знать. В бледное засвеченное небо устремлялся густой белый дым, но по округе разносился аромат жареного мяса, который перебивал даже его горьковатый запах.

Удивительно, но появившиеся на поляне волки, а затем и другие звери не увидели ни их, ни костра. Одни ходили вокруг освежёванного трупа демона, другие нюхали сложенные пирамидкой внутренние органы, третьи рассматривали чешуйчатую шкуру.

Утром, как только солнце выглянет из-за горизонта, она обратится в чёрную лужу, которую очень скоро впитает в себя земля. И только обглоданные кости неведомого создания будут напоминать о ночных событиях.

Волк не хотел выходить к своим. Он не выразил никакого удивления, когда его брат прошёл сквозь невидимый для него костёр на расстоянии хвоста от перематывающего руку Охотника.

«Всё равно я тебя съем, – думал волк, засыпая. – Может быть. Когда-нибудь…»

Костёр, не подкармливаемый больше дровами, угас, и лишь угольки сохраняли в себе остатки тепла и света былого огня. Но и они неотвратимо меркли.

Охотник, положив среброволосую голову на спину волка, словно на подушку, смотрел в засвеченное небо. Взор его позволял видеть в нём недоступные для других, пылающие из далёких глубин иллюзорно холодным светом миры.

========== 2. Источники ==========

Сизые тучи заволокли небо. В воздухе разливался предупреждающий звон. Волк прижал уши и тихо сквозь зубы заскулил.

Всё менялось вокруг: запахи, вкусы, цвета. Даже пространство ощущалось совершенно иначе. Другие волки тоже это чувствовали, но когда он пытался об этом заговорить, лишь недоуменно проводили ушами. Волк всё чаще ловил себя на мысли, что хочет уйти.

С той ночи, когда он повстречал того странного охотника, минуло двадцать холодных зим, и с тех пор волк больше ни разу не находил его следов.

Наутро после ночи Охоты волк пробудился уже после рассвета, а к Стае, не успевшей далеко уйти, присоединился к полудню. Тогда, после сытного ужина, он и не заметил, как уснул, а поутру не было ни костей, ни костра, ни следов, кроме тех, что оставил он сам и другие звери этой ночью.

Всё менялось вокруг, хоть и внешне оставалось прежним. Неуловимо, но неотвратимо. И это навевало странное состояние, которое не покидало даже во время охоты и сна.

Волк, не останавливаясь, бежал до самого восхода солнца. Он замер лишь на скалистом уступе, где встречались земля, море и небо. Впервые он так встречал новый день.

Раскалённый шар ослеплял своим сиянием привыкшие к полумраку зелёные глаза, но волк упрямо глядел на восходящее солнце, будто пытаясь в небесном огне сжечь сомнения и найти ответы на свои вопросы.

Прохладный ветер, наполненный морской влагой, шевелил пепельно-серую шерсть. Мерный шум прибоя прогонял беспокойные думы, помогая отвлечься от всего. Вода пенилась и шипела, разбиваясь о скалы, и хотя картина изумрудных глубин не могла принести зверю душевного равновесия, он не мог не проникнуться этим неспешно неутомимым движением, сходным с биением сердца.

За плеском волн он не услышал приближающихся шагов, а солёный ветер был не на его стороне. Потому, когда чужой голос достиг ушей волка, тот, резко обернувшись, приготовился к бою.

— Приветствую тебя.

Сказавший это мог принадлежать к тому же виду, что и тот охотник, но, несмотря на то, что был значительно меньше, детенышем не являлся. И облик довольно крупного хищного зверя не произвёл на это существо никакого впечатления. И запах его почти не отличался от запаха ледяной горной реки.

«Кто ты?» — спросил волк.

— Апостол Воды, — ответил тот, и в руках его появился тёмно-синий посох с навершием в виде прозрачно-бирюзового с сияющей сердцевиной шара. — Верестар Комесий меня зовут.

«Скажи мне, апостол, чувствуешь ли ты изменения, происходящие в этом мире?»

Тот, казалось, был удивлён вопросом зверя.

— Они всегда происходят, — заметил Верестар. — Изменения — это движение. А движение и есть жизнь.

Волк мысленно повторил эти слова. Как же просто они звучали, но ему никогда не приходило в голову что-то подобное. Верестар, между тем, подошёл к самому краю скалы и, обратившись в прозрачную воду, упал в море.

К вечеру вернувшись в родной лес, волк стал свидетелем столкновения между вожаком и другим уважаемым представителем их стаи. Споры возникали и раньше, но никогда раньше они не казались волку чем-то невыносимым. И снова накатило желание покинуть их всех.

Утром погибли два из трёх новорождённых волчат, и это событие надолго ввело мать-волчиху в подавленное состояние, которое в какой-то мере передалось всем. Но зато это печальное событие заставило Стаю забыть о сиюминутных дрязгах и раздражении.

Наблюдая за безутешными родителями, волк оставил на время мысли об уходе.

***

Несколько дней лил дождь, прерываясь лишь на короткие промежутки времени. Холодная вода вновь и вновь протекала сквозь густую шерсть, заставляя в полной мере ощутить ледяное дыхание приближающейся зимы. Из пастей несущихся в вечернем полумраке волков вырывались густые облака пара.

Охотники Стаи не понимали, почему пора охоты в этот раз наступила поздней осенью, когда засохли травы, отошли ягоды и грибы, а деревья, сбросив листья, погрузились в сон. Но были рады, что эта долгожданная ночь наконец наступила.

Приближался рассвет. Но никто не мог учуять особенного запаха священной дичи. Зато следы множества лап хищных зверей уже не могла скрыть льющаяся с неба вода.

«Мы кружим всю ночь непонятно зачем», — высказал кто-то свою отчаянную мысль.

Несколько недовольных посылов посыпались на посмевшего нарушить и без того хрупкое душевное равновесие, но, несмотря на это, каждый из них чувствовал то же самое.

Вожак держался уверенно, пытаясь возродить в стае боевой дух, но никто уже не верил, что они смогут кого-то поймать.

К утру дождь закончился, но промозглый холод казался ещё злее из-за порывов северного ветра.

Усталые и голодные, они устроились на отдых.

«Я что-нибудь поймаю», — предложил зеленоглазый волк усталым сородичам.

Он не был разочарован, он давно потерял былой азарт от ежегодного действа. Охота была всего лишь охотой.

Вожак молча кивнул, позволяя волку спокойно уйти. Тот всегда был одиночкой, словно только-только прибился к стае, а не рос в ней всю жизнь. И удивительно, но он был по-прежнему бодр.

***

Лес окутывала тишина. Мелкие звери, чувствуя присутствие множества хищников, затаились. Из-за деревьев блеснули кошачьи глаза, и по запаху волк узнал этого барса. Кот и не думал прятаться на земле, которую считал своей, но нарываться на конфликт с волком, пусть и одиноким, не спешил.

«Вижу, ты тоже не смог найти след», — сообщил ему волк.

«Не могу, — не стал отрицать очевидное барс. — Но я и не искал его».