— Это ваши изделия? — спросил он.

— Нашей семьи, — подняв на него взгляд, ответила Ригна видом тоном указав на глупость подобного вопроса.

— Научите меня.

— Что? — удивилась Ригна и возмущённо продолжила. — Думаешь это так просто? Это не по лесу белок пугать, это дело всей жизни!

— Я понимаю, — кивнул Ливе, глядя в голубые глаза девушки. — А это?

Подняв руку на уровень груди, он раскрыл ладонь, заставляя небольшое количество влаги из воздуха собраться над ней шарик.

— Взамен я тоже могу кое-чему тебя научить, — улыбнулся он.

Ригна не могла поверить глазам. Если бы не удивлённые лица людей вокруг, она решила, что ей всё привиделось.

— Я зайду к вам завтра в полдень, хорошо?

Она кивнула.

Ливе двинулся дальше и услышал незательевую мелодию. Толпа собралась вокруг совершенно лысого человека в ярких одеждах и его маленьких зелёных помощников. Они извергали огонь, создавали из него неведомых зверей, пусть и на несколько мгновений, это впечатлило не только впервые столкнувшихся с подобными чудесами людей, но и Ливе. Он даже не сразу заметил мальчишку, что им подыгрывал на флейте. Лишь когда музыка смолкла, и, махнув рукой, тот побежал по своим делам.

***

В обед к прилавку, чтобы её заменить, пришла сестра, Ригна рассказала о случившемся. Но та, вместо того, чтобы подивиться чудесам, обратила внимание совсем на другое.

— А он красивый, — заметила Лигна, улыбаясь сестре.

— Да него глаза жёлтые! — воскликнула Ригна. — А зубы?! С такими зубами и нож никакой не нужен!

— А когда это ты успела зубы разглядеть? — усмехнулась Лигна.

Ригна закатила глаза и бросила в сестру клубок ниток. Та засмеялась. А Ригна признала, хоть и не вслух, что сестра права.

***

Фигурка в его руке будто растаяла и впиталась в ладонь. Ливе недолго думал, что это значит, так как ощутил в воздухе странный запах. Он не заметил, как вновь бежал по лесу. Никогда прежде Ливе не шёл по следу, но на этот раз будто вернулся во времена, когда был маленьким, но всё же зверем.

Он не сразу понял, что и вправду стал волком.

Учуяв запах дыма, Ливе насторожился. Но к дыму примешивались и другие запахи, и вскоре волк понял что те, кто мог его услышать, уже ушли, оставив тлеюшие угли костра и взрыхлённую землю. Волк всковырнул её, и понял, что кости, кроме головы, полностью обглоданы и аккуратно сложены. Вдруг от черепа отделилась искорка и замерла прямо перед его носом.

Сперва он решил, что это светлячок, но, присмотревшись, разглядел бабочку, пусть и очень маленькую. Должно быть, её привлекло зелёное сияние, исходившее от глаз зверя.

А мотылёк кружил вокруг головы волка и, когда снова оказался перед мордой, тот клацнул зубами. Букашке удалось упорхнуть.

Волк не заметил, как началась игра, но вот уже бежал по мокрому лугу, а бабочка кружла вокруг. Открытое пространство сменилось лесом, но волк этому только рад. Вот мотылёк сел ему на нос, а затем снова взлетает.

Волк прыгал и приземлялся. И вдруг под лапами затрещали ветки, и он рухнул вниз вспарывает брюхо об заострённые колья.

Пронзающая боль разливалась от брюха до носа и кончика хвоста.

Уже не осознавая своих действий, Ливе с воем выскочил из ямы и нёсся, не разбирая дороги, по траве и мху, чудом огибая деревья. А за ним тянется кровавая дорожка, прерывающаяся лишь у быстрого ручья, а затем ныряющая в тёмный лаз грота. Ливе обессиленно рухнул на камни, а перед носом у него порхал светящийся мотылёк.

Казалось, он там были и знакомые голоса, но ни прислушиваться, ни приглядываться к охотникам не было сил. Не было возможности сопротивляться, когда на него накинули сеть, поволокли по земле и закинули на трясущуюся повозку.

Пахло сыростью. В глиняной миске плясал огонёк, освещая гладкие волнистые стены, на которых охрой отпечатались большие и маленькие человеческие ладони.

— Не знала, что бывают такие большие волки… — ещё совсем юная женщина, присев рядом с ним на колени, коснулась бурого от спёкшейся крови бока, заставляя Ливе неприязненно дёрнуться. — Ты очень живучий.

Её тёмно-рыжие волосы, сплетённые во множество косичек, коснулись сухой травы, что использовалась в качестве подстилки на холодном полу пещеры.

— Ты ведь оборотень?

Не в силах передать даже самый простой вопросительный мыслеобраз, волк лишь моргнул. Ему казалось, что внутренности его охвачены огнём. Но та, похоже, и не ожидала получить ответ.

— Помню, как наше племя получило часть огненного духа! — вдруг сказала женщина. — Теперь они восхваляют его, будто он самый хитрый и ловкий. Но это я усыпила дозорных и не побоялась коснуться Источника. А теперь я для них лгунья и воровка, гляди-ка! Только старик верит, но он вообще с трудом говорит… — продолжала она, говоря не столько с волком, сколько сама с собой.

Ливе не смог её дослушать, провалившись в тяжёлый сон.

Иногда он различал шаги и голоса, иногда шелест кожистых крыльев. Ему приносили сырое сладковатое мясо, и Ливе даже иногда догадывался о его происхождении.

Женщина приходила редко, но зато всё время говорила. И пусть рассказывала она сущие небылицы, её слова не давали ему позабыть человеческую речь.

— Утрата звериного облика было предсказано Матерью-Землёй, — между тем говорила она, что не могло не завладеть его вниманием. — Если бы это нас пугало, мы бы и сейчас бездумно бегали по лесу, как те, кто испугался перемен.

Ливе подумал, что возможно тут закралась ошибка. Ведь он сам мог наблюдать резкое изменение, которое для всех остальных было чем-то естественным.

— Она сказала, что у нас есть выбор. С самого начала мы получили возможность обращаться свой исходный облик. Но лишь на короткое время.

«Разве кто-то спрашивал меня об облике?» — подумал он.

Ливе не знал, сколько прошло времени. Он даже не повёл ухом, когда перед положили мёртвую птицу. Он вообще старался не совершать и малейшего движения, чтобы цепь не звенела.

В следующий раз он не услышал шагов. Зато увидел горящие в темноте зелёные глаза. Но на этот раз они были не волчьи. Человеческие. Их обладатель исчез так же тихо, как и появился, а Ливе понял, что свободен.

Тяжело оказалось идти по тёмным подземельям, но когда за ним увязалась погоня, откуда-то взялись силы.

Ливе бежал, не замечая ни свистящих стрел, даже тех, что впивались в бока, ни копья, которое пролетело прямо под едва затянувшейся раной на брюхе. В одном из залов к нему присоединилось множество светящихся бабочек. Но все вместе они выбрались из подземелий. И тогда мотыльки стали один за одним исчезать в золотом сиянии. Лишь одна долгое время сопровождала его в лесу.

Они оторвались от погони, но Ливе остановился лишь когда на кто-то возник на его пути.

Ливе увидел великана со светящимися серебром глазами. Тот протянул руку, и бабочка села ему на ладонь.

— Кто это? — спросил великан.

«Не знаю», — ответил Ливе.

Великан, сделав два шага, присел на колени напротив него, протянул руку и ухватив под горло, приподнимая звериную морду. Второй ладонью со светящимся на нём маленьким мотыльком он проводит почти у самих жёлтых глаз.

— Ты видел, откуда она?

Ливе мог ответить лишь мыслеобразом пещеры, в которой был пленён. Великан, кивнув, отпустил его, стал прозрачным и вовсе исчез, не оставляя ни следов, ни запаха. А Ливе обессилено упал на землю и заснул.

— Эй, вставай уже, — услышал он.

Бил яркий свет, и в глазах рябило. Лучи солнца, проходя через кроны создавали резкие границы света и тени.

— Не гляди на солнце, не пытайся принюхаться. Просто смотри на меня, и увидишь.

Он попытался выполнить указания, но ничего не вышло. На миг только показалась неравномерность воздуха.

— Ты углядел их и вполне способен углядеть меня.

«Нет», — подумал Ливе.

Боли он не ощущал. Напротив, он не помнил, когда ему в последний раз было так легко.

— Что ж, уговаривать не буду.

— Прекрати говорить загадками, — Ливе зажмурился и осознал, что вновь человек, о чём намекал и вес заплечного мешка.