Возможно, случайный свидетель и мог бы решить, что великан беседует с волнами, ведь голос Океана мог услышать лишь тот, к кому он обращался. Но среди немногих случайных свидетелей не было тех, кто придал бы не касающимся их действиям какое-то значение.

— Ты стал охотником, — последовал незамедлительный ответ. — Поддался тому, против чего выступал. Я хорошо помню твои речи. Многие верили тебе… А некоторые даже считали…

— Вы — нет, — сухо прервал его великан. — Зачем говорить о других?

Ответа не последовало, и до самой темноты великан развлекался тем, что строил из мокрого песка замки, взамен вновь и вновь разрушаемым.

— И всё же, неужели ты искал встречи со мной? — прервал молчание Янтеви, когда опустились сумерки.

— Я долго надеялся, что обо мне забудут… — вздохнул великан. — Но я устал бегать по бесконечному кругу.

— После всего? — голос Морского Царя больше не казался таким уж спокойным и размеренным.

— Мне казалось, это необходимо, — он не испытывал какой-либо вины и лишь пожал плечами.

— Ты ошибся, — Янтеви был уверен в своих словах.

Вот он, тот самый приговор. Впрочем, великан и не ожидал услышать что-то иное.

— Рано делать подобные выводы, — всё-таки возразил великан. — Сделаю как обещал. И буду только рад, если вы их к этому подтолкнёте.

— Действия твои заставляют усомниться в твоём благоразумии, — сказал Янтеви.

— Не действуй я спонтанно, давно бы сидел на цепи, — великан таки улыбнулся незримому собеседнику.

— Не думай, что внесёшь смуту в наши ряды.

— Если бы я желал того, то был бы среди вас, — засмеялся великан. — Ничего не обратить вспять, но можно продолжить иначе.

Морской Царь вздохнул. Или этот звук издал поднявшийся ветер.

***

Прошли года, волчонок вырос, но он не стал волком.

Не осталось ни одного волка Звёздной Стаи. В то утро он не узнавал семью, родных и близких. Он и сам стал другим. Он мог лишь с удивлением смотреть на руки, сжимая и разжимая пальцы. И вдруг осознал, что теперь сможет запечатлеть всё, что когда-то боялся забыть.

Эта внезапная перемена обнаружилась однажды утром. Проснувшись первым, он очень испугался увидев вместо сородичей непонятных существ. Ему было страшно, и он не мог поверить в происходящее.

Боясь кого-то разбудить, мальчик тихо покинул лагерь и побежал так быстро, насколько теперь был способен. Оказавшись у глубокой ямы, он остановился и заметил то, что не замечал раньше: маленькие глиняные фигурки.

Дождь не пощадил их, размыв и заставив продолжать раскисать в буровато-жёлтых лужицах. Он насчитал восемь штук. Но лишь одна из них потеряла форму до такой степени, что мальчик не захотел вытаскивать её из воды.

Трясущимися с непривычки пальцами он поднял волка и вдруг услышал голоса. Хотя оба казались мощными, первый был тихим и низким, второй более плавным и чуть выше.

— Я же говорил, что они вернутся к прежнему облику! — говорил первый.

— От всего этого не было никакого толку, — отметил второй.

— Если так, то почему это случилось именно сейчас?

— Гляди, как уши навострил! — в голосе звучала насмешка.

Мальчик, всё ещё пытаясь разглядеть говоривших, испугался, но второй голос возразил:

— Пусть слушает, всё равно ничего не поймёт. А поймёт — нам станет легче.

Эти слова немного успокоили мальчика, убедив, что невидимые незнакомцы не собирались причинять ему вред.

— Кто вы? — спросил он и добавил чуть тише: — Где вы?

— Верестар Комесий, — сказал второй голос. — А это мой брат — Трефорт Кью. Лучше нас и не знать, тем более не видеть своими глазами

Мальчик шёпотом повторил причудливые слова и спросил уже вслух:

— Почему лучше?

— В прошлый раз это плохо закончилось, — ответил Трефорт Кью и заметил: — Были времена, когда звери были людьми, и теперь всё возвращается на круги своя.

Между тем, мальчик разложил семь фигурок по сухим камням: волк, медведь, барс, орёл, ворон, ящерица и какая-то странная рыба.

— Это вы их сделали? — спросил он, кивая на этих зверей.

Мальчик уже успел решить, что невидимые собеседники его покинули.

— Нет, — ответил Трефорт Кью. — Хотя могли бы. Возможно.

— А вы тоже… — мальчик задумался, вспоминая правильное слово, — люди?

Те засмеялись.

— Думаю, можно так… — начал Трефорт Кью.

— Я бы так не сказал, — возразил Верестар Комесий, перебивая брата. — Ты ведь хотел побывать на юге?

— Да, — удивлённо ответил мальчик. — Но не очень сильно. Я бы хотел, чтобы ничего не забывалось.

— У тебя ведь даже нет имени, — заметил Верестар Комесий.

Мальчик окончательно потерял суть разговора и теперь ощущал себя крайне неуютно.

— Название? — удивился мальчик. — А зачем оно?

— Чтобы тебя запомнили, тебя должны хотя бы отличать от других.

— Но меня отличают! — заметил он.

— А как кто-то, кто тебя не видел, поймёт, что говорят о тебе.

— Никак, — согласился мальчик. — Они же меня не знают.

— А как сохранить память на будущее, если даже в настоящем сложно понять, кто есть кто. Любое явление должно иметь название, а человек вполне может стать явлением в глазах других людей. Вот нас ты не видишь, но теперь знаешь.

А ведь это то, о чём он так часто думал! Но можно ли найти этот недостающий кусочек.

— И где же взять эти имена? — полюбопытствовал тогда мальчик. — Я никогда не слышал, чтобы у какого-либо волка было своё собственное слово.

«Но я теперь совсем не волк!» — окончательно осознал он.

— Я могу дать тебе имя, — предложил Верестар Комесий. — Раз уж ты первый человек, встреченный нами за много лет.

Уже опустились сумерки, когда мальчик по имени Ливе вернулся к родному племени. Мать и отец повернулись к нему, приглашая к костру. Не осталось сомнения, что всё так, как должно быть. Люди вели себя так, будто всегда такими были. Словно не они только вчера были волками Звёздной Стаи. И у всех у них теперь были имена.

Ливе рассудил, что пока оставит в тайне свои находки и голоса, с которыми говорил.

Но всё было правильно.

========== 4. Блуждание ==========

Лодка мчалась вниз по течению быстрой реки. Мать с опаской глядела на воду, отец же, ловко орудуя веслом предотвращая столкновение судёнушка со скалистыми выступами.

Не было больше Волков Звёздной Стаи, и дороги людей разошлись. Всего год прошёл с того дня, когда он проснулся мальчиком, но уже почти не помнил себя волчёнком. Да и образы самых родных и любимых людей, казалось, были такими всегда. Он припоминал и давние разговоры, но не мог с уверенностью ответить, рассказаны ли они у костра людьми или то были мыслеобразы волков.

Но Ливе старался ничего не забыть. Глиняные фигурки, лежавшие на дне его заплечного мешка, помогали ему в этом.

Сквозь ресницы солнечные лучи казались сияющими нитями. Отец заметил, что медленно ползущее над горами облако похоже на зайца, на мать проворчала, что как бы дождь не начался.

За этот год они много путешествовали пешком и по рекам. Побывали в различных селениях, где отец обменивали дичь на муку и одежду. Весенний праздник они провели в городке, раскинувшемся на берегу бескрайнего озера. Вечером, когда у самой воды были зажжены костры, каждый желающий мог рассказать истории, были и небылицы.

И Ливе тоже рассказывал. О волках, и о людях, что стали ими, о Священной Охоте и неведомых силах, что прячутся в воде и земле. Он увлекся, и история получилась настолько захватывающая, что послушать его пришли и от других костров. И требовали всё новых рассказов, пока одна старая женщина не заметила, что ребёнку давно пора спать. Но Ливе на радость слушателям совсем не устал и вместе со взрослыми встретил рассвет.

В этом городе они остановились до самого лета.

В конце весны отец вместе с другими охотниками попали в грозу и укрылись в гроте. Вернувшись, они рассказали, что стены там покрыты рисунками. Ливе, узнав об этом, порывался отправиться туда сам. В конце концов, отец согласился сводить его в начале лета.