Перебросившись несколькими общими фразами с парой знакомых, Алистер, предоставленный самому себе, принялся слоняться по битком набитым галдящим залам, то и дело задаваясь вопросом, что он здесь забыл. Всё было как всегда: публика упивалась дармовым шампанским, козыряла туалетами и охотилась за «главными экспонатами выставки», к коим Алистер никак не относился. Никто не обращал на него внимания, и чтобы хоть чем-то себя занять, Алистер принялся рассматривать картины, до которых здесь, как и до него, никому не было дела. Картины, надо отдать должное, были свежи и необычны, и вскоре Алистер с головой ушёл в абстрактный мир авангардного художника.
— Добрый вечер, сэр Алистер!
В воздухе пахнуло смутно знакомым горьковатым парфюмом. Алистер вздрогнул и, на миг прикрыв глаза, медленно обернулся.
— Я рад, что вы смогли прийти, — сказал герцог, протягивая ему бокал с шампанским. — Без вас эта вечеринка много потеряла бы.
В образе богемного тусовщика: узкие клетчатые брюки, небрежно повязанный галстук-аскот в божьих коровках — герцог смотрелся так же естественно и органично, как и в облике аристократичного денди. В его тоне и выражении лица не было и намёка на затаённую обиду из-за их давешней ссоры, и Алистер перевёл дыхание.
— Так это вы меня сюда пригласили? — Алистер принял бокал и тут же пригубил, пряча улыбку. После того унизительного приёма и полного игнорирования, которое ему здесь устроили, внимание герцога ему польстило. Вернее, реакция посетителей на его проявление. Внешне ничего не изменилось: публика всё так же галдела, шумела, фланировала и потягивала шампанское, — но всё её внимание — Алистер чувствовал это очень хорошо — теперь было приковано к ним — похоже, герцога здесь прекрасно знали. Это был достойный реванш. Алистер с мстительным злорадством представил себе, как это надменное сборище кусает сейчас локти, что не обращало внимания на человека, у которого, оказывается, такие знакомые. Но радовался он недолго: мысли о реванше тут же свернули на подозрения об истинных намерениях герцога — после того как он так грубо отшил герцога в итонской столовой, Алистер всё время опасался, что герцог этого так не оставит, и постоянно ожидал мести.
— Я подумал, — развёл руками герцог, — что корзины цветов и карточки с извинениями будет явно недостаточно, чтобы загладить мою провинность.
Алистер внутренне весь подобрался, ожидая подвоха: чтобы такой человек, как герцог, просил прощения у него, который ему в слуги годился и который, к тому же, его оскорбил?! Как бы не так. Алистер был одновременно раздосадован: любезность герцога — всего лишь смена тактики, а не искренняя благосклонность, — но и доволен собой, что сумел его раскусить: предупреждён — значит вооружён. План действий ясен: не вестись, не верить, нападать первым.
— Я мог прийти не один.
— Но ведь пришли. Простите, сэр Алистер, но я достаточно хорошо знаю лорда Кейма и то, какие мероприятия он предпочитает.
— Я мог вообще не прийти.
— Но пришли же! — герцог подмигнул. — Это потому, что за время нашего непродолжительного знакомства я также успел составить себе представление о том, какие мероприятия способны заинтересовать вас, сэр Алистер. Лучший ученик итонского курса «Истории искусств» просто не мог пропустить такое событие.
— Ну что ж, вынужден признать, — сделал ещё один глоток Алистер, — с выбором вы не ошиблись — выставка и вправду очень интересна.
— Выбором?! — герцог от души рассмеялся. — Мой дорогой сэр Алистер, эту выставку я устроил исключительно ради того, чтобы пригласить на неё вас.
— Её устроили вы?!
— Я довольно известный меценат, — небрежно заметил герцог. — Покровительствую искусствам. Ради этого я в своё время даже отказался от многообещающей политической карьеры. Джей, владелец галереи, мой хороший друг, а Гэри, как вы уже сами могли убедиться, подающий большие надежды художник. Вот я и решил убить двух зайцев: и с вами повидаться, и юному дарованию помочь.
— Вы всем дарованиям так помогаете? Или только юным и смазливым?
— А вы никак ревнуете, сэр Алистер? — В уголках герцогских глаз пролегли лучики-морщинки: тень не то усмешки, не то насмешки. — Не стану утверждать, что мне это неприятно.
— Нет, я просто небезразличен к одарённым личностям и их судьбе.
— Тогда вам, наверное, будет интересно узнать, что я и сам пишу весьма недурственные картины, если верить критикам. — Герцог бросил беглый взгляд на внушительное полотно, у которого они стояли, будто мысленно сравнивал себя с Мастером.
— …которых вы кормите.
Герцог рассмеялся.
— Иногда у меня самого закрадываются подобные подозрения. Но мне только что пришла в голову блестящая мысль, как проверить искренность их отзывов. — Герцог, загадочно улыбнувшись, сощурился и, подняв свой бокал, принялся рассматривать на свет его содержимое, будто в нём, как в магическом кристалле, можно было прочесть ответы на терзающие его вопросы. — У вас прекрасный вкус, сэр Алистер, к тому же, мне вы уж точно не станете льстить. Как вы смотрите на то, чтобы приехать ко мне в гости и оценить мои работы? Лорда Кейма с собой, думаю, брать не стоит — ему будет скучно.
Скептик внутри Алистера торжествующе потёр ручки. Этого и следовало ожидать.
— Увы, герцог, с понедельника по субботу у меня занятия, а выходные и каникулы распланированы на год вперёд.
— Из Итона в Уобурн около часа езды. Я заеду за вами после занятий, вы посмотрите мои картины, переночуете у меня, а утром я отвезу вас обратно.
— Отчаянный вы человек, герцог, — делать подобные предложения.
— Почему же? — герцог обезоруживающе улыбнулся. — Я ничем не рискую. В лучшем случае вы согласитесь. В худшем — я разозлю вас ещё больше. Но даже в этом случае я ничего не теряю, ибо смогу ещё раз полюбоваться на вас, сэр Алистер, в гневе — вы в ярости чудо как хороши. Тогда в Итоне я чувствовал себя коварным герцогом на дуэли с прекрасным юным рыцарем без страха и упрёка. Честное слово, сэр Алистер, в вашей гневной обличительной речи я слышал звон клинков и скрежет металла. Вы делаете честь своему сословию.
— А вы поэт, герцог. При дворе все дамы были бы ваши.
— Что мне дамы? Если мне нужен один-единственный баронет…
— Мне пора, герцог. Спасибо за приглашение. Но в будущем не утруждайте себя подобными уловками — впредь без Кристиана я не стану больше никуда ходить.
— Так это просто замечательно, сэр Алистер! — воскликнул герцог. Если бы не контекст, Алистер готов был бы поклясться, что герцог и вправду обрадовался. Это от герцога, видимо, не укрылось, потому что он склонился к уху Алистера и, доверительно понизив голос, сказал: — Это значит, сэр Алистер, что мне удалось несколько поколебать ваши убеждения, раз вы решили, от греха подальше, больше не рисковать и не оставаться наедине с соблазном. А соблазн, который подавляют, — подмигнул герцог, — от этого только крепнет.
Алистер против воли улыбнулся. Герцог этим тут же воспользовался.
— И вот ещё одно прекрасное событие за этот вечер, — герцог ликовал. — Вы улыбаетесь, сэр Алистер! Даже не знаю, каким вы мне нравитесь больше: когда гневаетесь или когда радуетесь. Думаю, когда мы будем вместе, я буду чередовать эти состояния у вас. Раз в неделю злить, а потом всячески искупать свою вину. Уверен, нам обоим это очень понравится.
— А вам точно нужен я? Может, вам лучше воспользоваться услугами профессиональной госпожи?
— О, можете быть уверены, сэр Алистер. В этой роли вы вне конкуренции.
— Не стану спорить, — усмехнулся Алистер. — Похоже, мсье знает в этом толк не понаслышке.
Дерзость герцогу на грани фола приятно будоражила, но при этом ничем не грозила — он был под защитой более могущественного «сюзерена».
Лорд Кейм был хозяином — пришёл и спокойно взял то, что считал своим по праву. И пользовался своей собственностью так, как надлежало хозяину: бережно, с любовью, заботой и полным осознанием того, обладателем какого сокровища он является, — так относятся к фарфоровым вазам династии Мин и полотнам пера Рафаэля. Герцог Бедфорд был мальчишкой-хулиганом, дерзким с виду и трусливым внутри, который позволял себе ровно столько, сколько ему позволяли другие. Алистер это хорошо чувствовал, потому что сам был таким. И предпочитал держаться хозяина — с хозяином он и сам становился хозяином.
