— Ты без клоунады никогда не можешь обойтись? Он передал ещё что-то для меня лично? Чуть позже, — остановила Хильге открывшего было рот кентавра.

— А он ещё Рыцарю велел передать, чтобы не печалился, потому что кровь героев никогда не бывает пролита напрасно. Теперь всё.

Одним взмахом крыльев Хильге перенесла себя через перила балкона вниз. Олешка оказался прямо перед ней, машинально отпрянул назад и упёрся спиной в тёплый бок Таландре. Чуть склонив голову на бок, Хильге всматривалась в Олешку.

— Да, я так и думала. Я узнаю тебя, Путник. Я не зря привела тебя сюда, — и отвернулась к Дине. — Приготовь ему комнату, да и об остальных пора подумать. Скоро, совсем скоро…

Только после этого она сочла возможным удалиться с Таландре вглубь парка, чтобы ещё раз подробно расспросить обо всём, что говорил мудрый Давр.

Утро.Вроде бы сладко спалось Путнику на мягкой пуховой перине, отдохнули отпаренные в отваре ромашки ноги, не скреблась в висках боль, но, вставши, он почувствовал, будто бы сделал это слишком рано. Можно было бы ещё полежать, только радостное нетерпение заставило его покинуть комнату. Путнику предстояло открывать новый мир, который манил его возможностью начать всё с чистого листа.

В большом зале суетились девушки — во всю шла подготовка к свадьбе. Дина стояла на столе, длинное платье цвета серебра, отделанное бирюзой под цвет крыльев, подшивали прямо на ней. Увидев постороннего барышни поняли такой визг, будто к ним ворвался разъярённый хищник или как минимум одна мышь. Олешка опешил и замер на ступеньках не зная, то ли ему бежать обратно в комнату, то ли, проскочив через этот визжащий кагал, удрать прямо в парк. Он так и стоял до тех пор, пока одна из жриц не утащила его за руку в кухню. Оказавшись в безопасности, парень осознал, что видит знакомое лицо.

— Ах, Лиза! Как здорово, что я тебя здесь встретил, — и он взахлёб принялся пересказывать ей всё, что приключилось с ним с тех пор, как они виделись в последний раз.

Жрица торопливо выставила перед ним тарелки со снедью, налила из большого закопчённого чайника исходящий паром медвяно-ароматный напиток и негромко сказала:

— Извини, Путник, я не знаю, о чём ты говоришь. Меня зовут Озили, и ты явно меня с кем-то перепутал. И вот ещё что — когда ты поешь, пойди лучше погуляй.Нехорошо чужому мужчине разглядывать невесту наперёд жениха. Где-то в парке прохлаждаются два тунеядца — жених и его приятель — надеюсь, с ними ты не умрёшь от скуки.

Парк был хорош своей естественностью. Здесь не было вылизанных газонов и нарочитых своей парадностью клумб. Цветы, деревья, кустарники росли, казалось, там, где им заблагорассудится, составляя причудливые композиции и укромные уголки. В таких уголках неожиданно обнаруживались то скамейка, то декоративный фонтанчик, то маленький яркий цветник посреди зелёной лужайки. В одном таком месте Путник натолкнулся на заросли диких помидоров. В конце концов он, как и говорила Озили, отыскал двух кентавров. Холо в мечтательной тоске играл на флейте, а Таландре валялся посреди измочаленной лужайки задрав кверху все четыре копыта и стенал:

— Ох, Холо! Охохоло! Ты мне всю душу вымотал своей дудкой.Уж лучше бы ты играл на барабанах. А ты как считаешь? — обратился он к Путнику ища поддержки.

— Не знаю. По-моему красиво.

— Красиво, — передразнил Таландре. — Я это «красиво» уже вторые сутки слушаю, и до церемонии ещё целый день! Под барабаны хотя бы можно было танцевать. Я очень надеюсь, что Хильге, вернувшись, найдёт ему какое-нибудь занятие.

Холо, на секунду оторвавшись от инструмента, ехидно заметил:

— Можешь мне поверить, Дина боится отпустить от себя Хильге даже на секунду.

— А по-моему Хильге нет в доме. Во всяком случае я её там не видел.

— Как это не видел. Она что, ещё не вернулась от Давра? — забеспокоился Холо.

— Антер сказала, что Хильге была у него ещё вчера вечером, — Таландре зевнул и завозился устраиваясь по удобнее на травке.

Но Холо не дал другу расслабиться, поскольку впал в буйное волнение и потребовал немедленно отправляться на поиски жрицы, так как без неё могла не состояться свадебная церемония.

Разъезжая на широкой спине кентавра, Путник чувствовал себя этаким паразитом, всё-таки это не лошадь — тварь бессловесная — а существо интеллектуальное. Таландре то и дело отпускал по этому поводу едкие шуточки. Так втроём они обежали полгорода.Заглянув по пути в один из кабачков утолить жажду, они с удивлением узнали, что Хильге убралась отсюда несколько часов назад будучи в изрядном подпитии, что ей было категорически не рекомендовано храмовым уставом. Собрав всю доступную информацию и прихватив встретившуюся им на пути Антер, кентавры устремились в горы. Антер летела впереди над деревьями. Солнце уже перевалило далеко за полдень, когда они добрались до подножия гор. Путника изрядно укачало, он уже сто раз пожалел, что потащился на поиски вместе с кентаврами. Место он узнал сразу — здесь стояла лачуга старика Эльха, который и отправил его в усадьбу, снабдив кое-какими припасами и одолжив свою рубаху. Но теперь тут ничего не было. Может старик был лишь плодом его воображения?

— Не переживай, — ободрила его Антер. — Ты не принадлежишь нашей реальности в полной мере, по сему можешь видеть то, что нам недоступно. А уж Эльх — это вообще отдельная песня.

Тут они увидели на каменном карнизе яркое розовое пятно под цвет заходящего солнца. Хильге спала меж каменных ног Леся свернувшись в клубочек и закрывшись крыльями. Антер моментально вскипела и заорала:

— Какого чёрта! Ты с ума сошла? Мы ищем тебя целый день, Дина чуть не бьётся в истерике. Ты решила испортить девушке свадьбу?

Хильге разлепила веки и злобно ухмыльнулась, она всё ещё была пьяна.

— Свадьбу-свадьбу?! Давр тоже говорил про свадьбу. Старый, полоумный Давр! Ненавижу его! Не буду его слушать! Я нажралась, как свинья-а-а, и-ик, ой. Если бы тебе такое сказали, ты бы тоже нажралась!

Хильге топталась по краю карниза. Она прикладывалась щекой к каменному крупу, ласкала спину меж крыльев, обнимала торс каменного юноши.

— Боженька мой дорогой! Истукан ты каменный. Я должна стать твоей. Слышишь, любезный, ну-ка, поцелуй меня! И выброси свой вонючий лук. Он теперь тебе не нужен, стрелять больше не в кого, все, с кем ты воевал, уже умерли, и-ик, — она потеряла равновесие, взмахнула крыльями и уцепилась за ногу изваяния. — Все бросили тут тебя одного, как зайку, под дождём. Ты с уступа слезть не мог, весь до камешка промок. Несчастненький мой Боженька, я останусь с тобой, чтобы тебе не было так сыро и холодно.

Хильге заплакала и уселась под ногами кентавра, свесив ноги с карниза. Антер подобралась к ней и стала тихонько уговаривать ехать домой.Хильге кивала, размазывая слёзы по щекам, вдруг снова закричала:

— Почему, если родился с крыльями, значит, Бог, а если с ногами, значит, отребье? Если бы не случай, он даже Рыцарем никогда бы не стал.Почему? — её крик эхом разнёсся по окрестностям.

Наконец жрица успокоилась, и все двинулись в обратный путь. Добирались медленно. Хильге то и дело опускалась на дорогу и шла пешком.Путнику стало заметно хуже, Таландре приходилось поддерживать его, чтобы он не сваливался с его спины. До усадьбы Рыцаря добрались только к полуночи. Хильге успела протрезветь и ринулась исполнять упущенные за день дела. Путника отнесли наверх и уложили в постель. Над ним хлопотала Озили. Она успела устроить молодым кентаврам хорошую выволочку за то, что потащили с собой Путника, которому и так нездоровилось. И Путника теперь тоже ругала шёпотом за его легкомысленную выходку. Но он уже спал. Во сне он увидел маму. Она плакала и смотрела куда-то сквозь него. А потом он увидел зеркало и не мог понять, то ли это он отражается в нём, то ли заплаканное лицо матери. Зеркало переливалось цветными пятнами, как тогда в операционной. Он коснулся рукой радужной плёнки, и она пропустила его. Он подумал и не захотел возвращаться.