Немного погодя приходит ведьма и как заорет:
— Скоро ль, наконец?
— Готово уже — заходи!
Скрип! — отворяется дверь, вползает ведьма.
Вот где было на что поглядеть: Хватай хватает, Ломай крошит, Железоглодай гложет, медведь колотит, волк дерет, лиса кусает, рысь царапает, косуля копытом бьет, зайчонок носится, а младший брат ковшом ведьму охаживает.
Однако совсем добить ведьму им не удалось, потому что дверь бани осталась открытой, она и удрала.
То-то ликованье было! Только когда младший брат стал про девицу рассказывать, сразу все опечалились и кинулись ее разыскивать. Заяц поскакал впереди, волк и собаки — следы разнюхивать и — глядь! — нюхали, нюхали и нанюхали.
Рысенок и косуля тотчас вырыли гроб железный, медведь вытащил, Хватай, Ломай, Железоглодай крышку железную отломали, а лиса-лекарь нашла зуб золотой в изголовье.
Младший брат вставил зуб, откуда он был вырван, и глядишь — жива девица, здоровехонька. Теперь еще оленя приевитом оживили и той же дорогой ко дворцу помчались.
По дороге лиса, умная голова, говорит:
— Все мы вынюхать можем, да все же сразу не унюхали, что ведьма свой прутик на осине забыла. Разве была нужда так далеко убегать?
— Ничего, ничего, — олень ей в ответ. — Теперь прикажем ведьме без прутика с осины слезать, а коли не послушается, тогда повалим осину на землю.
Ладно. Приходят они к осине. Сидит ведьма, нахохлилась и стонет:
— Холодно мне, зябко мне! Пусти меня на землю погреться, а чтобы звери твои не покусали, дозволь мне их легонько прутиком стегануть.
Младший брат даже слушать не стал, что она там причитает. Он ей крикнул:
— На землю с прутиком не слезай, а скажи ты нам немедля, что это за камни такие!
— Это все люди, это все звери.
— Ладно, коли они люди, коли они звери, тогда как их оживить?
Неохота ей, ох, неохота говорить, но как замолкает, так они начинают осину на землю валить.
— Не валите, не валите, все скажу: возьми из-под осины земли гнилой и посыпь на камни, тогда они оживут.
Так и получилось. Появились тут люди, явился старший брат, звери — его помощники, отец девицы, мать девицы и все подданные. Толчея, как на базаре.
Тут обступили все осину и повалили ее вместе с ведьмой. Когда падала, не успела она ни прутиком стегануть, ни руки поднять: навалились все звери и растерзали ведьму в клочья.
Младший брат женился на девице и зажил во дворце вместе со старшим братом в ладу и согласии. Тесть отдал зятю и власть.
Пастарис
оумирали у одного рыбака все сыновья, только самый младший остался. Так и прозвал отец последыша Пастарисом.
Однажды, когда рыбак с Пастарисом ловил у морского берега рыбу, увидал он большой, чудной корабль. Подошел корабль к берегу и стал. Ни души на нем не видать. Тут вдруг выходит изнутри корабля великан — был это сам черт — и кричит рыбаку:
— А ну-ка веди ко мне сюда сына своего Пастариса!
Рыбак ему в ответ:
— Нет, не поведу я сына своего, не дам!
Заслышав такое, прыгнул великан в море, вылез на берег, схватил Пастариса, принес его на корабль и умчался вихрем. Под вечер стал корабль посреди моря у дивного замка: Отвел великан Пастариса в замок и посадил в отдельную комнату, наказав при этом:
— Если в ночи услышишь чего, то огня не зажигай и не гляди!
Вот остался Пастарис один в комнате. Пригорюнился и думает про себя: «Что со мной сбудется, чего не сбудется — поди, увижу!»
Вечером улегся он спать, однако не засыпает. Едва темнота настала, как зашуршало что-то. Думает Пастарис: «Шурши сколько влезет; и не велено огонь засветить, да и нечем мне это сделать!»
Так ночь и прошла. На другую — то же самое. На третью ночь Пастарис задумался: «Экие чудеса! Что бы такое могло тут все время шуршать? Постой-постой, упрошу я завтра великана, чтобы отвез меня на день к отцу погостить. Коли он сделает по-моему, то попрошу у отца огниво и фитиль. Это самое верное, тут уж я тебя, голубчик, разгляжу!»
Наутро спрашивает Пастарис великана, не отвезет ли он его на денек к отцу погостить.
— Отчего же нет? — отвечает великан. — Но когда обратно пойдешь, не смей ничего брать с собой из отцовского дома. И еще вот что: я останусь тебя дожидаться на корабле; под вечер, как в первый раз прокричу, прощайся с родительским домом и ступай; как во второй раз прокричу, то быть тебе уже на полдороге; как в третий раз прокричу, то должен ты на корабле быть.
Ладно. Приезжает на другой день Пастарис к отцу и рассказывает, как с ним все произошло, зачем приехал. Не придумать отцу, как провезти тайком огниво и фитиль; тут Пастарис и говорит:
— Зашьем для огня прилады за подкладку куртки, тогда провезу их за милую душу!
Ладно, так и сделали. Под вечер заходил ходуном дом отцовский: прокричал великан по первому разу. Заторопился Пастарис в дорогу. Едва полпути минуло, как земля задрожала: прокричал великан по второму разу. Едва на берег вышел, как море взбаламутилось: прокричал великан по третьему разу. Вот взошел он на корабль. Великан спрашивает:
— Ну, принес чего с собой?
— Сам, поди, хорошо видишь, что нет ничего! — Пастарис ему в ответ.
— Ну, тогда поплыли!
Помчался корабль вихрем — раз, два! — вот уже и замок.
Вечером улегся Пастарис спать, но не засыпает. Едва темнота настала, как снова шорох раздался. Пастарис тотчас огонь высек и увидел красу-девицу. Однако она испугалась огня и убежала.
Поутру приходит к Пастарису великан.
— Ах, вот как, такой ты сякой, огонь у меня зажигать вздумал! Идем со мной!
Идет Пастарис. Как на волю вышли, сгреб великан Пастариса и унес за море на скалу высокую-превысокую, на самую вершину. Там оставил Пастариса, а сам исчез.
Простоял Пастарис на вершине день, два; сколько выстоишь?
Давай на землю слезать. Вот он лезет, вот карабкается, вот мучится да тужится, наконец с муками превеликими на третий день слез — руки исцарапаны, колени в крови, одежда изодрана. «Хорошо, что хоть сюда добрался!» — воскликнул Пастарис и пошел прочь куда глаза глядят. Опушкой леса шел и увидал он коня убитого, меч вонзенный и четырех воевод голодных. Хочет Пастарис мимо пройти, а они его не пускают, говорят:
— Не проходи, молодец, мимо!
Мы, четверо воевод, забили этого коня, должен ты коня между нами поделить! Один из нас над зверьми воевода, другой над птицами, третий над рыбами, четвертый над муравьями. Если разделишь по справедливости, отблагодарим тебя сторицей!
Ладно. Взялся Пастарис делить. Воеводе зверей отдает обе задние ноги, воеводе птиц — обе лопатки, воеводе рыб — середку, воеводе муравьев — голову. Втыкает Пастарис меч на место и хочет уходить, не мешкая, но не отпускают его воеводы, говорят:
— Горазд ты делить, за это мы тебе заплатим хорошо. Вот тебе от звериного воеводы волосок. Коли стрясется с тобой какая беда, то посучи в пальцах волосок и помяни воеводу, тотчас твоя сила удевятерится против самого звериного воеводы. Теперь вот тебе от птичьего воеводы перышко. Коли стрясется с тобой какая беда, то посучи пальцами перышко, сразу сможешь бегать и летать вдевятеро быстрее, чем сам птичий воевода. А теперь вот тебе от рыбьего воеводы чешуйка. Коли стрясется с тобой какая беда, то потри чешуйку и помяни рыбьего воеводу, сразу сможешь плавать вдевятеро лучше и быстрее, чем сам рыбий воевода. И вот тебе от муравьиного воеводы ножка муравьиная. Коли стрясется с тобой какая беда, то посучи пальцами ножку и помяни муравьиного воеводу, сразу сможешь в землю заползти вдевятеро глубже, чем сам муравьиный воевода.
