— Моего сожителя, — медленно, безэмоционально, ледяным голосом говорит Барнс. Взгляд у него примерно такой же. — Зовут Стив.
К черту этих снайперов, ну правда.
Но Сэм все равно понимает, что Барнс имеет в виду. Понимает, как прозвучали его собственные слова: он говорит о Капитане Америке так, словно под титулом нет личности, словно щит и миф, выстроенный вокруг него, — все, из чего состоит этот человек. Но это не так, и Сэм об этом знает. Он ведь сам первым делом подумал как раз о том, что Стив Роджерс пришел сюда за наставлением, потому что он страдает так же, как и любой другой травмированный солдат.
— Да, — говорит Сэм, — ты прав.
Барнс тут же расслабляется, и следует короткий момент тишины.
— Так значит Стив, — снова начинает говорить Сэм, привыкая к имени. — Он хороший сосед?
В ответ Барнс неожиданно улыбается.
*
Пятью днями позднее Стивен Г. Роджерс, известный также как Капитан Америка, обгоняет Сэма Уилсона во время утренней пробежки в первый раз.
А потом во второй.
А потом в третий.
*
— Абсурд какой-то, — заявляет Джеймс своим безэмоциональным тоном голоса после того, как он просит Стива кое-чему его научить, а тот отвечает, что, нет, он не научит Джеймса танцевать свинг.
У него просто никогда не было возможности научиться, вот и все. Арни хоть и показал ему основы, но для настоящего танца нужен был кто-то, с кем можно было бы сходить куда-нибудь потанцевать. В те времена с ним точно никто и никуда идти не хотел.
Услышав об этом, Джеймс нахмурился так, как обычно хмурится, когда решает, что Эту Херню Пора Менять, И Точка.
Временами Стив прекращает все свои дела лишь для того, чтобы подумать, что Джеймс Б. Барнс, должно быть, был довольно устрашающим сержантом.
И потом все и правда меняется. Теперь, когда Стив не на очередной миссии, он приходит домой и слышит Гленн Миллер или Дюка Эллингтона, и видит Джеймса, смотрящего видео на ютубе или практикующего движения. И, с одной стороны, Стив радуется, что его сосед так охотно приспосабливается к музыке, на которой сам Стив вырос, но, с другой стороны, он иногда думает, не было бы лучше посвятить свои время и энергию на другие, более полезные вещи.
Хотя, восстановление — процесс медленный, его нельзя торопить, оно происходит по-разному, да и поиски работы у Джеймса пока еще не увенчались успехом.
Но есть еще кое-что.
Когда Джеймс слушает музыку или танцует, он меняется. Словно что-то его беспокоящее в такие моменты исчезает: та тревожность, которая часто не дает ему выйти из дома, те неожиданно дающие о себе знать воспоминания, которые тянут его обратно в дни заключения, в дни на войне. И когда такое происходит, Стиву интересно (не то чтобы он может о таком спросить, а если и может, то вряд ли правильно свой вопрос сформулирует, поэтому он никогда не спрашивает), кого же он в такие моменты видит: беззаботного и юного Джеймса, которым тот однажды был, или Джеймса настоящего, такого, какой он есть где-то в глубине души, личность которого долгое время приходилось прятать, чтобы выжить. Стив этого не знает. Но Джеймс в эти моменты такой красивый, такой грациозный и томный, и иногда…
Иногда, как сегодня, Стив возвращается домой и слышит Билли Холидэй, видит улыбку Джеймса, когда тот смотрит на него. Он едва ли дает Стиву время убрать свой шлем, на покупке которого он настоял, и снять куртку, прежде чем зовет его к себе, говоря:
— Я, кажется, понял, как это делается, — и как только Стив к нему подходит, он с удовольствием пользуется шансом потренировать движения с партнером, который хоть раз не оказывается воображаемым.
Нужно отметить, с партнером очень бесполезным, как считает сам Стив, но он уже давно понял, что Джеймса не переубедишь: он говорит Стиву, как правильно держать осанку, показывает, какие движения делать и на какой ширине друг от друга должны быть ноги, рукой ведет бедро Стива, объясняя движения… И Стив уже не может отрицать то, что его неспособность к улучшению навыков не имеет ничего общего с его двумя левыми ногами, а зависит полностью от того, каким Джеймс становится тактильным, когда сосредоточивается на танце. Он трогает Стивово запястье, плечо, хватается за пальцы, оборачивает руку вокруг талии, прежде чем оттолкнуть, и Стив остро чувствует каждое прикосновение, чувствует свое тело и тепло, которое по нему циркулирует, чувствует, насколько близко Джеймс стоит.
— Ты знаешь, — на этот раз умудряется сказать Стив, и Джеймс смотрит на него, убирая со лба мешающие пряди волос, так что Стив снова едва ли не теряет мысль, — я уверен, что Энни бы тебе с удовольствием помогла. Она точно в этом деле меня лучше. Она даже может посоветовать тебе кого-нибудь, с кем ты можешь практиковаться. Пегги тоже кого-нибудь подскажет.
Джеймс поджимает губы в раздумьях.
— Может быть, — говорит он, и Стив не знает, чувствовать ли ему облегчение или разочарование от такого скорого согласия, но потом Джеймс медленно растягивает губы в улыбке, которая в последнее время появляется все чаще и чаще. — Или… — продолжает он. Его рука, до этого покоящаяся у Стива на талии, скользит вверх по спине, и он прижимает Стива к себе. — Я мог бы последовать совету агента Картер и продолжить использовать тебя в качестве своего подопытного, — он ступает вперед, и Стив по привычке делает шаг назад. Временами, когда Стив задумывается об этом, он понимает, что следовать за Джеймсом — самая простая вещь в его жизни. — Чтобы потом очаровать всех моими безупречными движениями, стоит музыке лишь начаться, — он приподнимает бровь, не разрывая зрительного контакта. На фоне Билли Холидэй поет про своего мужчину, и иногда…
Иногда Стиву кажется, что Джеймс делает все это намеренно.
Так они и живут.
*
(Как потом оказывается, так и есть.
Намеренно).
*
Это уже второй раз, когда Наташа и все остальные члены команды оказываются на торжестве по случаю Нового Года в Башне Старка, и Романова уже чувствует, как это станет традицией, если только Читаури не решат атаковать снова (наивная надежда) и если никто из их ох какой непостоянной команды не решит чересчур сильно терроризировать остальных (это вряд ли). К счастью, ничего из этого не случается в этом году, поэтому они все здесь. Старк, без которого ничего этого не было бы, и доктор Беннер, который жмется к стенам, но которого все еще можно заметить в толпе благодаря какой-то красной мишуре, которую Тони намотал ему на шею, чтобы «оттенить зеленый». Клинт трется у столов с едой, наверняка воруя большинство из закусок, чтобы потом увезти ее своим детям. Тора здесь нет: он знал о Земных празднованиях в это время года, но не уточнил, в честь чего они, поэтому пришел, ожидая… праздник зимнего солнцестояния, который празднуют асгардцы и который, как они думали, они установили во всех подвластных им мирах.
Ответственные за Землю инопланетные управляющие, должно быть, чересчур небрежно отнеслись к своим обязанностям, раз уж они умудрились упустить зарождение и распространение христианства.
Тор выглядел очень заинтересованно и хотел узнать побольше о Земных праздниках, но не смог остаться ни на Рождество, ни на Новый Год. Жизнь в качестве принца Асгарда выглядит очень занятой.
В противоположность Тору, Роджерс точно праздновал Рождество, это Наташа знает. В прошлом году она привозила его сюда из Вашингтона, только в тот момент осознав, что все праздники он провел в одиночестве, но в этом году, когда она снова предложила ему поехать вместе, он ответил, что уже будет в Нью-Йорке: его сожитель пригласил его отпраздновать Рождество со своей семьей.
Наташа не сомневается, что семья Барнсов была только счастлива приютить у себя Капитана Америку. Вряд ли можно найти более почетного гостя. ЩИТ же был куда менее рад узнать об этом — там ненавидят, когда Роджерс находится не под их контролем.
Сегодняшний вечер — этакий утешительный приз: несколько драгоценных часов агентству будет известно точное местонахождение Роджерса, не говоря уже о том, что он в полнейшей безопасности. Защищеннее места не найти, да и Наташа держится рядом.
