Вопросительно глянув на Илью и получив от него в ответ короткий кивок, я осторожно сделал три шага вперёд, ближе к Гефесту. Двое его охранников лениво подняли на меня оружие, показывая так, чтобы я чего не выкинул. Положив руку на прицепленный к поясу ящичек, я с секунду помедлил, прежде, чем щелкнуть железной застёжкой. И опустил руку с контейнером, крепко сжимая его.
- Где мои люди? Где Доктор? – сквозь зубы спросил я, поведя глазами на окно, плотно задёрнутое шторой. – Если вы хоть кому-то причинили вред, то я!..
А что я могу сделать? Пока моя сторона не в выигрыше.Четверо бандитов, что слышали мои гневные слова, рассмеялись. Да, с их стороны я выгляжу глупо,угрожая им из последних сил. Стиснув зубы, я бросил контейнер под ноги Гефесту. Пусть хоть подавится этими ягодами! Лишь бы вернул мальчишек целыми.
- А вот это было зря, – главный бандит ткнул носком ботинка контейнер, и один из подручных спохватился, чтобы поднять его и проверить содержимое. – Но мы договаривались о большем. Документы и голова анархиста. Ты помнишь?
- Документов никаких нет. Это просто личный дневник, куда Бергамот записывает свои мысли! Там нет ничего ценного! – я отступил назад, загородил собой Бергамота от злорадных взглядов бандитов, – хочешь убить его только по тому, что он якобы много знает и много болтает? Не нужно. Я присмотрю за ним. На шаг от себя никуда не отпущу. К себе верёвками привяжу, но убить его вам не дам!
От нахлынувшей злости хотел уже вынуть кинжал из ножен, и просто метнуть его в ухмыляющуюся рожу Гефеста, но рука Бергамота успела крепко сжать моё запястье. Будто бывший свободовец услышал мои мысли.
- А что, последнего желания перед смертью не даёте? – не веря своим глазам, я застыл, увидев на лице Бергамота довольную ухмылку. А тот нагло залез в карман, выудил оттуда пачку сигарет с зажигалкой и наспех закурил, – Хоть расстреляйте за забором, чтобы место святое кровью не запачкать перед Зоной.
- Такое последнее желание исполнить несложно, – одного кивка хватило, чтобы указание главаря было распознано и приведено в исполнение.
- Иди к ним, – успел шепнуть анархист прежде, чем Хима грубо взяла его за ворот и поволокла к воротам, а одноглазый охранник грубо оттолкнул меня к дому. Процессия с Гефестом во главе без всякого интереса обогнула меня, словно призрака, и последней миновала покосившуюся калитку.
Я, приоткрыв рот, беззвучно наблюдал, как калитка, за последним вышедшим, со скрипом закрывается. Ждал, что сейчас что-то начнётся. Что Илья сейчас устроит им представление. Как было всегда! Как было в школе! Это же Бергамот, у него всегда есть какой-то план! Только сквозь короткую тишину ко мне, словно сквозь вакуум пробился звук удара и чей-то хриплый голос:
- На колени, мразота гнилая!
- Дайте хоть докурить, ребятки.
- На колени!
Еще один глухой удар, стон и давящийся кашель. А после, леденящий душу и такой знакомый звук – передёргивание затвора автомата. У Ильи нет плана. Он специально сказал мне идти в дом к пацанам. Бергамот ушёл на свою казнь…
- Нет!!! – тело само бросилось к забору, рывком дёрнуло калитку и выскочило во двор, понеслось к группе людей, что стояла полукругом. Между спинами двух я увидел Бергамота. Он стоял на коленях, с опущенными руками. Смотрел на Гефеста перед собой, но будто видел кого-то другого. Зелёные глаза были стеклянными, а на лице застыла спокойная улыбка. Он смирился со своей участью. Только я нет!
Я что-то закричал, или даже зарычал как зверь, выхватывая, наконец, кинжал, нацелившись на одноглазого бандита. Звуки в тот миг исчезли, а время замедлило свой ход. Я чувствовал прохладный воздух каждой клеточкой открытой кожи. Видел всё, что происходило вокруг. Первая в мою сторону начала поворачиваться Хима, и на её напряжённом лице проступало удивление. За ней Гефест, с раздражением, что его отвлекли от занимательного зрелища. Бергамот повёл головой в мою сторону, и теперь в его глаза вернулась эмоция – невероятное потрясение. Провернув рукоять кинжала в пальцах, я на бегу всадил лезвие в правый бок Окуня. Другой рукой сжал его за горло куртки, разворачивая его лицом к одному из бандитов с двустволкой, закрываясь им как щитом, оставив спину открытой. Надеялся на Химу, что подстрахует. В ушах зазвенело от крика Окуня, а потом заложило от грохота выстрелов. Салага в замызганной серой куртке замешкался стрелять в своего, хоть тот и был уже близок к смерти, держал оружие поднятым на нас. Третий же бандит, что остался за спиной у меня, нажал на спусковой крючок, однако, Хима не подвела. Не вижу затылком, что там произошло, но очередь ушла в сторону от меня и в землю. Боковым зрением увидел, как Илья ловко вскакивает с земли и прыгает на Гефеста, вцепляется в его руку, с пистолетом, что направлялась на меня. Вынимая кинжал из тела ослабевающего Окуня, я с трудом толкаю его вперёд, на растерявшегося парня, сам разворачиваюсь к потрёпанному лидеру бандитов и своему анархисту. Два быстрых шага и удар в открытую шею! На этом исход боя! Секунда и всё!.. Только на первом же шаге что-то невозможно обжигающе с хлопком впивается мне в грудь, прорывается сквозь изношенный и вовремя не заменённый бронежилет, пробивает рёбра, проходит сквозь плоть и выходит снаружи, через спину. Отступив назад от сильного толчка и, чудом устояв на быстро слабеющих ногах, я замираю, совершенно не понимая, что произошло. Опускаю глаза вниз, и с изумлением обнаруживаю на груди, с правой стороны, багровую дыру. Дыра от пули? В меня попали? Гефест выстрелил в меня? Меня что… убили?..
Разом звуки и время вернулось в своё русло. Кто-то истошно закричал, не понятно даже какому полу принадлежал этот страшный крик. Сзади меня кричали или спереди, не понимаю… Стало резко холодно и трудно дышать. К горлу подступали горячие массы, и я захлёбывался ими, не мог вытолкать из себя все. Не заметил, как упал на землю спиной назад, рядом с умирающим Окунем. Слева зашуршала трава, и меня задели ногой. Зажав рану ладонью, я повернул голову, залив в ухо целый поток этой горячей массы. Хима в метре от меня, ногой бьёт одну из шавок Гефеста в челюсть, делает колесо назад, уходя от второго, что хотел застрелить девушку из двустволки. Ему в затылок прилетает зелёный пушистый ком, с неразборчивыми воплями, и от такого столкновения парень сам падает на землю.
- Шаман!!! – звонкий тонкий голос оглушает меня, и в ту же секунду тёплые дрожащие ручки касаются моего лица. Артёмка?.. Напуганный, уже зарёванный… Когда ты тут с Гопой оказаться успел?
Мальчишка хотел сказать что-то ещё, но подавился воздухом от удара тяжёлым сапогом и повалился на бок рядом. Над нами навис широкий силуэт Гефеста. Пистолета у него в руках уже нет, но это не делало медведеподобного мужика менее опасным. Его губы двигались, он что-то говорил, но я не слышал слов за близким до боли знакомом замогильным воем. «Сирень»... Рассвирепевшая после потери своих артефактов, она нагоняла людей, которые её обманули. Шла по нашему следу, готовая снести всё на своём пути. Так значит, у Бергамота всё же был план? И это я, дурак, его вовремя не понял...
Я закрыл глаза, болезненно закашлявшись. Горячие сгустки крови скапливались в лёгких и горле, мешая дышать. Сознание постепенно покидало меня, а звуки окружающего мира смешивались в единую какофонию. Вот так оно и бывает, Шаман. Хотел как лучше, а на результаты уже не посмотришь. Как сквозь воду ощутил, что меня подняли за плечи и второпях поволокли. Головой вперёд – ещё живым считают. Оптимисты. Крики и выстрелы остались позади, становились тише. Как и слова, которые теперь стали мне слышны.
- Только не вздумай, Шаман! Ты мне живой нужен! Живой, ясно тебе?! Я не хочу быть тем, кто выроет твою могилу, понял?! – наверное, я усмехнулся этому далёкому сбивчивому голосу. Бергамот. Опять он своё заладил. Опять тащил туда, где могли бы спасти, – Доктор! Док! Где вы?! Помогите!!!
С хлопком двери я окончательно провалился в холодную пустоту, густую, вязкую, как болото. Я тонул в ней, захлёбывался, грёб руками, пытаясь добраться до края и глотнуть воздуха. Лёгкие сжимало горячими щипцами, выталкивало последние капли кислорода. Конечности немели, силы бороться с темнотой иссякали. Сделав два последних гребка, я сдался. Уже бессмысленно было бороться... Я не дотянусь до поверхности, где сквозь толстый слой болот над головой, мерцает свет солнца. Я его больше не увижу... Меня тянет вниз, на самое дно. И лица моих друзей, лицо Ильи, будет только проскакивать в моих воспоминаниях. Не долго...
