Промёрзший асфальт обжег холодом ступни. За секунды лишил чувствительности. Я не хотел держать себя на ногах. Повис на свободовце балластом. Стоит ему отпустить вторую руку, и я под своим весом сползу на обледеневшую дорогу. Останусь там лежать. Пусть пристрелит так. Большего позора уже не будет. Будет только свобода. Долгожданная и вечная.
Кое-как заставив меня держать равновесие в сидячем положении, мучитель неторопливо извлёк из кобуры пистолет. Металлически щёлкнул предохранитель, клацнул взведённый курок. Всё. Вот и конец. Последние секунды. Я глубоко вдохнул, наплевав на болящие рёбра. Ничего. Ради последнего глотка холодного воздуха потерпеть можно. Бесстрастно чёрный зрачок дула уставился на меня. А поверх него – зелёный огонь глаз рыжего анархиста. Огонь тлеющий. Палач нахмурился. Отвёл от меня взгляд. Ну, давай! Давай! Чего ты медлишь? Чего ждёшь?!
- Прости, – рука, сжимавшая пистолет, задрожала и безвольно опустилась. Как подкошенный Бергамот рухнул на колени передо мной. Крепко и заботливо обнял, притягивая к себе. Как тогда. В допросной. Лживо. К чему этот спектакль? Почему не стреляет?
- Большее не в моих силах сделать. Пожалуйста, дождись помощи. Тут блокпост близко. Они должны быстро прийти. Тебе помогут. Ты будешь жить. – Отстранившись, он отчаянно впился в мои губы коротким поцелуем. Отпрянул, как от внезапно активированной «Жарки». Грохот выстрелов разорвал туманную поздне-осеннюю тишину. Бергамот выпустил в воздух добрую половину магазина и, развернувшись, по своим следам отправился в обратный путь. А вскоре совсем пропал из виду за облысевшим от бурьяна склоном холма. Оставил меня одного. Оставил в… живых?.. Зачем? Почему не закончил?! Меня как по голове огрели, выведя из ступора. Я боязно огляделся по сторонам, часто задышав от новой порции страха. Страха неизвестного.
- Вернись… Бергамот, вернись!.. – я попытался встать, но сил совсем не было. Упал в снег лицом вниз. Непослушными пальцами сжал белую кашицу вперемешку с грязью. И всё бессмысленно продолжал звать проклятого палача Бергамота.
- Вернись и закончи!.. Убей меня!.. Ты ублюдок!..
От бессилия и страха по щекам потекли слёзы. Я со страхом и надеждой смотрел на пустой горизонт. Ждал, что проклятый анархист услышит меня и вернётся. Закончит дело, или вернёт обратно в подвал. Я согласен на него. Я согласен снова сидеть в подвале! Терпеть побои, насмешки, любой позор! Только не здесь одному на холоде!
- Вернись!.. – сведёнными судорогами пальцами, сдавил ледяной снег, дрожал от беспомощных рыданий, – прошу тебя!.. Бергамот, вернись!.. Не бросай меня здесь! Забери меня обратно!.. Молю тебя!.. Забери!..
- Ох, мать твою! Мужик, кто тебя так?!
Я не услышал, как ко мне со спины подошли трое в тёмно-синей форме. Наёмники. Точно… Бергамот говорил, что недалеко блокпост. Они услышали выстрелы и пришли…
Наёмники забрали меня в Мёртвый Город, поместили в свой лазарет, где я пролежал почти месяц. Был весь утыкан трубками, не было такого места,что не было замотано бинтами. А когда встал на ноги, еще две недели каждый день торчал по часу в душе. Драл шкуру щетками по покраснения, хотел смыть с себя всю подвальную грязь. Мне казалось, она въелась в меня, глубоко в мясо. Волосы я сбрил, потому как пальцы Бергамота касались их. И того, мне потребовалось полтора месяца, чтобы окончательно прийти в себя. Глава местных наёмников взял меня в свои ряды, восхитившись моей выдержкой в плену у «Свободы». Сказал, что такие стойкие крепкие люди ему нужны. Я же себя таким не считал. Показал Бергамоту свою слабину, устроил истерику, молил о смерти. Я себя сам опозорил…
Пока мы шли по вытоптанной старой тропе через болота к Топям, я поведал Артёму о своём знакомстве с Бергамотом и почему ненавижу этого человека.Конечно, я не всё стал рассказывать, чтобы не травмировать психику мальчишки. Опустил самые пугающие подробности и вёл рассказ как можно мягче. Но всё равно я видел застывший ужас в светлых глазах маленького клиента. Грызуна я оправил вперёд – отмычка должен выполнять свою работу, искать безопасный путь, освещая дорогу своим прожектором. Ему и не особо было интересно слушать мою историю. Гопа сонно плёлся за спиной у Артёмки, иногда хрипло жалуясь на погодку, что «сапоги обсохнуть не успевают». Темнота стремительно накрывала Болота и меньше, чем через час, ночь войдёт в своё право, выпуская из нор и пещер голодных хищников. По моим расчётам, до Гнилых Топей осталось пройти каких-то полкилометра.
- Мне до сих пор во сне иногда сниться кошмар о том подвале, – хмуро подметил я, – просыпаюсь с криками и еще долго не могу прийти в себя, что это был всего лишь сон. Сижу на матрасе или кровати, и жду, что сейчас откроется дверь с протяжным скрипом и спуститься Бергамот, с хитрой ухмылкой. А дальше снова побои, издевательства и позор…
Я остановился ненадолго, чтобы внимательно посмотреть в напуганные и сочувствующие глаза мальчишки.
- Теперь ты понимаешь меня, Артём? Почему я так ненавижу Бергамота…
- Шаман… – малой вдруг всхлипнул, за пару быстрых шагов приблизился ко мне, и крепко обнял, уткнувшись в грудь, – прости…
- Ты чего? –я растерянно погладил его по мягким волосам, – за что извиняешься-то?
- Прости, что заставил рассказывать такое, – Тёмка поднял на меня покрасневшие глаза, показал мокрые от слёз щеки, – опять заставил пережить кошмар…
- Да ладно тебе! – я рассмеялся, заботливо вытер мордашку клиента ладонью, – это просто болезненные воспоминания! Вот я тебе высказался и мне даже полегчало!
- Правда?.. – Артём неуверенно улыбнулся, громко хлюпнув носом.
- Правда-правда, – с улыбкой соврал я, взъерошив его макушку. Малыш слишком близко к сердцу принял мой рассказ. Наверное, не нужно было посвящать в свои пережитые кошмары. Еще в депрессию впадет!
Густая мгла ночи окутала Болота слишком быстро, быстрее, чем я думал. В борьбе с ней наши фонари и даже прожектор Грызуна оказались бесполезны – они выхватывали лишь небольшие участки впереди, чаще всего поросшие болотной травой в человеческий рост. Густой камыш шелестел при каждом дуновении ветра, скрывая посторонние шумы. Подойди к нам мутант – вряд ли бы его хоть кто-то заметил. Тропа терялась, а вязкие места стали попадаться всё чаще. Опасность вляпаться в аномалию или топкую лужу в разы возросла. Наш шаг снизился до черепашьего спринта. Осторожность вкупе с усталостью. Оголённый относительно крепкий островок служил нам местом привала. За ним мертвенно поблёскивали в лунном свете чёрные воды Большой Трясины. Мёртвая зона местных Болот. Как назло, она занимала почти весь центр, вынуждая всех местных закладывать крюки для обхода. Напрямую никак не пускает. Стоит сунуться – не радиация выест, так под воду утянет. В самом центре Трясины вода подсвечивала кислотно-зелёным. Зона припасла для путников поблажку – скопление подводных кислотных аномалий, нежно прозванное сталкерами «Маяком». Тоже предупреждает, где безопасно: остаёшься в тени – хорошо, а вышел на свет – что ж, недолго тебе жить осталось.
- На ночлег здесь не будем оставаться, – сняв ненадолго тяжёлый рюкзак с бутылками, я потёр затёкшие плечи, – слишком опасно. Доберёмся до пустыря возле затопленной деревни, там и устроимся.
- Слых, Шаман! –отмычка бухнулся на землю, положив огромный фонарь под ноги, – а куда мы конкретно идем?
- В Гнилые Топи.
- Да не-е-е! Я конкретно спрашиваю! Ну, там, типа, старая церковь, заброшенная больничка…
- Грызун, от тебя требуется освещать нам дорогу, а куда мы идём, тебя не должно волновать. Здесь я мозг, и я следую своему курсу. – Я угрюмо посмотрел на парня и тот смирно, но недовольно кивнул. А вот Артём с сомнением наморщил носик. Малыш прекрасно понимает, что идём мы вслепую. У меня нет конкретных данных, куда именно ушел Гефест. Когда будем на станции, напишу сообщение Химе. Есть крохотный шанс, что девушка нароет более подробную информацию о походе Гефеста. Иначе, придётся рыскать по всем Топям или возвращаться обратно в «Хуторок», надеясь, что меня там не прибьют.
