- Нет!.. – он заткнул меня новым настойчивым поцелуем, прорвавшись глубже в рот. Челюсти заболели, сомкнуть мне их не давали. Свободовец буквально насиловал меня языком, ворочил мой, непослушный, толкал и пихал его. Словно меня, не так давно на полу подвала. Моей правой рукой он ускорил темп, заставлял меня обхватывать ствол члена. Своей свободной заскользил по отбитым ягодицам, больно и жёстко сжал одну, так что я заскулил, зажмурившись. А потом почувствовал, как пальцы палача воровато побежали ниже, до копчика. И еще ниже! Средний коснулся ануса, помассировал его, надвил, и с резкой, непривычной болью прорвался на всю длину внутрь, заелозил внутри.

Если до этого я покорно сидел, со страхом прислушиваясь к действиям палача, то теперь не выдержал. Ужас накатил быстрой ледяной волной. Я мелко затрясся в руках палача. Как после долгого пребывания под водой, я с жутким хрипом, хватанул воздух ртом, а на выдохе заскулил. Сколько еще я должен вынести позора и страданий, чтобы меня, наконец, оставили в покое?! Почему просто нельзя меня убить?! Чем я так провинился перед Зоной?!! Всё из-за наркоты?! Но я же не знал, что в пакетах! Я не виноват!

- Хватит…– тихо застонал я,с каждым словом наращивая голос, – не трогай меня!.. Оставь в покое!.. Ты получил что хотел, что еще нужно от меня?! Ты сам сказал, что я больше не нужен! Чего ты медлишь?! Просто убей меня и всё! Я не могу больше! Хватит меня мучить! Пожалуйста, хватит! Убей меня!!!

На последнем слове голос сорвался на откровенные рыдания. Я без сил уткнулся носом в шею своего мучителя и постыдно не мог остановить настоящие реки слёз. Такого со мной еще ни разу не было. Я всегда мог контролировать свои эмоции. Не было такого, когда бабка, а потом и дед померли, не было, когда невеста сказала, что уходит к другому, когда лучший друг в аварии погиб. А здесь как прорвало. И я не мог себя остановить…

Не знаю, сколько мы так сидели. Минуты, часы? Время я перестал различать окончательно. Я рыдал и бился в тщетной попытке вернуть контроль над эмоциями, а свободовец... просто слушал. Давал выговориться, вырваться на волю всему, что накопилось. Молча принимал всё: угрозы, оскорбления, бессильные стенания и мольбы. Принимал, вытягивал на себя всё до наступления полного опустошения… Стало абсолютно безразлично, что будет со мной дальше. Если хочет, пусть насилует, жрёт живьём или сжигает в печи. Мне всё равно. Только проклятый анархист сидел молча, поглаживая меня по израненной спине, притворно заботливо вытирая ладонью мокрые щеки.

Скрип натруженных петель заставил его отстраниться совсем. Словно в немом извинении, на считанные секунды взгляд пронзительно зелёных глаз столкнулся с моим, прежде чем анархист обернулся встречать «гостей». Дверь распахнулась, впуская в помещение двоих бойцов. Оба в таких же пёстрых испачканных кровью формах. Оба безлики из-за чёрных балаклав. Только глаза блестят злобным азартом в свете лампочки. Оба при оружии.

- Эй, Бергамот, ты тут чё, прописался? – гоготнул один из вошедших и подступил к моему мучителю, как посохом, ударяя по бетонному полу острием лопаты, – мы прибрались во второй, как ты просил. Ну и бардак ты там оставил! Здесь уборка понадобится или не наигрался?

- Я ещё не закончил, – расплывшись в своей обычной улыбке легко бросил соклановцу палач. Только пальцами сильнее вцепился в моё плечо.

- Ну во-о-о-от! – притворно обиженно протянул второй, – вечно ты всё веселье себе оставляешь! А нам только трупаки задрипаные закапывать! Ну мы ж не некрофилы!

- Намёк понял, а? – первый анархист хищно оскалил зубы, видные через прорезь маски, – одолжи нам до вечера эту сучку. Не жопся! Мы на ней от души покатаемся...

Он присел на корточки рядом, по-хозяйски размашисто огладил мой бок, не пропустив мимо ни одного следа пыток, скользнул пальцами внизу живота и... Вскрикнув, одернул руку?

- Извиняйте, конечно, но вас обоих не очень хотят. Как жаль, я тут бессилен, – кокетливо пропел Бергамот, укрывая меня от своих товарищей объятиями. Моего бока снова коснулся металл. Лезвие, на самой кромке липкое и тёплое, легло плашмя, не причиняя вреда, – Снимите бабу в баре. Отгул до конца дня, так и быть, обеспечу. А за шоколадку и пару комплиментов вы, красавчики, без труда девчуль закадрите!

- Да ну тебя на хер, Бергамотина! – уже ни сколько не играя, обиженный анархист попятился от садиста, – кувыркайся вдоволь с этой шлюхой! Шо б он тя сификом заразил!

- Лан те, не ори! – второй же был менее оскорблён, даже поржал над своим товарищем, – окей мен! Как закончишь, отстучи мне на КПК, мы трупец заберём.

Стукнув напоследок в качестве точки лопатой об пол, оба свободовца покинули подвал. Последний специально громко хлопнул дверью. Мы снова остались вдвоём, но атмосфера как-то изменилась. Палач провожал своих товарищей хитрой победоносной ухмылкой. Только когда вновь воцарилась звенящая тишина, он позволил себе шумно выдохнуть и опустить голову мне на плечо.

- Препараты ещё действуют. Сил поднабрался после еды? Ноги переставлять сможешь? – и снова ни нотки веселья в голосе. Будто не этот же человек сейчас легко и беззаботно отшивал двух похотливых сволочей из своей бригады, – могилу будешь рыть себе сам. Чем больше мы тут торчим, тем больше нежеланных личностей к нам наведается и тем меньше у тебя шансов на это, понял?

Я не удержался от холодного нервного смешка.

- Как жестоко заставлять смертника самого копать себе яму для вечного покоя. Лучше давай закончи дело сейчас. Я ужасно устал... Я не могу больше...

Голова страшно кружилась, подвал перед глазами начинал вертеться как тёмная мрачная карусель. Я ненавижу всё его пространство. Тусклую лампочку, затхлый воздух, холодный каменный пол и стены. Даже паука в углу, в своей витой паутине! Он сидит, смотрит своей кучей глаз и не внимает происходящего. Ничего, ты тоже скоро сдохнешь с голода. Пищи для тебя здесь нет!

- Все мы смертники. Хочешь по лёгкому, чтобы за тебя другие над этим парились? Не выйдет, – лязгнул металл, зацепивший что-то на поясе, помимо предназначенных ему ножен. Огрызнувшись, Бергамот перекинул через своё плечо мою руку и, подхватив меня под колени, придерживая за спину, резко поднялся. – И нет, не жестоко. Ты уже в этой яме. Ты уже всё закончил, умер и сгнил. Хочешь добавки?

Мой палач постыдно нёс меня на руках как девушку. Ничего, осталось немного подождать позор. Дверь открылась от одного удара ноги, покорно выпуская из тёмной бетонной клетки в освещённый рядом электрических ламп коридор. Я закрыл глаза. Было совершенно безразлично, куда меня понесёт Бергамот и где заставит рыть могилу. Могу только поблагодарить его, что не бросает моё тело на съедение мутантам. Я буду лежать навечно в холодной земле Зоны или пока на запах моих останков не придёт зверь-падальщик. Или очередной Сверхвыброс поднимет меня из могилы ожившим мертвецом? В таком случае я первым делом наведаюсь в гости к Бергамоту! Представляю его выражение морды, когда к нему на огонёк заваливается голый полуразложившийся зомби.

- Н-н-н-у-у чтыо-о-о? – прошамкаю я тогда гнилой челюстью, – ни шдал мыня-а-а-а?! Давй расфлечёмс-с-сяа-а-а-а?!!

От такой нездоровой фантазии я беззвучно рассмеялся в шею анархиста. Не знаю, обратил ли он на это внимания. Да и плевать уже...

Я не заметил, как глухие шаги по бетонному полу сменились шарканьем подошвы ботинок по асфальтовой дороге, а потом быстро хрустом о свежий тонкий покров снега. Наверное, несёт меня подальше от своей базы, чтобы не засорять левыми людьми свободовское кладбище. А может, захотел еще «поразвлекаться»? Заставит идти через поле аномалий или броситься в клыки мутанта? Нет, не заставит. Я буду лежать мёртвым грузом, и пусть хоть в грязь меня втаптывает, не сдвинусь. Устал… Быстрее бы всё закончилось…

Наконец, темп быстрых шагов и сопение Бергамота изменились. Он замедлился, глубоко медленно задышал, а вскоре вовсе остановился. Я нехотя открыл глаза, слегка повернул голову, чтобы осмотреться. Присыпанный чистым снегом пустырь, справа дорога, змеёй вьётся до склона и уходит вниз. Впереди виднеется в сером тумане Мёртвый Город. Бергамот был в своём репертуаре. Даже для убийства постарался оттащить куда подальше. Чтоб даже трупа не нашли.