- Береги силы, пригодятся, – осадил свободовец. Ещё некоторое время он крепко держал меня, желая удостовериться, что не попытаюсь вывернуться. Мне же было не до него. Лишь бы воздух в лёгкие попадал. Лишь бы боль немного унялась. Не осознавая своих действий, я сам привалился к палачу. Запрокинув голову, прикрыл глаза в попытке, наконец, восстановить дыхание. От скудного окружающего мира остались только звуки. Мои собственные громкие хрипы на каждом вздохе, шорохи чужой одежды да тихое щелканье кнопок на коммуникаторе.

Запись была включена без предупреждения. Я обратил на неё внимание только разобрав среди тихих помех знакомые гулкие шаги. Вскоре хрипло грохнула металлом неизвестная мне дверь. Искаженный динамиком развесёлый приветливый голос палача казался мне ещё более несносным. Излишне вежливым, дружелюбным для последовавшего за ним звука удара и хрипа. Отвечал ему действительно Васька. Голос его заметно дрожал, срывался на истеричные ноты, совершенно не характерные для того спокойного человека, что я ещё недавно знал. Садисту-свободовцу и правда, не пришлось работать. Спустя всего пару минут с фонового шума исчезли даже его шаги. Он просто стоял и слушал. Стоял и слушал! А Ваську несло. Сквозь нервный смех, хрип помех и собственного сбившегося дыхания, брань и попытки договориться, ушами и диктофоном палача я слушал. Слушал, как мой бывший одноклассник сыплет проклятия в мой адрес, обвиняет в предательстве, в срыве поставок, в своём положении, как торопливо он выкрикивает имя за именем, тараторит адреса, места, время встреч и передачек. Нет, я не верю. Не хочу верить… Васька не мог! Его заставила эта мразь! Заставил, а теперь мне показывает! Насмехается, ублюдок!

Тираду нескончаемой истерики раньше знакомого мне человека прервал своим грохотом выстрел. После него оборвалась и запись.

- Это не правда!.. – выкрикиваю ему с ненавистью в лицо и сжимаюсь как после удара в живот. Он отзывается острой тянущейся до паха болью. Плевать на неё, я всё выскажу, перед тем как треклятый анархист так же уберёт меня как ненужную вещь. – Это ты его заставил! Ты пытал его! Я не верю, что он сам всё сказал! Васька не такой! Ты его подставил!!! Ненавижу тебя, мразь! Уродец сраный! Чтоб ты сдох!!!

Меня прервал вдруг сжавший горло кашель. С каждым резким выходом воздуха из лёгких, болью резало сломанные рёбра. Я плюнул сгусток крови в щеку анархиста, а тот даже ухом не повёл. Смотрел пугающе отсутствующим взглядом в пустоту, поджав губы.

- Ну давай!.. – еле смог выдавить из себя, слизнув с губ горько-солёную влагу, – ты получил своё!.. Я больше не нужен!.. Убей меня как Ваську и всё! Чего ты тянешь?!!

- Я уже говорил тебе, глупыш, что не хочу быть тем, кто выроет твою могилу. – Вполголоса процедил палач, небрежным движением стерев со щеки кровавый плевок, тыльной стороной ладони. Затем, как маленького ребёнка, успокаивающе погладил по голове. Без тени улыбки... Брешет! Всем своим видом демонстрирует одно, а на самом деле упивается! Ему нравятся мои страдания! Сволочь!..

Подождав, когда я окончательно успокоюсь, вернусь к безразличному состоянию, анархист опять полез в карман. Короткий укол, новая порция тягучего тепла в организме. До того, как боль начала отступать, я с облегчением думал, он решил убить меня ядом.

- Предложил бы тебе выкурить, да сигарет нет. Или ты не куришь? – бесцветным голосом поинтересовался мучитель, швырнув наугад опустевший шприц.

- Ладно, надеюсь, это заменит сигарету, – «свободный» плавно отстранил меня, но только для того, чтобы самому бережно припасть к моим губам. Поцеловал. Просто взял, и поцеловал... От глубокого потрясения я не мог не пошевелиться, ни издать звука. В мозгу как бомба взорвалась, уничтожив все здравые мысли. Меня. Целует. Мужик. Палач, что измывался надо мной несколько дней, красочно рассказывал, чего хочет еще сотворить, лишь бы информацию выпытать, взял и!.. Я не понимаю логику этого человека! Сначала пытал, потом залечил раны, успокаивал, а теперь вот это! Да он псих!..

Протестующе замычав, я дёрнулся, разбередив переломы. Хотел оттолкнуть от себя ненормального. Крепче сжал зубы, чтобы не дать анархисту проникнуть глубже в рот своим поганым языком. Когда мучитель ослабил хватку и покорно отстранился, я был готов спокойно выдохнуть. Неужели он не оставил мои слабые попытки сопротивления без внимания? Неужели он... Радость моя была недолгой. Свободовцу было наплевать на то, чего я хочу, а чего нет. Единственное, о чём он позаботился, мой комфорт. Перехватил под плечи и поясницу, чтобы не вредить животу и рёбрам. Дав мне короткую передышку, он чувственно впился губами в основание шеи, так что я вскрикнул. Дорожкой невесомых поцелуев очертил порез вдоль ключицы замер, уткнувшись лбом в исцарапанное о пол плечо.

- Что ты... делаешь?.. – меня затрясло как при ознобе в лихорадке. Творится какой-то абсурд! У этого свободовца совсем крыша съехавшая! Какого лешего он делает?!

- Тебе же всё равно, если я скажу? – тихо пробубнил он куда-то в грудь мне. Как оправдываясь, уходя от ответа. Немного подумав, он сел по-турецки, подтянул меня ближе, чтобы усадить между ног. Я не знал, что и как спросить. С каждой секундой страх нарастал. Этот человек настоящий псих! Если три дня всё было стабильно, в понимании постоянных избиений без каких-либо изменений, то сейчас всё коренным образом поменялось. Что он еще выкинет? Отгрызёт мне руку? Начнёт кожу сдирать и на себя наматывать?.. Представляя себе всякие ужасы, на какие может быть способен ненормальный свободовец, я не сразу обратил внимание, как что-то твёрдое упирается мне в бедро. Что это? Рукоятка кинжала? Странно... Я сижу между ног у палача, что там может... Дошло до меня не сразу. Натурально прошиб холодный пот.

- Теперь ты понял, да? – гадко хохотнул «свободный», подаваясь ко мне, – знаешь, какой раз на тебя сработало, как часы. Ну и как мы будем это решать? Я тебя не смогу никуда вести в таком состоянии. Подождёшь и посмотришь? Или участие примешь?

- Больной ублюдок... – неосознанно вырвалось у меня, и дальше я не стал сдерживать своего потрясения, – ты ненормальный! Я мужик!.. Не трогай меня!

Попытался оттолкнуть от себя палача, но опять всё тщетно. Руки не слушались, тело ослабло, а меня накрыл настоящий ужас. Лучше бы он дальше резал меня кинжалом, чем... это!

- Да, ты мужик, в этом вся проблема, – усмехнулся мой мучитель, – был бы ты бабой, даже не взглянул бы на тебя.

Рукой он скользнул вниз. Схватил меня за почти потерявшую способность к осязанию кисть, подтянул её к своему паху. Заставил пальцами провести по своему члену.

- Ты что, пидр?! – ответом на отчаянный возглас мне был недобрый, даже зловещий блеск в зелёных глазах. На секунду успел порадоваться, что свободовец отпустил мою руку, но только для того, чтобы расстегнуть ширинку и вытащить наружу детородный орган.

- Не надо!.. – конечно, он не стал слушать мои протесты. Снова взял мою руку и положил ладонью сверху на свой член. Сейчас только могу утешиться, что практически ничего не чувствую. Но само осознание, что садист-свободовец удовлетворяет себя моей рукой – отвратительно! Меня замутило и показалось на мгновение, что гречка выскочит наружу, окатив палача. В другой раз, я бы позлорадствовал, если бы не знал, что он полный псих!

Я закрыл глаза, пытаясь отстраниться от ужасающей реальности. Старался думать о деревенской речке из детства, как я с разбегу ныряю в неё. Не получается... Речка расплывается, только я слышу старательное сопение и тяжелое дыхание на коже... Он льнул ко мне, пошло подавался к моей руке, усыпал жадными поцелуями-укусами шею, грудь. Второй рукой «свободный» заставил меня поднять голову и впился в губы, в требовательном злом поцелуе. Ему было наплевать, насколько сильно я стискиваю зубы, как пытаюсь отвернуться.

- Давай же, расслабься, допусти меня до себя, – блаженно выдохнул мучитель, ненадолго разрывая поцелуй в попытке отдышаться, – тебе понравится, обещаю. Раздвинь ножки.