— Сколько у меня времени? — процедил я сквозь зубы.
— До Великий противостояния остаться четыре часа, — ответила лейтенант Смолл, не дожидаясь слов генерала. Уолкер одарил ее своим тяжелым взглядом и поднялся.
— Уан ауар фор рест! — сказал генерал и вышел из помещения.
— У вас иметься один час на отдых, — перевела Дороти. — Потом мы вести вас к Комната.
Девушка снова улыбнулась и, покачивая бедрами, вышла следом за генералом.
Оставшись один, я первым делом осмотрел ногу и с некоторым удовлетворением отметил, что простреленная мышца была практически залечена. Медицинские приборы рыночников работают гораздо лучше ЗЕФовских аналогов. Видимо, потому что у них не так строги ограничения на технологии.
Я выругался себе под нос и, откинувшись назад, прислонился к стене. На ноге остались лишь две красные отметины шрамов, но все тело болело так, словно его выжигало изнутри невидимым огнем, а голова просто раскалывалась на части. Но, естественно, никого это не волнует. Надо в любом состоянии быть готовым спасти человечество.
Теперь меня официально объявили живым инструментом, дурацкой отмычкой к тайной двери Комнаты. Ради меня рыночники угробили четверть флота в этой звездной системе. Ради меня ЗЕФовцы потратили не меньшее количество техники и людей да ко всему прочему еще и двадцать пять лет времени.
Есть ли в этом моя вина?
Я всего лишь вещь. Навряд ли я в чем-то виноват. Поганое чувство…
Единственное, что остается теперь, — это сделать все не так, как хотят те, кто меня создавал. Я без посторонней помощи в состоянии выбрать сторону в развернувшейся вокруг игре. Я иногда и сам могу дергать за свои веревочки!
А боль в теле все усиливалась. После ухода американцев она продолжала непрерывно расти. Сознание готово было в очередной раз провалиться в бездну беспамятства.
Не будь я в таком жутком состоянии, я бы даже посмеялся над своей привычкой лишаться чувств, как эмоциональная аристократка.
Последнее, что я запомнил, это идущая к моей койке Дороти. Видимо, она что-то забыла и решила вернуться.
Я так никогда и не узнал, зачем она приходила.
— Отдай! Уйди прочь! — врывается в меня голос овра.
Я вишу в воздухе прямо посреди снегопада. Белые хлопья танцуют вокруг затейливый танец. В сумерках не видно ни земли, ни каких-либо ориентиров. Куда ни кинь взгляд — везде снежная взвесь, вечное, свободное движение. Отсутствие смысла и цели.
Может быть, так выглядит счастье?
Нет, это всего лишь очередное видение. Но почему тогда та боль, что я ощущал в реальности, преследует меня и здесь?
— Что тебе надо от меня? — спрашиваю овра.
— Отдавай мне контроль!
— Какой контроль?
— Свое тело! — рычит овр.
— Что? Мое тело?! — Я даже слюной захлебнулся от такой наглости. — А твое-то где?
— Моего тела нет!
— Ну а я здесь при чем? — На меня накатило злое веселье. — Нужно тебе тело — иди, ищи. Мне свое еще пригодится!
— Я хочу жить! — обиженно проревел голос. — Хочу стать Черным сердцем по прошествии лет! Уходи! Отдай контроль!
— Сам иди прочь! — огрызнулся я, раздавая пинки пролетавшим мимо хлопьям. — Что за дела такие, твою мать? Совсем обнаглел?
Боль растет. Я физически ощущаю все потуги овра изгнать мое сознание.
— Мне не взять контроль! — кричит овр. — Почему?!
— Потому что я не даю, — смеюсь я. — Не так просто забрать мое тело!
— Что в тебе необычного? Ты простой человек с неординарными способностями. Таких тысячи на Земле!
— Ну так давай! — стал подначивать его я. — Давай! Выгоняй! Слабо?
Боль становится еще сильнее. Я держусь. Пожалуй, у меня начинается истерика. Громко смеюсь…
— Мне говорили, что все будет не так! Мне говорили, что я легко возьму контроль!
— Неудачник! — констатирую я. — Поцелуй меня в зад, может, тогда получится!
В ответ невидимый инопланетянин разразился неистовым ревом.
Боль во всем теле усилилась еще в несколько раз, но я и не думал сдаваться. Пусть плачется, сколько хочет, пусть пыжится и сопит, стараясь выкинуть меня, — все будет напрасно. Не знаю уж почему, но я невосприимчив к этим потугам.
И вскоре боль схлынула, ее цепкие пальцы ослабли и выпустили меня.
— Эй? Гусеница? — позвал я инопланетянина, но никто не отозвался.
С каждым мгновением становилось все легче. Стена, что какое-то время назад образовалась между мной и моим даром, стремительно таяла. Теперь я снова мог пользоваться способностями в полную силу.
Тогда-то я с удивлением и понял, что, вместо того чтобы уйти в глубины сознания, я взял и выгнал овра. Не загнал в угол, а физически выгнал из своего тела. Раз и навсегда.
Осознав это, я успокоился. Сознание окутала дымка целебного сна, и я отдался ему полностью.
Пришел в себя я уже на плечах у Смирнова.
Майор, двигаясь с огромной скоростью, нес меня вдоль ряда жилых блоков. Я прислушался. Кроме тихого звука шагов, ничего больше слышно не было. Вот это человек — с такой скоростью бежать, да еще с грузом, и даже не запыхаться! Да и погони, похоже, нет…
Я слабо дернулся и застонал. Все тело будто бы пропустили через мясорубку. Было ужасно плохо.
— Очнулся? — спросил Смирнов и чуть сбавил темп.
— Да, — еле-еле выговорил я это простое слово.
— Это радует, — заметил майор и остановился. — Я уже порядком замучился тебя тащить.
Смирнов посадил меня на землю и вытер пот со лба тыльной стороной ладони. Я с удивлением отметил, что он тяжело дышит и весь взмок. Еще полминуты назад мне так не казалось. А ко всему прочему майор был одет в военную форму АС.
— Что случилось? — недоуменно спросил я и болезненно поморщился — и говорить, и двигаться было больно.
— От погони вроде оторвались, — оглядываясь, произнес Смирнов. — Но все равно еще рано пить шампанское…
— Что? — Я ничего не понимал. Какое, к чертям, шампанское?
— Рискованное дело не завершено! — пояснил майор. — Кто не рискует, тот не пьет… Или как там?
Я снова застонал. Может, майор тоже успел приложиться головой обо что-нибудь, пока я был в плену у рыночников?
— А! Так ты, наверное, ничего не понимаешь? — наконец-то дошло до Смирнова.
Я раздраженно кивнул, обрадовавшись, что движение не вызвало новой волны боли.
— Все просто, Сергей! Я выкрал тебя из плена. Ты не должен был оставаться у врага, до противостояния осталось всего два часа. Надо успеть попасть в Комнату, пока ее не захватили рыночники. Рядом с объектом сейчас находятся наши элитные войска вперемешку с местными, они готовы противостоять чему угодно. Но даже элита может не выстоять. Рыночники штурмуют бункер уже третий день. Они потеряли очень многих, но и у обороняющихся потери тоже велики.
— Откуда ты все это знаешь? — спросил я.
— Немного послушал разговоры рыночников, пока незаметно подкрадывался к блоку, где держали тебя.
— Врешь, — ощутил я ложь своим пресловутым даром. Силы явно приумножились.
— Что ты хочешь сказать? — переспросил Смирнов.
— Только то, что ты мне врешь, — повторил я. — Ты ведь знаешь, зачем мне в Комнату, да? У тебя гораздо больше сведений, чем ты мне говорил? Именно ты привел посадочную шлюпку к поселку, потому что точно знал координаты Комнаты, да?
От такого обилия вопросов майор даже сделал шаг назад.
— Я не буду спорить с тобой, — ответил Смирнов, чуть подумав. — Скажу лишь одно — раз ты согласился на задание, твой долг — довести его до конца. Если ты бросишь нас у самого финала, то, по меньшей мере, останешься предателем. Понятно?
— И что же, по-вашему, я должен сделать? — Меня это начинало даже забавлять. — Почему все знают, что мне делать, кроме меня самого?
— Ты с помощью своей силы и силы Комнаты должен убить всех рыночников. Неужели ты так и не понял этого?
Я закатил глаза. Твою мать! Неужели наше руководство — такие ослы? Неужели Председатель только за этим и готовил меня? Наслушавшись своих провидцев, выращивал секретное оружие для того, чтобы обмануть союзников-инопланетян и победить в гражданской войне! Война-то именно гражданская — потому, что люди воюют с людьми, в то время как, запасшись поп-корном, за ними с интересом наблюдают из-под земли проклятые овры.
