Он все же скрутил свою жертву. Еще не в силах подавить смешки и всхлипывания, он улегся грудью на стол рядом с вздрагивающим, кажущимся странно живым телом, упираясь щекой в гладкую холодную поверхность столешницы, заглядывая пронзительным желто-зеленым взглядом в помутневшие глаза девушки.
- Решили оказать сопротивление? Ох, и повеселили вы меня мисс, - продолжал отрывисто хихикать Гробовщик, вводя снотворное в артерию на шее зомби, - спите, ваш звездный час еще не наступил. Спите. - Он почти нежно погладил затихшего кадавра по мягким волосам и бледному лбу, ощущая, что кожа стала теплее, чем была пару часов назад, и сделалась влажной от выступившей испарины.
Когда зомби успокоилась, Гробовщик ввел еще дозу нейротоксина в спинной мозг. Вот теперь, наверняка, ожившее тело его временно не побеспокоит.
- Ну, вот и все. Вы готовы исполнить свою роль, мисс. Гордитесь. Вы - первооткрыватель. Все остальные лишь последуют за вами.
Комментарий к Часть третья
* - Оптограмма Кюне (фотографический снимок последнего момента, увиденного человеком перед смертью).
** - Диссоциативное расстройство идентичности (наличие множественных личностей, которые проявляются независимо одна от другой и часто не знают о существовании других личностей носителя. Известны случаи, когда люди живут с тринадцатью и более личностями в своем сознании.)
*** - Тетаноспазмин - сильнодействующий нейротоксин, продуцируемый вегетативными клетками Clostridium tetanI в анаэробных условиях, является причиной мышечных спазмов при столбняке.
**** - Речь идет о Странных куклах на “Кампании”, которых ведь на корабль тоже загружали люди. Почему они не поднялись в тот момент, почувствовав души, а восстали позже все, как по команде? Скорее всего, они были как-то обездвижены на время. Вот мой вариант, как это можно было сделать с использованием нейротоксина, введенного, например, в спинной мозг.
========== Часть четвертая ==========
Снился мне сон - странный и гротескный: словно огромный проектор отматывал кадры моей жизни в обратном порядке. Мгновение, и аппарат, надрывно взвыв, остановился, пленка заела и расплавилась, а перед моими глазами плясал один-единственный кадр, которого ни разу в моей жизни не было. И одна единственная мысль вертелась на поверхности сознания: “Я зашел слишком далеко, слишком… Я ли это?”
Проснулся я и увидел, что надо мной склонился какой-то пожилой усатый субъект. Судя по тому, как он держал меня, подхватив под бедра, хотел он чего-то, ну уж, совсем неприличного. Времени разбираться, откуда появился этот мужик, у меня не было, ну, и приложил я его по голове… кулаком. Право слово, совсем легонько, просто, чтоб не повадно было. Откуда ж мне было знать, что он от одного удара окочурится.
Ну вот, клянусь, не хотел я его убивать. Я же все-таки врач, хоть и военный. Мое призвание - людей спасать, а не на тот свет отправлять. Да еще и так нехорошо - с одного удара.
Поднялся я на ноги, оправил руками юбки… Стоп! Юбки?! Вот тут меня совсем проняло. Не зря я, видимо, этого извращенца старого на тот свет отправил. Напоил чем-то до беспамятства, обрядил в женское платье, еще и под юбку лез. Я же готов был поклясться, что чувствовал, как он там со своими штанами возится. На этих размышлениях я почувствовал, как накатывает дурнота, и сознание начало проваливаться во тьму.
Воспоминания бессвязные и отрывочные. Я даже не уверен, что это мои воспоминания. В моей голове всплывают картинки деревянной сцены с шаткими, частично прогнившими досками и тягучий танец полураздетой девицы где-то справа от меня. Как застывший снимок. Они кажутся нереальными. Но мне нравится эта поза.
Опускаю взгляд. Передо мной тело пожилого, несколько оплывшего джентльмена. Раскладываю труп моей незадачливой жертвы в последней запомненной мною позе, насколько это возможно, конечно, для типа подобного телосложения и начинающих остывать мышц. А что, сейчас это кажется вполне нормальным, даже смешным. Я даже улыбаюсь, мне так кажется, и тихонько хихикаю.
Убивать для меня не впервой. Это - моя природа, я уже свыкся со своими… особенностями. Всегда удивлялся, как меня еще не поймали. Но это - заслуга моего альтер-эго, соседа по сознанию, как я его любя называю. Он у нас благопристойный, еще бы, военный врач.
Да-да, я знаю о его существовании, а он, святая простота, о моем - нет. Думает, что это он в пьяном или опиумном угаре совершает все эти убийства, и искренне себя ненавидит. Наивный и глупый в своих самокопаниях. Но за это я его и люблю, а потому стараюсь не подставлять, убирая улики с места преступления как можно тщательнее. Хотя, рано или поздно мы все равно попадемся. Как говорят, если вы совершили убийство, то обязательно допустили пятьдесят ошибок. Если вы предусмотрели хотя бы десяток из них, вы - гений. Да, именно, я - гений, но никто об этом не знает, и не узнают, даже мой альтер-эго.
Стоп! Мой взгляд все еще блуждает внизу, и от размышлений меня отвлекает тот факт, что я не как обычно гляжу на свои ноги в брюках и туфлях, а они, эти самые мои ноги, скрыты женской, довольно объемной юбкой. Что за чертовщина!
Вот только не могу понять: откуда взялись еще и воспоминания бордельной потанцульки? Ну, да и ладно. Мне все же понравилось. Самое странное, что, подойдя к зеркалу в дальнем углу, я понимаю, что я и выгляжу, нет, не как танцовщица. Из зеркала на меня смотрит нечто невообразимо бледное, женского пола, в каком-то слишком уж бутафорском женском платье. Так одевают разве что манекены в витринах магазинов.
Я-то еще ладно. Мне не привыкать, вот так вот приходить в себя в незнакомой обстановке при неясных обстоятельствах. Представляю, как на этот новый вид среагирует мой альтер-эго, и меня пробивает истерическим хохотом. Ну, это мне кажется, что я смеюсь. На самом деле, голосовые связки отказываются слушаться, и я не могу издать ни одного человеческого звука, кроме надтреснутого хрипа. Мышцы лица столь же неуправляемы, как и связки, они словно одеревенели. Поэтому вместо улыбки выходит неприглядная, довольно жуткая гримаса, похожая на оскал мертвеца.
И тут до меня доходит… Вот дьявол, я же умер. Я помнил момент своей смерти. Тогда в сознании “посчастливилось” быть мне. Мой альтер-эго даже не знает, что мы окочурились. И что ж это теперь такое? Мой персональный ад наедине с дурацким, совсем некрасивым трупом в луже крови, которая уже, кстати, пропитала подол платья?
Новый нечеткий, расплывчатый кадр-воспоминание: лицо мужчины, склонившегося надо мной, худое и очень бледное. Он тоже, если приглядеться получше, слишком похож на мертвеца. Но, в отличии от лежащего сейчас в этой комнате трупа, он мне понравился. Линии шрамов притягивали тогда мой все еще расфокусированный взгляд и были похожи на произведение искусства, созданного безумным гением… и улыбка… Она была предназначена не мне, и за это я ее сейчас ненавижу. Но она тоже напоминает шедевр больного гения, и поэтому она мне как-то отвратительно нравится.
Это мое первое реальное воспоминание в новой жизни. Я это сейчас осознаю с непривычной ясностью. Эта улыбка навеки отпечатывается в моем сознании. Пытаюсь изобразить ее. Единственный материал и инструмент, что у меня есть - тело моей жертвы и зажатый пальцами скальпель. Когда же я успел-то им обзавестись? Ах да, абсолютно бессознательно, автоматически, размышляя о произошедшем, я бродил по комнате, в которой оказался рядом с трупом, и выискивал что-то интересное. Наткнувшись на набор инструментов, я по привычке сжал пальцами скальпель. Он так удачно разместился в моей руке, словно я много времени провел так, сжимая этот инструмент. Но ведь так и было. Мой альтер-эго - хирург.
Рассекаю рот жертвы почти от уха до уха, и бледная плоть расцветает ярко-красным цветком. Получилось далеко не идеально. Ах, если бы у меня была игла и нить, я бы воссоздал увиденный мной… не могу подобрать слово. Идеал? Как я мог ненавидеть эту улыбку? Теперь я ее даже люблю и хочу увидеть вновь.
