Приготовления заняли почти час. За это время Гробовщик дважды подходил к трупу танцовщицы, нервно кусая свой длинный ноготь на указательном пальце и размышляя. Этот эксперимент был важен. До ювелира с его прихотями Гробовщику не было дела. Но это был первый выход “в свет” его творений, и он волновался, как отец, отправляющий юную дочь на первый в ее жизни бал.

На металлическом подносе он разложил хирургические инструменты и ножницы, на вид, казалось бы, совершенно обычные. Но это была еще одна когда-то “позыченная” коса смерти, за потерю которой, кажется, кто-то из жнецов из местного Департамента даже получил по шее. Но работать с пленками, вырезать для монтажа их фрагменты с помощью небольших ножниц было намного удобнее.

Туда же, на поднос, рядом с инструментами Гробовщик сложил несколько заполненных шприцов с длинными пятидюймовыми иглами, способными повергнуть в ужас живого человека. Но “гости” Гробовщика всегда были терпеливы и, главное, безмолвны. Никаких душераздирающих криков, страха, попыток вырваться и просьб остановиться. Тем более странно сейчас выглядели широкие, жесткие, кожаные ремни с большими металлическими пряжками, зацепленные за металлические дужки по бокам стола, предназначенные для того, чтобы обездвижить того, кто будет там находиться.

Зафиксировав тщедушное, хрупкое тело девушки, стянув выглядевшими в данном контексте нелепо ремнями ее конечности, грудную клетку и лоб, Гробовщик склонился над инструментами.

Сейчас предоставлялась отличная возможность провести предварительные испытания образцов на одном экземпляре, прежде, чем приступить к осуществлению основного замысла. Отсутствие пленки жизни теперь уже не казалось Гробовщику слишком уж серьезным препятствием. Идея, возникшая во время разговора с ювелиром, поражала новизной и смелостью.

Но к тому времени тело танцовщицы уже полностью окоченело, а будущему “манекену” еще нужно было придать более грациозную позу. И самой главной проблемой были плотно сомкнутые веки. Очень важно было добраться до сетчатки. К тому же, с закрытыми глазами девушка вовсе не будет похожа на результат таксидермии.

Тонкая игла с трудом вошла в уже твердую плоть. Препарат расслаблял мышцы, и через несколько минут удалось разомкнуть покойнице веки и временно зафиксировать их стежками нити.

- Ты ведь покажешь мне самый последний кадр твоей жизни? - сверкнув белоснежными зубами, улыбнулся мертвой девушке Гробовщик, - один-единственный кадр, мне больше и не нужно. Как удачно я вспомнил об этой маленькой тайне, - зашептал он, делая микроскопический надрез по краю зрачка кончиком ножниц-косы.

Жнецам этот факт был известен давно. Но даже люди чуть меньше десятка лет назад додумались до этого. Правда, у них так и не нашлось инструмента, чтобы применить открытие на практике. В момент смерти человеческий зрачок резко сужается, но тут же мышцы расслабляются, и зеница расширяется вновь. Подобное можно сравнить с диафрагмой фотоаппарата, в котором хрусталик глаза - линза, а сетчатка - фотографическая пластинка с запечатленным на ней одним-единственным, самым последним кадром в жизни человека.* И даже когда жнец изымает пленку жизни из тела, на сетчатке человеческого глаза остается дубликат, навеки запечатлевший момент смерти. Этот единственный фрагмент можно взять за основу.

У него не было пленки жизни этой девушки, но у него были другие пленки людей, чьи тела давно погребены и превратились в тлен. Почему бы не отойти от стандартной схемы и не смонтировать новую, увлекательную историю жизни. Ну и что, если в этом теле появится другая личность. Так даже интереснее.

Была у него одна забавная пленка, которую можно было просматривать просто ради удовольствия. При жизни этому человечку доводилось жить с двумя своими личностями, которые ничегошеньки не знали одна о другой. Суеверные невежды называют это явление одержимостью, хоть множественные личности - всего лишь банальный случай психического расстройства.**

Если эта душа была столь гибка, чтобы совмещать в себе две личности, может, новое тело не отторгнет эту пленку жизни? Достаточно взять тот последний, единственный кадр, который дублируется на сетчатке и остается в теле после изъятия пленки и прикрепить к нему пленку воспоминаний другого человека. В силу особенностей эта пленочка вполне может подойти. Одной личностью меньше, одной больше, какая разница. Кто знает, что за индивидуум получится? Но что, если новые воспоминания совершенно иной личности смогут возродить настоящую жизнь, а не ущербное существование ходячего мертвеца?

Монтаж пленки, самый кропотливый этап, требующий ювелирной точности, был окончен. Раствор, замедляющий разложение, тоже был готов. Жаль, что его не получится использовать для всех тел: слишком уж он сложен, да и ингредиенты дороги.

Гробовщик поднял тело девушки на руки и бережно опустил в ванную с мутной темной жидкостью, следя за тем, чтобы раствор, предохраняющий ткани от разложения, проник даже в труднодоступные места.

Оставив тело в ванной на пару часов, Гробовщик уселся в грубо сколоченное кресло, стоявшее неподалеку. Если бы не его пальцы, медленно отбивающие на подлокотнике незамысловатый ритм, можно было бы решить, что мужчина погрузился в сон.

Вскоре опытный образец был вынут из жидкости, заботливо вытерт полотенцем, словно девушка могла замерзнуть, и готов к последнему этапу.

Оставалось не так уж много времени. На поверхности уже давно ночь сменилась ясным, солнечным днем. Но в подвале было все так же темно, сыро и холодно.

Через пару дней трупное окоченение исчезнет и обман вскроется. Поэтому нужно было обеспечить неподвижность тела еще на какое-то время. Нейротоксин, выделяемый возбудителем столбняка, показался подходящим. Тем более, что он был в наличии. Трупы не болеют: лишь посмертное окоченение плавно сменится одеревенением мышц под действием токсина.

Продолжительность времени, в течении которого будет сохраняться неподвижность тела после введения тетаноспазмина***, рассчитать оказалось сложно. Но этот момент был очень важен в другом, более грандиозном эксперименте, когда не вовремя поднявшиеся куклы могут испортить весь эффект. Как раз была возможность опытным путем оценить действие токсина.****

Но произошло непредвиденное. Под действием введенного вещества температура уже остывшего почти на шесть градусов тела резко подскочила. Возможно, это и послужило катализатором. Гробовщик сам не понял, что произошло, словно кто-то нажал на спусковой механизм, выдернул предохранитель, удерживающий труп в неподвижном состоянии.

Гробовщик от неожиданности отпрянул, когда зафиксированный кожаными ремнями труп резко дернулся, едва не порвав путы. Сила реанимированного кадавра оказалась потрясающей, просто огромной, и совсем хрупкой на вид девушке все же удалось порвать один из толстенных ремней, которым была зафиксирована ее правая рука.

Гробовщик попытался перехватить тонкое запястье ожившего мертвеца, но движения руки оказались спонтанны и непредсказуемы. Затрещал второй ремень, и труп попытался вцепиться обеими руками в шею Гробовщика. Ему удалось обхватить цепкими пальцами прохладные запястья, но применять грубую силу Гробовщик не рисковал. Слишком хрупкая игрушка человеческое мертвое тело, и ничего не стоило повредить в нем что-нибудь. Очень не хотелось сломать кости или разорвать мышцы и сухожилия, тогда придется восстанавливать нанесенные повреждения, а времени в запасе, чтобы закончить работу, и так не много.

Поэтому пришлось аккуратно, не слишком грубо “повоевать” с надумавшей сопротивляться “гостьей”. При этом улыбка не сходила с лица мужчины, а становилась лишь ярче. Экземпляр получился на редкость интересный, даже забавный.

Длинные, тонкие тени, отбрасываемые бьющейся в путах Странной куклой и ее создателем, пытающимся сдержать яростное сопротивление, плясали на стене бешеный танец, создавая причудливые, гротескные картины. Сжимая руки вырывающегося зомби в своих, Гробовщик испытывал странную смесь веселья и азарта, он чувствовал себя живым, как никогда. Эта возня, которая длилась, впрочем, всего несколько секунд, забавляла, развлекала его. Когда рука вновь вырвалась, а ногти мертвеца прошлись по груди рассекая одежду, Гробовщик громко, взахлеб захохотал.