— Тебе стоит затаиться, — говорит он спустя пару минут. — Ночной Дозор тебя ищет.

— Ну пусть попробует найти.

— Это не шутка. Ты задела их за живое — сильно ранила одного из них. К тому же на глазах людей.

— Люди, — брезгливо выплевывает Ида. — Люди — низшие создания, призванные служить нам, Иным. Не понимаю, почему остальные этого не признают.

— Будь осторожна. С такими речами и до Инквизиции недалеко.

— Но ведь ты меня защитишь?

Она оборачивается к нему и обнимает за шею.

— Даже ценой своей жизни, — отвечает он и тянется к ее губам.

— Передай ему, что теперь надо искать новое место, — сказал Чекан, выныривая из своих воспоминаний.

— Не надо.

Чекан удивленно обернулся к Греку, тот встретил его насмешливым взглядом.

— Ритуал пройдет завтра на том же месте.

— Там больше нет силы, к тому же охрана Дозора, а может, и Инквизиции.

— Тех артефактов, что ты унес, вполне хватит, — ответил Грек. — А насчет места не беспокойся. Он все устроит.

Чекан поднялся и направился в хижину. Настроение стремительно поднималось. Завтра, уже завтра случится то, к чему он шел почти семь лет. Чекан скинул сапоги. Достал из-под кровати бутылку вина, приложился прямо к горлышку.

— Твое здоровье, — отсалютовал он в сторону стола. — Скоро все будет очень-очень хорошо. Правда, Оленька?

Чекан погладил чучело по перьям. Сова смотрела на него стеклянными глазами.

***

В здание Дневного Дозора выстроилась небольшая очередь. Два инквизитора у входа пропускали всех по одному, притом как Светлых, так и Темных, которые здесь работали. Если последние несколько дней город гудел, то теперь просто встал с ног на голову. Все патрули сняли, а поддержание порядка взяла на себя Инквизиция.

Еще утром Гоцман почуял что-то неладное. Сумрак бурлил, шел волнами, колдовать даже самые простые заклинания было очень сложно. Явившись пораньше в Ночной Дозор, он обнаружил вместо Остапыча уже знакомого Инквизитора Наима. Тот не стал его слушать и, уж конечно, отвечать на вопросы. Лишь дождавшись, пока Ночной Дозор соберется полностью, Инквизитор снизошел до объяснений. Все Иные, состоявшие в Дозоре, обязаны были присутствовать на встрече с маршалом Жуковым. В здании Дозора останется один Инквизитор — он, Наим, — на всякий случай. Просто чтобы не оставлять такой важный объект без присмотра. Насчет порядка в городе не стоит волноваться. Инквизиция приняла меры: город опутан заклинанием, не позволяющим творить сложную магию сильным Иным, а слабым так и вообще перекрывающим доступ к Сумраку. В подробности он не вдавался, однако и так было понятно, что дела обстоят серьезно.

В половине двенадцатого дозорные погрузились в машины и двинулись к Дневному Дозору. Гоцман надеялся, что сможет перекинуться хоть парой слов с Остапычем, но, похоже, тот уже был на месте. У Дневного Дозора собралась немалая толпа оборотней, вампиров и ведьм. Правда, стоило отдать должное Инквизиторам, очередь двигалась быстро.

Когда Гоцман вошел внутрь, то понял, что холл отгорожен от остального пространства сильным магическим барьером. Инквизитор велел сдать все артефакты и предупредил, что любое несанкционированное колдовство будет караться немедленно. Печать на этот раз не повесили, видимо, проще было наложить блокирующие заклинания на здание, чем каждому выдавать печать.

В большой зал уже стекался народ. В дверях обнаружился взмокший и взволнованный Остапыч. Гоцман направился к нему, но тот заговорил первым.

— Дава! Помоги Виталию Егоровичу, стульев не хватает.

— Вот уж не думал, шо у Иных бывают такие человеческие проблемы, — заметил Гоцман.

— Ты мне тут давай без этого всего, — Остапыч погрозил пальцем, полез в карман за платком. — Нельзя здесь колдовать. Благо Виталик молодой еще, не отвык от человеческой жизни, вспомнил, шо у них по кабинетам стулья есть.

— Я вообще-то хотел поговорить.

— Потом! Все потом. Вот с Жуковым разберемся, и болтай себе вволю. А сейчас делай, шо велено. Виталий Егорович! Принимайте помощника.

Подоспевший с двумя стульями Кречетов кивнул и молча махнул рукой, призывая Гоцмана следовать за ним. У него, похоже, тоже сдавали нервы. Обычно спокойный и меланхоличный, сейчас он едва не пускал молнии из глаз. А попадавшиеся ему на пути подчиненные шарахались в стороны и прижимались к стенам.

К тому времени, как Гоцман и Кречетов принесли последние стулья, дозорные уже собрались и расселись, заняв почти все места. Кречетов, ничуть не смутившись, двинулся к первым рядам. Рядом с Остапычем сидела молоденькая ведьмочка, которая тут же подскочила, едва завидев Кречетова.

— Виталий Егорович, а я вам тут место заняла!

— Брысь, — прошипел сквозь зубы Кречетов, и ведьма ретировалась так быстро, словно через портал. — Ты тоже.

Сидевший рядом грузный оборотень, тот, что нашел мертвую волшебницу на Арбузной, зло на него покосился, но все же место уступил.

— Садитесь, — кивнул Кречетов Гоцману. — Вот если только отменят перевод, построю их так, что глаза поднять бояться будут. Распоясались совсем.

Он что-то бубнил себе под нос, но Гоцман его не слушал. Он внимательно рассматривал тех, кто сидел чуть впереди за длинным столом. Маршала Жукова он узнал по форме, орденам, да и видел его фотографии в газетах. Однако интересней было наблюдать за его окружением. Несколько офицеров ничем не выделялись, а вот капитана, стоявшего прямо за спиной маршала, Гоцман знал. Это был Семен, сотрудник Ночного Дозора Москвы, правда сейчас ничего Иного в нем не наблюдалось — обычный человек. Рядом обнаружился и перевертыш Медведь. Его тоже не получалось отличить от других людей. Семен поймал взгляд Гоцмана и едва заметно кивнул.

Гоцман присмотрелся, пытаясь понять, не является ли и маршал Иным, но у него ничего не вышло. Даже не потому, что маршал был человеком, — его окутывало защитное поле, отталкивающее любую магию, и банально взглянуть через Сумрак не получалось. Не удивительно, что Инквизиция так забегала. Может, Жуков и был простым человеком, но Иными артефактами пользовался вполне охотно, и кто знает, что еще у него было припрятано в рукаве.

Часы на стене пробили двенадцать раз, и в зале воцарилась тишина. Жуков прокашлялся.

— Здравствуйте, товарищи, — сказал он негромко, но голос было слышно и в дальнем конце зала.

Наверное, Жуков ждал громогласного приветствия «здравья желаю, товарищ маршал!», но его не последовало. Иные продолжали сидеть на своих местах и молча смотрели на маршала.

— Значит, так, — протянул маршал. — Понятно. Что хочу вам сказать, товарищи. Вы зажрались!

Он стукнул кулаком по столу так, что некоторые молодые Иные подпрыгнули на месте. Гоцман покосился на Остапыча: тот сидел красный и потный, изредка вытирая лицо платком. Кречетов, напротив, снова надел беспристрастную маску. Похоже, он уже предвкушал, как отыграется за все свои унижения на низших.

— Что же это получается? — продолжал между тем Жуков. — В стране разруха, голод, разгул бандитизма, а они тут жируют.

По залу прокатился шепоток.

— Что-что? — Жуков картинно приложил руку к уху. — Есть что сказать? Сидите в своем Сумраке, когда враг родную страну рвет на куски!

Тут зал просто взорвался негодованием. Многие воевали и как солдаты, и как Иные.

— У меня наставница на фронте погибла, — выкрикнула одна из ведьм.

Кречетов быстро обернулся и гневно на нее посмотрел, заготовленная тирада так и осталась невысказанной.

— Разрешите, товарищ Жуков, — Остапыч поднялся с места. — Вам прекрасно известно, что, едва возникла угроза, Иные так же, как люди, отправились на фронт. Не все, но многие…

— Вот именно, что не все, — прервал его Жуков. — Я ваши законы знаю: не лезть в дела людей. А почему? Почему советский человек должен умирать в бою, когда вы тут прячетесь за свои амулеты.

— А ты, значит, не прячешься? — буркнул Гоцман.

— Что? — Жуков тут же перевел взгляд на него.

— Дава! — зашипел Остапыч.