Акулий Обрыв был печально известен тем, что с него сбрасывали государственных преступников. И около него всегда кружили треугольные плавники.

В одной только тунике, босиком Галла стояла на самом краю. Руки были связаны сзади. Она спокойно смотрела в синюю даль. В её глазах застыли слёзы. В некотором отдалении от неё стояло двое стражников.

— Слушай, давай её отпустим, — тихо сказал один из них. — Ну не верю я, что она могла изменить царю с этим уродом. Смотри, как гордо стоит, как царица. Да фактически последнее время она ею и была. Сейчас уходит судно из порта, пускай по-тихому уезжает. А?

— Да, жалко девушку. Уж очень красива. И она могла бы стать царицей. Великой Царицей. Да только Минос всё равно узнает. И тогда уже тебе придётся прыгать с этого обрыва.

Стражник подошёл к краю и посмотрел вниз:

— Что-то слишком много их сегодня собралось. Словно заранее чувствовали, — он посмотрел вдоль берега и его брови удивлённо поднялись. — Смотри, сюда плывут дельфины! Да какие огромные! И спешат, словно на пожар!

Затем повернулся к Галле:

— Ваше Высочество…

— Не трогай её! — одёрнул его второй стражник. — Сама пускай решает, когда… Ты что, куда-то опаздываешь?

Галла повернулась к ним:

— Спасибо вам, друзья мои, — затем тихо добавила. — Он даже не захотел меня выслушать…

И шагнула с обрыва. Когда вода сомкнулась над головой, дельфины окружили её, но всё равно вода вокруг неё забурлила и окрасилась кровью…

Стражник посмотрел вниз и вскрикнул:

— Смотри, смотри, что это?!

Второй подбежал к обрыву:

— Что ты там увидел?

— Да понимаешь… мне показалась, какая-то чёрная тень. По форме напоминает человека, только вместо ног — плавники.

В этот миг вода около обрыва закрутилась воронкой. Акулы же бросились врассыпную.

Минос в отрешении шёл по коридору дворца, держа в руках скипетр. Навстречу ему попался Джудас:

— Ваше Величество, это правда…

— Вот что, друг мой, — перебил его Минос, — ты уйдёшь на ближайшем корабле. Найдёшь Дедала и казнишь его. Я повелеваю.

— Да кто же меня к нему подпустит?!

— Я придам тебе свой облик. Деньги возьмёшь в моей спальне. Они на книжной полке, в ларце из тиса. Они все твои.

Голос Миноса был абсолютно спокоен, и только в глазах застыла безмерная боль. Он провёл перед подданным рукой, и словно в зеркале увидел своё отражение:

— Ступай, Джудас. Найди этого гада.

— Слушаюсь, Ваше Величество, — голос у него был точно такой же, как у Миноса, — А как же Вы?

— Я… прежнего Миноса больше нет. Он умер, вместе с той, которую любил. Прощай.

Когда его двойник скрылся за поворотом, Минос направил скипетр на стену, и исчез в портале…

Почти сто лет никто не нарушал тишину таинственного Лабиринта. Но в один из дней на стене Малого Зала появилась воронка, превратившаяся в проход, стены Лабиринта осветились ровным светом. Из портала вышли двое. Первым был человек, одетый в простую тунику. На плече висела холщовая сумка. В руке он держал золотой скипетр. Его спутник был необычного вида — мощное человеческое тело, около двух метров ростом, и с головой, напоминавшей бычью, с короткими лирообразными рожками. Человек повернулся к своему спутнику:

— Ну, Климент, на этом мы с тобой расстанемся. Уверен, что не раз ещё встретимся. Спасибо за всё, чему меня научили.

— Честно говоря, мне жаль с тобой расставаться, Минос. Ты был прилежным учеником. И ты много сделал для нашего народа. Жаль только, что твои знания очень нескоро тебе понадобятся. Но я прекрасно понимаю, твоя жизнь должна протекать среди людей, тебе подобных. Не забывай нас.

Минотавр повернулся, и скрылся в портале.

Оставшись один, Минос открыл дверь во второй зал. Он по-прежнему был завален сокровищами. Минос равнодушно посмотрел на это несметное богатство, осторожно положил скипетр в один из сундуков, вышел и закрыл проход. Мысленно он огляделся вокруг. Выход был завален многометровым слоем из камней и земли. Через портал он вышел на поверхность. От его, некогда роскошного, дворца, остались одни развалины. Да и то, что осталось, постепенно засыпалось песком.

— Говорят, здесь раньше стоял изумительный дворец, — послышался голос сзади.

Минос резко повернулся. На него смотрел средних лет мужчина, одетый в серую тунику и сандалии:

— В нём жил мудрый и справедливый царь. Минос. Жаль, что погиб он так нелепо.

— Что значит — нелепо? — насторожился Минос.

— Царь отправился за предавшим его Дедалом, но был коварно убит на острове Тринакрии дочерями царя Кокала. Они сбросили его в ванну с кипятком.

— И где его похоронили?

— Гора Юкта стала его могилой. Говорят, там же похоронили и его отца — Зевса.

— А Акулий Обрыв ещё существует?

— Акулий Обрыв? Я такого не знаю… хотя… да, был такой. Только потом его переименовали.

— Как же теперь он называется?

— Обрыв Великой Царицы. Говорят, что была она стойкой и мужественной. Не по годам умна, и красоты необычайной. Предание гласит, что её последние слова были: «Он даже не захотел меня выслушать». И сама спрыгнула с обрыва. Жаль, что имени её никто не помнит. Но после того, как остров вновь отстроился после катастрофы, люди каждый день приносят на её обрыв цветы. В память о чести и верности.

— А разве царь Минос велел её казнить не за измену?

— Я не жил в то время. Но те, кто пережил разрушения, нанесённые огромной волной, утверждали, что ошибся Великий Царь. Не могла она ему изменить. Уж очень сильно его любила.

— «Ошибся? — перед глазами Миноса вновь предстала картина, где Галла лежала на кровати, не оказывая сопротивления, а Мафусаил ласкал её тело, — нет, не мог я ошибиться».

Он поблагодарил словоохотливого незнакомца, и медленно побрёл по направлению к морю. Обрыв действительно весь был усыпан цветами. На самом краю обрыва стоял небольшой обелиск. На бронзовой пластине было выгравировано: — «aeterno te amado» (я буду любить тебя вечно…). Минос смотрел на обелиск, а в голове крутилась мысль:

— «А если я всё-таки ошибся?! Нет, этого не может быть… не может быть. О, Боги, дайте мне возможность забыть её!!! Да только где теперь эти Боги? Унеслись к звёздам, творят новые миры. Всё исчезло, всё умерло. И остров теперь — не мой, да и сам Минос для всех давно умер, оставшись только в памяти людской…».

Минос спустился на берег, покопался в своей сумке, и открыл портал. Из его темноты ему навстречу ринулись огромные желтые глаза с вертикальными зрачками, в окружении извивающегося и шипящего клубка…

На берегу появились три женщины, похожие друг на друга. Лиловые хитоны покрывал плотный золотой орнамент.

— Атропос, — повернулась одна из них к своим сёстрам, — а ты говорила, что нам придётся с Миносом долго провозиться. Всего-то и надо было только попросить Медузу об услуге.

— Напоминание о смертности, в отличии от её бессмертных сестёр-горгон, ты называешь «попросить», Лахесис?

— Девочки, не спорте, — встряла Клото, — главное — мы покончили с ним. Надеюсь, Медуза, как обещала, принесёт нам его каменную голову.

— В этом можешь не сомневаться, — усмехнулась Атропос.

Воронов проснулся от невыносимой головной боли. Лёжа с закрытыми глазами, ругал самого себя:

«Какого чёрта я так вчера напился? Вот идиот-то… Сегодня второй день „Ярмарки“, а я даже не могу головой пошевелить. Надо приводить себя в порядок… Так… Начнём с ревизии своей тушки… Ну, ничего себе! Как я только от такой дозы не отправился на „тот свет“?! Ладно… ускорим элиминацию алкоголя… теперь активируем печень… выводим всю эту дрянь через почки…».

Почувствовав острую боль внизу живота от переполненного мочевого пузыря, он резко сел, и обнаружил, что в кровати находится… совсем не один. Но размышлять на эту тему времени не было. Он осторожно перелез через Зезиру, мимоходом отметив, что та спит без белья, и стремительно исчез в ванной. Почувствовав облегчение, он залез под душ, выводя остатки алкоголя. Наконец вышел, завёрнутый по пояс в полотенце. Сёстры ещё спали.