Отправил и — с чистой совестью — завалился спать…

Утром — ни свет, ни заря — Клык, виновато поскуливая, запросился на выход.

— Почки моржовые, не иначе, всему виной, — поднимаясь с кровати, предположил Тим.

— Гав! — подтвердил пёс, мол: — «Они, родимые! Вкусные, заразы, до полного безумия. Но только, к большому сожалению, немного слабят… Шевели, дружище, помидорами! Поторапливайся. Как бы досадного казуса, тьфу-тьфу-тьфу, не приключилось…».

Выпустив хвостатого приятеля на улицу, Тим, сладко-сладко позёвывая, посетил туалет и ванную комнату, после чего прошёл на кухню и, включив телевизор, занялся приготовлением завтрака.

По одному из развлекательных английских телеканалов транслировали научно-популярную передачу про НЛО: несколько бородатых и высоколобых деятелей увлечённо, практически с пеной на губах, обсуждали очень важный и животрепещущий вопрос, мол: — «А с какого конкретного созвездия (или, там, с конкретной звезды), они к нам прибывают? Летающие „тарелки“, то бишь?». Чаще всего в заумной беседе упоминались следующие космические объекты: Вега, Сириус, Альдебаран и созвездие Кита.

— Идиотизм махровый, сплошной и законченный, — наполняя электрический чайник водой, высокомерно усмехнулся Тим. — Какие ещё летающие «тарелки» — в одно нехорошее и волосатое место? Бред горячечный и бредовый. Я, к примеру, ни одного, даже малюсенького и вшивенького НЛО за всю прожитую жизнь — в натуре — не наблюдал. Неуклюжие выдумки, неумелые байки и пошлые сказки для детей младшего школьного возраста… Впрочем, с интересом (чего скрывать?), понаблюдал бы. Да и с инопланетянами, понятное дело, с удовольствием бы познакомился. Поболтал бы о всяком и разном. Обменялся бы глобальными мироощущениями планетарного порядка и свежими «солёными» анекдотами… Так-с, теперь по поводу завтрака. Чтобы такого сварганить? Лень, честно говоря, заморачиваться. Останусь, пожалуй, упёртым консерватором. То бишь, ограничусь пельмешками со сметаной и чёрным кофе… Верный хаски? Пусть пару-тройку суток посидит на сухом лечебном корме. Лишним — в любом раскладе — не будет… Ага, лёгок, лохматый, на помине. В дверку деликатно скребётся. Как-то быстро он сегодня управился… Эй, варвар недоделанный, прекращай дверь поганить! Подожди немного! Я сейчас! Только корма в твою миску насыплю…

Клык, старательно и тщательно обтерев лапы о коврик в прихожей, прошёл на кухню и, задумчиво похрустев тёмно-коричневыми шариками-гранулами, выдал:

— Гав, гав-в, гав-вв, — мол: — «С сухим кормом, братец, это ты правильно придумал. Полностью одобряю, поддерживаю и ни капли не жалуюсь. Кстати, на улице тебя уже поджидают…».

— Серьёзно? Это тот, о ком я думаю?

— Гав, — мол: — «Именно он. Пройдоха Альвисс Олсен, собственной норвежской персоной. Морда наглая, бесстыжая и прожжённая. Клейма ставить негде…».

— Он один?

— Гав.

— И то, как говорится, хлеб. Запросто мог — после моей вчерашней весёлой шутки — и парочку полицейских, нажаловавшись здешнему доверчивому губернатору, выписать из Лонгьира. С такого нервного и трусливого гада станется…

После того, как завтрак был успешно завершён, а Тим помыл грязную посуду и собрал рюкзак, они вышли на улицу. Естественно, что и верный «Winchester Model 1912 (1934)», и видеокамера также были прихвачены с собой.

— О, мистер Белофф! — радостно запричитал-завопил Альвисс Олсен, прогуливавшийся недалеко от коттеджа. — Доброго утра! Крепкого здоровья! Рад вас видеть!

— Гав, — насмешливо известил Клык, мол: — «Даже правую ладошку, недоумок заторможенный, сперва протянул. Типа — для рукопожатия. Но потом, понятное дело, боязливо отдёрнул и торопливо спрятал за спину. Видимо, мышечная память сработала… Братец, а он реально взволнован и всерьёз обеспокоен. Более того, испуган нешуточно. Интересные, гадом буду, дела…».

— Привет, субчик длинноносый, — вальяжно откликнулся Тим. — Никак, на променад выбрался из затхлой берлоги? Типа — свежим морским воздухом подышать?

— Это точно, подышать. Погода сегодня больно хороша. Давление высокое. Влажность, наоборот, низкая. Кислорода в воздухе много. Подышать… Вот, иду. Дышу. Наслаждаюсь северной природой… А по какому вопросу, извините, вы сзываете в «кают-компанию»… э-э-э, заинтересованных лиц?

— Не суетись, морда. Успокойся. К запретному мысу Верпегенхукен это никакого отношения не имеет. Не был я там. Так и не долетел. Другие важные дела отвлекли.

— Точно — не были?

— Точно, очкарик хилый. Честное брутальное слово. Точка… Ну, что? Шагаем на встречу с коллегами?

— Ага, конечно, — заметно повеселел норвежец. — Шагаем…

В восемь двадцать девять, ровно за одну минуту до назначенного времени, они вошли в холл «кают-компании». Журнальные столики, заваленные разнообразной полиграфической продукцией, кожаные диваны, кресла, письменные столы с компьютерами и ноутбуками, стулья, длинная барная стойка, огромная плазменная телевизионная панель, закреплённая на торцевой стене. Два десятка мужских физиономий — всевозможных цветов-оттенков кожи, разных возрастов и с различными разрезами глаз. Разговоры, смешки, перешептывания, сигаретный и сигарный дым.

— Гав, — едва слышно хмыкнул Клык, мол: — «Всё — как и всегда. Ничего нового. Лениво пересказывают друг другу „бородатые“ анекдоты про развратных баб и их рогатых муженьков. Деятели озабоченные, мать их деятельную…».

Тим поздоровался с присутствующими — с кем-то за руку, кому-то просто кивнул небрежно, после чего, пристроив рюкзак и винчестер к одному из свободных стульев, вставил компьютерный диск в гнездо крайнего ноутбука, пощёлкав клавишами, вывел видеозапись на экран плазменной панели и приступил к рассказу.

Увиденное и услышанное произвело на собравшихся учёных и исследователей должное впечатление. Как только докладчик замолчал, по холлу «кают-компании» полетели взволнованные, гневные и возмущённые реплики:

— Какие же бесстыжие сволочи!

— Твари наглые и бессердечные!

— Первое браконьерство — в отношении белых медведей — за последние пятьдесят пять лет…

— Неслыханное дело!

— Кто же решился на такое? А?

— Живодёры законченные…

— Гав, — тихонько подсказал Клык, мол: — «Обрати-ка внимание, дружок закадычный, на достославного мистера Олсена. Бледный-бледный и словно бы замороженный. Типа — пыльным мешком стукнутый из-за угла. Глазки мутные какие-то. На лбу даже меленькие капельки пота выступили…».

Альвисс, почувствовав заинтересованный взгляд Тима, вздрогнул, встряхнулся и, тоже решив высказаться, заявил:

— Ненавижу браконьеров. Ужасные и бесчестные люди. И погибших мишек очень жалко. Очень-очень. Я чуть не прослезился, честное слово… Мистер Белофф, а что вы намерены делать дальше?

— Да, Брут, что ты намерен? — заинтересовался пожилой японец. — Найдёшь козлов вонючих и глотки им перережешь?

— И это, конечно, тоже, — невозмутимо пожал плечами Тим. — А чисто для начала — поставлю в известность о данном происшествии «Фонд охраны дикой природы». Пусть думают, кумекают и принимают экстренные меры. Работа у них такая. Причём, высокооплачиваемая… Диск же с видеозаписями оставляю в ноутбуке. Снимайте, камрады, копии и рассылайте по своим начальникам. Пусть тоже подключаются. Да и со знакомыми журналюгами можете поделиться горячей информацией. Лишним, как я понимаю, не будет. Но только — что касается журналистов — сугубо на безвозмездной основе, безо всяких коммерческих продаж. Если кто-нибудь, всё же, решит скрысятничать — обязательно узнаю. Узнаю и обижусь — со всеми втекающими и вытекающими… Ну, исследователи хреновы, всех благ! Не кашляйте. Точка…

Он, забросив за спину рюкзак и подхватив винчестер, покинул «кают-компанию».

Последовавший за ним Клык неуверенно спросил:

— Гав?

— Правильно всё понимаешь, — размеренно шагая по тротуару, подтвердил Тим. — К ангару следуем. Готовься, дружбан, к очередному полёту…

— Мистер Белофф! — из дверей «кают-компании» выскочил растрёпанный и запыхавшийся Альвисс Олсен. — Подождите, пожалуйста! Подождите…