«Много неясного в странной стране -

Можно запутаться и заблудиться…

Даже мурашки бегут по спине…»

(Владимир Высоцкий).

Виктор и Василь, в свой первый день в горах, на Ромашковую решили пока не ходить. Так и остались в лагере Николая.

– Давай, прежде всего, освоимся тут. Поначалу просто в себя прийти надо, после города. На речку, там, сходить, искупаться, – предложил Виктор.

Василь не возражал:

– Да, у меня пока – организм странно реагирует. Голова слегка кружится, и как-то непонятно: где я, кто я… Но, хорошо-то как! И лагуна мне понравилась.

Весь день просто отдыхали. Дождь вскоре закончился – можно было отвисать на лагуне, прыгать с пенька, рядом с растущего на берегу дерева, или – с разбегу, прямо с галечного бугра. Уходить на дно, в холодную, обжигающую благодать. Кричать, выныривая, что-то радостное, и смеяться, разбрасывая светящиеся на солнце брызги. А потом – лежать на плитах, что сорвались, осыпались со скалы, и перегораживали реку. И смотреть на черных стрекоз над водою, изредка пробегающих где-то рядом зеленых ящерок – хозяек медной горы, шустро прячущихся под камни, на мелких рыбок с красными плавничками… Хорошо!

Потом варить простую, но сейчас кажущуюся необыкновенно вкусной, кашу. Вешать котелок, заваривать чай, разговаривать неспешно – так, о всякой ерунде. Смотреть, как Николай снова выкладывает мандалу. И лес вокруг постепенно превращается в магический храм.

– Тебе помочь? – издали спрашивает Виктор.

– Пока – не надо. Выстрою основные линии, намечу рисунок мелкими камнями… А чуть погодя – помоги; притащим с тобой валуны из реки…

Но вот, наступил вечер. Почти совсем стемнело… Здесь была низина. На другом берегу реки, справа от дороги, резко вверх уходила гора. В таких местах, в лощинах, темнеет рано.

Вот уже и совсем темно стало.

Ночевать Василю и Виктору предстояло у костра, вдвоём. Николай, быть может, с ними тут еще посидит немного, а потом завалится спать в палатку.

Виктор, как и Василь, никакого снаряжения с собой не взял, понадеялся на группу: дескать, кто-нибудь приютит. А попроситься к Николаю оба постеснялись. Стояла рядом, у края леса, с видом на вытянутую, заросшую поляну, бесхозная пока вторая палатка. Говорят, ребят из Кропоткина. Про которых они знали только, что есть такие, Игорь и Инна. Но, Витёк недавно припомнил, что они поутру, когда Николай ещё спал, взяли спальники, рюкзаки, деньги – и отправились через перевал на море. Сказали, что вернутся не ранее, чем дня через три. Их палатка с вещами осталась здесь, под охраной Николая. Но лезть в неё без спроса – уж точно нельзя. Даже не обсуждается, когда есть другой вариант – у костра, где, под крышей из клеенки, были лавочки. На них и прикорнуть можно.

Сам Витёк, ещё посветлу, ушёл в посёлок: знакомые попросили помочь по огороду. А он с радостью согласился: те обычно и кормили, и денег давали. Витек не знал, вернется ли сегодня спать в свою халабуду из веток и клеенки. Если и вернется, то далеко за полночь. А, быть может, и у знакомых заночует, на топчане в старой пристройке.

Николай лишь недавно полностью закончил свою Мандалу. Сооружал её время от времени, с большими перерывами. На лагуну сходит – камней белых притащит. Трав насобирает, вернется, посмотрит на своё детище – исправит что-нибудь… Так весь день. Но сейчас, вроде бы, закончил, принеся снизу, от реки, ещё пару больших камней. Потом прилёг на одной из лавочек, принял ту же самую позу, в которой его застали утром Василь и Виктор. Скрестил на груди руки, полностью распрямил тело – и лежал на одной из лавок, вяло поддерживая, время от времени, общий разговор. А потом, кажется, и вовсе задремал.

Весело взметнулись вверх яркие искры: это Василь немного пошурудил в костре палкой. Как почти всегда, тут грелся чаёк. Но в большей мере, костер поддерживался не для котелка, а просто для того, чтобы посидеть при его свете, в огонь посмотреть. Тьма вокруг светлого квадрата, образованного лавочками, постепенно сгущалась. Было совсем тихо. Только неподалёку, в неглубокой низине, журчала маленькая речушка. Слышно было, как она переговаривается с камнями негромким воркованием.

Василь почему-то вспомнил, как совсем недавно, до уезда, болтал с Птахой о семинарах, о Золотове, измененных состояниях сознания, человеческих возможностях и магических пассах по Кастанеде: тансегрити, про несгибаемое намерение и перераспределение рассеянной энергии… «Дыхание саблезубого тигра», «Ночная бабочка», «Настроение воина» – надо попробовать, попрактиковать здесь; будет здорово. Посмотрел на Виктора. Тот умолк, видимо, сосредоточился на своих раздумьях. Лишь время от времени подкладывал в костёр всё новые и новые поленья.

Было тихо. Абсолютно. Будто бы, всё застыло, и лес ожидает чего-то. «Именно в такое время, на границе дня и ночи, чаще всего и появляются «союзники» – неорганические структуры. Как пишет Карлос Кастанеда», – подумал вдруг Василь.

И вот, звуков леса, непонятных шорохов, потрескивания веток в темноте за спиной становилось всё больше. Промчался порыв ветра – и вновь всё стихло. Вдруг где-то в глубине чащи три раза проухал филин. Василя стало глючить… Показалось, что деревья, сумрачно обступившие костёр, начинают медленно к ним приближаться. Тогда, он постарался больше не смотреть в темноту.

Снова подул довольно резкий и сильный ветер…

– Ночью ветер становится Силой, – неожиданно, чётко выговаривая слова, произнёс Виктор. Сейчас он поднял голову и буравил Василя глазами. Тот вздрогнул так, будто Виктор прочел его мысли. В этот момент ветер пробежал только вдоль самых близких к костру деревьев… Уже совсем рядом. Василю стало как-то нехорошо. А ещё, ему показалось, что за деревьями прячутся длинноголовые, ни на что не похожие полупрозрачные структуры. А сзади послышались явственные шаги и чьё-то неравномерное учащённое дыхание… Дышащее в затылок. У него мурашки поползли по спине.

– Танец воина не попытаешься станцевать? – вдруг, резко обращаясь к Василю, приподнялся Виктор. И продолжал смотреть на него в упор.

– Сейчас? Здесь? – неожиданно совсем слабым голосом, пролепетал Василь.

– Ты же говоришь, что читал Кастанеду? Ну, да. Здесь и сейчас! Именно! У нас нет другого места и другого времени. Всегда – только здесь. И только сейчас! К тому же, надо отработать этот самый танец. Поупражняться. А то – когда настанет время, поздно будет. Ты представь, что тебе уже пора танцевать. А за левым плечом у тебя стоит Смерть. И – ждет, – при этих словах Виктор заглянул Василю прямо в глаза своими тёмными зрачками, полыхающими отблесками костра. – Тогда уже будет поздно обучаться балету.

Василь внутренне содрогнулся и вскочил с лавочки. Он начал медленно крутиться вокруг своей оси, производя руками ритмические движения, постепенно находя нужный ритм. Затем – резко запрыгнул на лавку, и соскочил с неё на темную сторону, в сторону леса. Прошелся там «колесом»: когда-то давно, Василь ходил на акробатику. А потом, он стал делать пассы, уже не боясь ничего, стоя лицом к тёмным деревьям. Пассы перешли в совершенно невообразимые движения: танец, прогибы и прыжки. Тело вело его само; он то двигался плавно, будто бы перетекая в пространстве, – а то перемещался резко и быстро. Потом Василь просто вошел в некий ритм, и стал постоянно воспроизводить не слишком сложный, но какой-то ритуальный комплекс.

В это время, к Василю присоединился и Виктор. И они начали совместный синхронный танец. Вначале проделывали движения медленно, потом – всё более ускоряясь. И было в этом мужском танце что-то от веяния духов природы, что-то древнее, как сама Земля… Наверное, такие ритуалы и устраивали древние охотники перед походом на страшного зверя… Убив которого, они завладевали его Силой.

Наконец, оба застыли. Спонтанно выплеснутый, танец закончился.